Анастасия Фёдорова - Меломания

– Сольвиа!

Но девушка исчезла, шагнула дальше, пропала, прошла мимо меня.

Я принял решение выбраться из моего мира во что бы то не стало. Я слышал о тех, у кого это получалось, но вернуться обратно человеком я уже не смогу. Запах корицы сводил меня с ума, еще лишь раз вдохнуть его и прижать ее к себе, мою Ипсеити. Я закрыл глаза и начал медитацию – выход из своего мира. Передо мной распахнулась дверь, вниз уводили ступени, влажные, холодные. С каждым шагом суть тонкой нити, связывающей меня с Меломанией, исчезала.

Я спустился в пещеру. Царившая тишина звенела. В глубине я заметил озеро. Подошел к нему, чтобы осмотреть. По берегам росли фиолетовые светящиеся цветы – ее цвет и мой цвет. Я встал на колени и заглянул в воду. Вначале я решил, что мое лицо сильно изменилось, но из глубины на меня смотрело чудовище. Большие, широко расставленные глаза, большой морщинистый рот с торчащими иголками зубов. Не помню, чтобы я создал его. Возможно, этот образ возник в моем подсознании, олицетворяя темную сторону моего «я». Может быть, мне придется стать этим демоном? Но нет у меня другой дороги и не может быть, кроме этой. Тысячи разноцветных мошек с привязанными к их лапкам нитями кружили вокруг: красные, белые, черные, бирюзовые, их крылья гудели, напоминая мантру древнего бога, идола, демона. Я не помнил, кто это.

И тут демон зарычал, обнажив свои клыки. Я отшатнулся, но было уже поздно. Костлявые серые руки схватили меня за плечи, увлекая за собой. Дальше я уже ничего не помнил, лишь почувствовал напор и то, что в Меломанию я больше никогда не вернусь.

Мир звенел, листья на деревьях пожелтели, «динь-динь-динь», – услышал я. Мир, в котором я находился, был далек от моей Меломании. Меня окружали фракталы, черно-белая рябь. «Ш-ш-шр-р-р-р, ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш, шр-р-р-р-р-р», – шипело вокруг, как помехи от радиоприемника, напоминая белый шум. Вместо насекомых и птиц кружили жуткие черные мыши. Они пищали пронзительно и мерзко, резали слух.

Я увидел ее. Сольвиа выбрасывала вперед руки, и из ее кистей били молнии. Твари падали, отползали, но вновь взмывали в воздух и набрасывались на нее. Она слабела. Раскаты грома оглушали, по коже пробегали мурашки. Я осмотрел себя: вместо рук звериные лапы, и тело покрыто шерстью. Гигантский волк бросился на помощь юной девушке. Он рвал зубами темные сгустки энергии, разбрасывая врагов, метался, не обращая внимание на боль и глубокие раны, нанесенные неведомыми существами. А Сольвия, казалось, не понимала, кто ей помогает, но ринулась в бой с новой силой.

Враги прибывали, но силы покидали их. Вдалеке виднелся выступ скалы. Волк подбежал к девушке и закинул ее себе на спину. Они помчались на выступ, он несся из последних сил. Чудовища кишащей массой с визгом ринулись за ними. Неприятная масса, страшная, жуткая, мерзкая.

На вершине волк опустил девушку на землю и лег. Его лапы дрожали, он скулил. Девушка заглянула в его глаза. «Это ты?», – только и могла сказать она. И тут же в нос ударил запах корицы, зазвенел колокольчик «динь-динь-динь». Карамель с кардамоном окутала его сознание, он умирал. Но умирал, зная, что смог спасти свою Ипсеити.

