Татьяна Столбова - Отель «Прага»

Лина неслась уже на предельной скорости, так что дух захватывало, и уже видела вдали группку ребят, сидевших на спинке скамейки, среди которых, конечно же, был вожделенный Гиль. Теперь оставалось только в нужном месте проделать задуманный трюк.

– Что? Как ты меня назвала?

Алехандро резко сел в кровати и ошарашенно уставился на Лину. До него наконец дошло.

– Алекс. А что?

– Откуда ты знаешь, как меня зовут на самом деле?

Лина с удивлением посмотрела на него. Похоже, они не поняли друг друга. А она-то думала, что он ее вспомнил. Она-то думала, что вся его страсть и произошла оттуда, из воспоминаний, из прошлого.

– Но… – начала Лина, пытаясь подобрать слова.

И тут запел телефон Алехандро.

Он не сразу отвел от Лины взгляд. Несколько секунд они смотрели друг на друга в упор, ничего не говоря. Потом он сменил кадр – наклонился, откинул в сторону свой халат, валявшийся на полу у кровати, и поднял мобильник.

– Si, cielo 1 1 Да, милая (исп.). , – посмотрев на экран мобильника, ответил он.

Некоторое время он молча слушал, затем улыбнулся, затем засмеялся. Лина снова почувствовала резкий, болезненный ожог ревности. Нет, конечно же, он не узнал ее. Он просто переспал с ней, как переспал бы с любой женщиной, заявившейся ночью к нему в номер и не отказавшейся выпить с ним. Вот и сейчас он, не смущаясь присутствием Лины, разговаривал со своей cielo так нежно, с такой хорошей улыбкой, что Лина чуть не заплакала. Отвернувшись от него, она молча села на кровати; прикрываясь краем одеяла, начала одеваться.

Все произошедшее стало вдруг казаться ей нелепостью, грубой и некрасивой. Прежде ей не доводилось попадать в подобные ситуации, никогда, даже гипотетически. Сейчас она чувствовала себя так, словно несколько дней не мылась. Блузка и юбка, надетые ею лишь вчера вечером, выглядели измятыми, несвежими. Ночь прошла. А с ней исчезло и наваждение. Новый день принес не просто разочарование – он вернул Лину в ту реальность, о которой она думала совсем недавно, куда не хотела возвращаться, и от которой, она знала, все равно было никуда не скрыться. Жаль только, что эта реальность наступила так скоро и так откровенно обнажила истинную суть ночного приключения.

Из мобильника Алехандро доносился голос девушки – молодой, звонкий, с пронзительными нотками. Она что-то рассказывала ему, торопясь и смеясь. Лина не знала испанского, но в данный момент и не хотела бы знать. Лучше было не понимать того, что говорила эта cielo. Для Лины – лучше.

Какое красивое имя – Cielo. Или это не имя?

Так и не посмотрев больше на Алехандро, Лина вышла из номера.

***

Вернувшись к себе, она сразу пошла в душ. Там, под струями теплой мягкой воды постепенно приходя в себя, Лина неожиданно вспомнила о том, что свой мобильный телефон оставила вчера в номере, и утром Виктор наверняка ей звонил. Она заторопилась. Мысль, что в тот момент, когда муж пытался ей дозвониться, она лежала в постели с другим мужчиной, была мучительна. Но лишь на пару мгновений. Не стоило лгать себе: всю ночь и все утро с этим «другим» мужчиной она отлично отдавала себе отчет в том, что изменяет Виктору. И это совсем не было мучительно. Всего-то немножко стыдно. Немножко. Потому что на самом деле Лина была уверена, что поступает единственно верно, иначе и нельзя. Уверена в этом она была и сейчас.

Из душа она вышла уже в другом настроении. Еще далеко не в светлом, не в спокойном, но уже и не в таком подавленном. Правда прояснилась для нее и была, в общем-то, довольно проста: то, что произошло, должно было произойти. В сущности, думала Лина, если разобраться, то могло быть гораздо хуже: она могла не встретиться с Алексом. Они прожили в одном отеле несколько дней, причем в соседних номерах, а встретились только потому, что она сама пришла к нему. Let this awful music be blessed 2 2 Да будет благословенна эта ужасная музыка (англ.). .

Бросив взгляд на мобильник, лежащий на столе, Лина подошла к окну. Прага была залита солнцем. Лина любила этот старинный город, уютный и мирный, и надеялась, что любовь взаимна.

Ей всегда было здесь хорошо. Виктор намеревался переехать в Германию, в Ганновер. Лина предпочла бы Прагу, но муж даже не думал интересоваться ее мнением. Он ехал не только жить, но и работать, а для этого, полагал он, ему более всего подходила Германия. Там находились его партнеры, к тому же, он неплохо знал немецкий, да и вообще все сводилось к тому, что переезжать надо именно туда. Несколько лет назад они на полгода осели в Финляндии, но затем вернулись в Москву. Лина любила этот город, свою квартиру, свой двор, вид из окна, окрестные улицы и дорогу в институт, но если уж возникла необходимость переехать, то ей было все равно, куда. Да, она бы выбрала Прагу. Но и Ганновер – тоже неплохо. Ей везде было комфортно, только бы рядом был Виктор.

Сейчас она подумала о том, что была бы не против переехать в Испанию. Но вот эта мысль уже точно была неприличной.

Ее мобильник вдруг очнулся; жужжа, начал ездить по гладкой полировке стола. Лина взяла его, посмотрела на экран. Звонил Виктор. Впрочем, а кто еще мог ей звонить? Несколько секунд поколебавшись, Лина нажала кнопку, улыбнулась и сказала:

– Витя, привет.

***

Алехандро нажал отбой и какое-то время сидел, улыбаясь, думая об Инме. Как обычно, она не утерпела до встречи и позвонила ему, чтобы рассказать о своих приключениях в Дрездене. «Где ты?» – спросил он ее в конце долгого разговора. «Здесь! – крикнула она. – Буду через двадцать минут!» И отключилась. И вот теперь Алехандро, умиляясь, думал об этой ее милой детской особенности – срочно рассказать ему обо всем. Она и дома делала так. И он никогда не говорил ей: «Расскажешь потом, когда придешь». Даже если был очень занят в мастерской. Он стоял с мобильником в руке перед холстом и с улыбкой слушал непосредственную болтовню Инмы, наслаждаясь ее голосом и самим фактом ее звонка. Это была еще одна монетка в копилку их любви. И таких монеток за четыре года накопилось достаточно, чтобы не сомневаться ни ему, ни ей: их любовь существует, она реальна, как реально то, что можно видеть, слышать, ощущать и трогать.

Эрнесто Инма всегда раздражала. Он считал ее недалекой посредственностью, тормозящей его брата на пути к мировому признанию. Приходя к ним домой, он высокомерно кивал Инме и далее старался ее не замечать. Алехандро он однажды объяснил, что Инма ему просто не нравится.

Это действительно было так, Алехандро понимал. Эрнесто практически не имел тормозов и почти все знакомые дамы неоднократно были одарены его вниманием, заключавшемся в щипке за грудь или зад или чем-то еще более существенном. Возмущение дам он в расчет не принимал, полагая, что это всего лишь глупое кокетство, а на деле они очень рады интересу такого мужчины как он. И только к одной женщине, Марине, жене брата, Эрнесто относился с подобием уважения, если можно так назвать то, что он ни разу не обидел ее. Или Алехандро просто забыл. Марина исчезла из его жизни так давно, что иногда ему казалось – ее вообще никогда не существовало.