Александр Косарев - Заметки кладоискателя. Выпуск №11

© Александр Григорьевич Косарев, 2017

ISBN 978-5-4483-9010-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Так уж иной раз случается в нашей суматошной жизни, что даже профессиональные археологи при определённых обстоятельствах не только извлекают из земли старинные предметы на всеобщее обозрение, но и сами прячут изрядные по массе и ценности клады! Поведаю вам одну удивительную историю, однозначно подтверждающую данный тезис. А для начала давайте вспомним одного нашего соотечественника, в прежние времена весьма именитого, но ныне практически забытого. Речь пойдёт о знатном жителе Калужской губернии – Николае Ивановиче Булычёве.

Вот что я рассказал бы о нём на собрании некоей, условно говоря, поисковой группы, перед выездом в Калужскую область: – Итак, господа «чёрные копатели», объектом нашего нового расследования является Николай Иванович Булычёв, (1852—1919… предположительно). Был действительным статским советником, и даже предводителем дворянства Калужской губернии. Имел при жизни множество званий и титулов, причём, полученных им, вполне заслуженно. Особо прославился наш герой своей научной и, в частности, археологической деятельностью. Со своей землекопной командой он планомерно раскопал и описал более 400-т курганов! Ну, и кроме всего прочего он был весьма небедный человек, поскольку изначально родился в семье очень состоятельного помещика.

Нужно также знать о том, что именно Н. И. Булычёва является автором весьма авторитетных и столь полезных для нас научных трудов, таких как: «Тамбовский клад рязанских монет», «Исследование некоторых изображений на древних российских монетах», «Именные серебряные монеты и денежки Ивана IV», «Опыт классификации мелких медных монет царя Алексей Михайловича». Несомненно, что именно им были собраны богатейшие коллекции как старинных монет, так и ещё более древних артефактов из захоронений давным-давно минувших эпох.

Какие же сведения имеются в нашем распоряжении для того, чтобы организовать поисковые мероприятия на территории его калужской усадьбы и позволяющие при этом надеяться на определённый успех? Сведения эти весьма скупые, если не сказать крайне скудные. У нас на руках имеется только одна страница из личного письма Николая Ивановича, некогда адресованного его супруге – Марии Андреевне Шуваловой (1856 г.р.). Он пишет ей из Санкт-Петербурга, где его несчастливо застали революционные события 1917 года. Смысл послания состоит в том, что он призывает её непременно озаботиться сохранностью своего научного наследия. Николай Иванович просит супругу незамедлительно «прибрать» его «скромные коллекции» в «известное ей место на прудах…».

Положение действительного статского советника Булычёва на тот момент было крайне незавидным. Застигнутый сногсшибательной «революционной волной» вдали от родного дома он, будучи уже довольно пожилым человеком (65 лет), оказался в крайне затруднительной ситуации. Детей в его семье не было, и он мог просить о спасении собранных за долгую научную карьеру многочисленных артефактов только свою жену. Но мы к сожалению не знаем в точности, насколько успешно Мария Андреевна исполнила его поручение! Полагаю, и не без оснований, что она приложила все силы к тому, чтобы выполнить пожелание супруга. И мои предположения основываются не на догадках, а на вполне достоверных сведениях.

Начнём хотя бы с того, что Мария Андреевне (которой на тот роковой момент жизни было уже 52 года), физически могла (пусть не сразу, но хотя бы по частям) перенести бесценные нумизматические коллекции в указанное мужем место. Ведь ей не впервые пришлось столкнуться с революционными беспорядками, и определённый (негативный) опыт она уже имела. В 1905—1906 годах по всей Калужской губернии активизировались подпольные революционные группы. Листовки, забастовки, акции массового неповиновения и саботажа довели ситуацию в губернии до такого состояния, что были введены войска и объявлено чрезвычайное положение «ввиду прекращения движения по железным дорогам…».

Так что после повторения подобных событий она наверняка постаралась добросовестно исполнить пожелания супруга, чётко понимая, что тот не стал бы беспокоить её по пустякам. Обстановка в стране складывалась куда как опаснее революционной бузы 1905 года, и ей следовало проявить максимум осторожности и предусмотрительности. Следовательно, нам следует исходить из того предположения, что монеты и украшения из многочисленных могильников были спрятаны ею никак не позже начала 1918 года. Таким образом, вероятность того, что всё это богатство до сих пор так и лежит где-то «у прудов» весьма велика. Остаётся лишь понять, какова могла быть примерная масса спрятанного и догадаться, в каком именно месте (или местах) она сосредоточенна ныне.

Поскольку данное захоронение, несомненно, осуществлялось в зимнее время года, а та зима была на диво сурова, попробуем предположить, что коллекции прятались в заранее подготовленное убежище. Такое предположение вполне естественно – ведь не долбила же она сама ломом окаменевшую землю! Кроме того, одно дело перенести несколько коробок и шкатулок в некое укрытие в пределах усадьбы и совсем другое начинать устройство капитального тайника с «нуля». Тут определённые знания нужны, стройматериалы, и даже умение работать с инструментами. Надеяться на то, что всеми этими знаниями и умениями владела милейшая Мария Андреевна, было бы весьма опрометчиво. Значит, некое укрытие было построено изначально, но ориентироваться именно на какие-то пруды, пусть даже на них прямо указывают строки из письма, я бы не стал. Очень даже возможно, что в силу совершенно непреодолимых обстоятельств захоронение коллекций было сделано в совершенно ином месте. Так что нам следует рассмотреть все варианты, какие только возможно было себе вообразить!

Конечно же первым под определённое внимание попадал подвал старинной усадьбы. Поскольку родители Николая Ивановича были людьми весьма состоятельными, то они вполне могли возвести фамильное гнездо на надёжном каменном основании. Другое дело, было ли в нём предусмотрено некое потайное помещение? Это нам ещё предстояло проверить. Что ещё? Обычно поблизости от основного здания усадьбы возводили одно или двухэтажные флигеля. Там обычно селились слуги и дальние родственники, которые в те времена имели обыкновение гостить у богатых сородичей по году и более. Под ними (флигелями) тоже вполне могли находиться некие помещения. Далее. Под вполне обоснованным подозрением находился и приусадебный колодец. Русские люди, как правило, воздерживались от преднамеренного загрязнения источников водоснабжения (наше время не в счёт), но во время боевых действий иной раз что-то ценное сбрасывали и в колодцы.