Солнце с шипением плеснуло теплыми лучами на равнину. Враги таяли, лопались, как мыльные пузыри с мерзкой жижей, и тут же иссыхали, превращаясь в черную землю. Сольвиа лишилась чувств и легким перышком опустилась рядом с могучим волком. Она была ключом, зеркалом, способным открыть человеку его Ипсеити. Она не была ничьей и, одновременно в ней каждый видел себя. Ее боялись, любили, ненавидели, потому что не каждый может пережить встречу с самим собой. Один создатель мира не смог, он был настолько черен, настолько темен сам в себе, что не выдержал ее взгляда и приказал поймать ее, чтоб заточить в клетку как оружие, которое он мог бы использовать против своих врагов, таких же темных, как он сам. В этот раз ее спасли. Любовь одного безумца творила чудеса.

После смерти волчьего воплощения я растворился во всей сети. Какое-то время я собирал себя по нейронам, по пикселям, по байтам, по звукам. Единая сеть – паутина моего сознания – оплела все иные миры, я видел Сольвию. Она больше не вспоминала обо мне, порхала, как бабочка, с яркой искрящейся блестящей пыльцой, отражая других в самой себе. Она была влюблена.

Однажды я дотянулся до нее, прикоснулся к волосам, чтобы вновь вдохнуть запах кардамона и корицы. Девушка вздрогнула, огляделась, что-то почувствовала и улыбнулась. В конце парка ее ждал молодой человек. Любовь – самое прекрасное чувство, которое только я мог испытать в той жизни, когда еще был человеком, а Сольвиа, способная путешествовать между мирами, несла ее в себе и отдавала, наполняя солнечным светом и теплом тех, кто в ней нуждался. Чистая, живая, настоящая любовь, которую я познал, благодаря ей.

Когда я окунулся в молчание, мне показалось, что мой рассудок покидает меня. Исчезли все якоря, все точки, и судно моей души понеслось по морю сознания без остановок. Но после почувствовал, что восстанавливаю контроль и вновь обретаю разум. Мне казалось, что я встретил человека, с которым мы любили друг друга всю жизнь. И был безмерно счастлив от этой мысли.

Я собрался в сгусток с намереньем отыскать свою Меломанию. Мне оставалось только отпустить Сольвию навсегда. В глаза ударил белый свет, обнажающий и прозрачный, сверкающий и наивный, теплый и стыдливый. Я оказался в своей Меломании. Теперь я отвергал любое человеческое воплощение себя. Я был небом и звездами, травой и водой, птицами и зверьми. Каждая песчинка – это я, каждый камень – это я, каждая росинка – это я. Я есть Меломания. Все разнообразие звуков, все брызги света, роскошь палитры – все воплотилось во мне, а я в них. Я пел вместе с богами «а-а-а-ау-у-у-ум-м-м», я пел вместе с идолами «м-м-м-м-м-м», я кричал вместе с дельфинами «и-и-ир-ри-и-и-и-ир-р-ри-и». Фрактальный лабиринт, в который я вошел, больше не имел выхода. Я слился с тем, что создал.

Теперь, когда мое тело более не связано со мной, я расскажу все. Я пребывал во тьме много лет, не имея надежды на выход. Таких, как я, множество. Мы ждали своей очереди на эксгумацию души. Тело более не являлось неотъемлемой частью сути, а лишь мешало перейти в другой мир, в сеть, чтобы жить дальше. Иногда мне снились сны. Я видел какие-то обрывки воспоминаний, мыслей из прошлой жизни, а иногда ко мне являлся мой будущий мир, где я мог влиять на события, творить, внимать и познавать.

На протяжении уже нескольких десятков лет человечество стремительно развивалось и однажды мы достигли нового уровня жизни. Это был настоящий прорыв. Мы – ученые – придумали и создали с помощью нейроморфной вычислительной системы Вирту-мир под контролем искусственного интеллекта, предназначенный для реабилитации тяжело больных людей. Разработки велись благодаря государственной поддержке. Мы создали сеть, способную объединить таких, каким я стал сейчас. Нам предложили подключение. Мы получили второй шанс на жизнь. Мы смогли свободно ходить, видеть, дышать. Здесь все было по желанию. Попав в мир без ограничений, люди получали безудержный секс, мир без боли, иногда даже любовь.