Владимир Буров - Рай. Бин Фрай!

– Беги, Барс. Беги, Барсик. – После этого он очень радуется, прыгает на диван и сбрасывает с него все свои, и не свои подушки. Диван он считает своим, так как каждый раз перед выходом на прогулку, обтирает диван своим носом, чтобы при возвращении кошка, или какой-нибудь другой зверь или человек не завладели им.

А Гена битых полчаса рассказывал, что Стаффордширский Терьер съел у него всю еду, а потом еще кусал за пятку. Мол, он для смеха выделил главное. Чтобы было смешно надо это преувеличить. Так, милый Гена, не то ты преувеличил. Живи лучше с попугаем, это будет для него не так обидно.

Вроде бы, ну что такого особенного сделал Гена? Тем более, что рассказывал хорошо, находя продолжение в кажется закончившемся уже времени. Дело в том, что Гена совершил не сознательную, а подсознательную, прирожденную ошибку. Кто ему ее природил, привил не знаю. Может быть, он посчитал, что медные трубы для него уже закончились? Гена показал склонность к:

– Патологическому вранью.

Так же, как и Марк, не разглядев Золушку, показал подсознательную склонность к патологическому вранью.

А ведь их задача была обратной:

– Рассказывать правду.

Ясно, что у них не было учителя:

– Стаффордширского Терьера.

Он умер, мечтая, как и все мы, чтобы время не кончалось.

– Что вы сказали? – спросил ПП.

– Я говорю, что одна буква:

– М, – в имени Карл Маркс, делает Марка, похожим на него. А буква:

– Г, – в имени Гены, делает его похожим на Фридриха Энгельса.

– Значит, – подытожил Пели, – в составе единицы есть часть, такая, как буква:

– М, – в имени Карл Маркс, который является тройкой. И можно по одной этой букве узнать единицу, Марка, как тройку, а именно Карла Маркса.

– Тоже можно сказать и про Гену, – добавил Сор. – Всего лишь одна буква:

– Г, – дает нам возможность ошибиться в имени. И заорать во все горло вместо:

– Гена, родной! Что ты делаешь, мать твою?! – Просто:

– Фридрих Энгельс.

Также ошибся Германн при выборе карты. И получил Пиковую Даму вместо Туза. Также почти все потеряли деньги в 1929 году в Америке. Их деньги утонули в Уолл Стрит.

– Как нам не ошибиться? – спросил ПП.

– Ты… то есть, я имею в виду вы хотите сказать, что есть разница между этими Пирамидами? – спросила Ксе.

– Очевидно, что разница есть, – сказал Машина. – Он уже успел сфотографировать Пирамиду Луны, и сейчас настраивал аппарат, чтобы взять в объектив Пирамиду Солнца.

– А в чем разница? – спросил Уп.

– Думаю, Пирамиду Солнца мы не увидим на фотографии, – сказал Адам.

– Вы уверены?

– Нет, подождите, – сказала Ксе, – с одной стороны у нас:

– Лунная Соната. – С другой Аппассионата. Я правильно поняла? Значит, идти надо направо, как показывает Гена.

– Я не понял, почему? – спросил Сид.

– А ты не суйся со своим умом, – ответили Ксе, – телохранитель. – А ведь он был ее мужем когда-то. Я даже не уверен, что они развелись по-настоящему. – Но добавила: – Лунная Соната очень печальная.

– Почему? – опять спросил Сид.

– По определению.

Далее:

– Куда они идут? – И воспоминание о Столовой – Ноевом Ковчеге, где они встретили Монте, Льва Толстого и Дартаньяна.

Как и следовало ожидать, экспедиция разделилась. Разделилась, несмотря на то, что на втором фото Пирамиды Солнца не было, как и предсказывал Адам. Что-то, правда, на ней было. Как утверждал Сид:

– Это летающая тарелка. – Но ему не верили. Говорили, что на тарелку совсем не похоже. К видимой невооруженным глазом Пирамиде Солнца пошли трое: Сид, Адам и Ксе.

– Как говорится, ей всегда больше всех надо, – сказал вслед удаляющейся троице ПП.

Собственно, зачем они шли к Пирамидам.

Они и сами не знали. Прошла информация, что здесь они могут выйти из Зоны. Им удастся вернуться домой. О похищении Хо все забыли. ПП, конечно, помнил, но пока молчал. В сопровождении Пела и Сора он направился к Пирамиде Луны. Сегодня ее обслуживали двое ребят. Это были:

– Немой Жи и Хина. Один из них читал проповедь на непонятном языке, Ацтеки на таком не говорили. Другой репетировал волчок смерти. Он быстро крутился, и, когда резко останавливался, то на приговоренного смотрело не только лицо, но тело жреца, обрамленное длинными перьями. А на лице была маска. И человек чувствовал, что сердце его, еще фактически находящееся в груди – уже вынуто.

Завод И. Тараканы и Домовой. Зайцы. Необходимо не только изображение, но и звук. Сер Пен. Хо уже помощник по финансовым вопросам. Далее, ПП приготовился к жертвоприношению.

Мари Шар на корте Майами. Сзади второй зиккурат. Профессора Во и Ас. Само Время – Фантом вранья. Прямой эфир и рассказ. Реклама – это любовь.

Эхнатон. Атон. Бог – один. Появление человека. Роман – это и есть правда. Метод Аса. Во и его метод унижения. Далее, побег по зимней тайге.

Подъем Пирамиды Солнца. Адам обращается к Терру. Пирамида поднимается все выше и выше. Модули на зиккурате вечности. Синдром первой очереди. Два центра знания. Куда делись российские триста граммов? Адам остается.

Упш не успел заикнуться о санэпидемстанции, как один из Тараканов поднял руку и крикнул:

– Присаживайтесь к нам! Ибо…

– Ибо мы все не съедим, – сказал второй.

Третий только улыбнулся. Кажется, издалека это было незаметно. Может, кто видел, но не я. Тем не менее, говорят, что он улыбнулся. Между прочим, это была она. И ее звали Монте. Она сбежала от мужа, великолепного режиссера, и вступала в отряд Мушкетеров. Точнее, не так:

– Она сбежала от великолепного мужа-режиссера. Некоторые говорят, что потеряла память, когда упала с яхты.

– Да, – сказала И, когда уже сели за стол, – у нас действительно есть Тараканы. Но вы в курсе современных тенденций энергетических воздействий на человека?

– Это вы насчет японской радиации, что ли? – спросил Уп, всегда интенсивно интересующийся политикой, особенно международной. Он положил себе небольшой кусочек краба, за потомством которых И здесь следила лично.

– Дело в том, – продолжала И, – что Тараканы это… Вы в курсе, кто это?

– Нет, – вразнобой ответили ребята. Вполне естественно, что они не знали о пользе в совместном проживании людей и тараканов.

– Тараканы – это Домовой.

– Сильно! – воскликнул ПП. Другие тоже удивились. Но конечно, не Пелевин. Для него мир диких зверей и домашних животных был как родной. Он и сам-то в прошлом был толи шестипалым цыпленком, толи мухой, толи тараканом.

Однажды Пели катался на лыжах. Он увидел на опушке около леса зайцев. Они обозревали поляну.

– Хорошо катается, – сказала Зайчиха. И добавила: – Только идет неправильно. Дурной вкус, и больше ничего.

Пелевин хоть и шел быстрым шагом – остановился. Он перевел дух и сказал: