Сергей Ленин - 21 история о жизни и о любви

– Иван Дмитриевич, такое дело, наш наставник – строитель попал в Вашу юрисдикцию. Помочь надо, однако, выручить.

– Хорошо. Иди, Сергей Алексеевич, забирай нарушителя. Только потом зайди ко мне. Надо по возмещению ущерба поговорить.

Оказалось, что Иван Иванович сильно обиделся на задержание и ограничения свободы передвижения. И начал по простоте душевной в революционном порыве прокладывать себе дорогу для высвобождения на волю. Для чего он вырвал плиту нар изолятора, на которой лежали посетители данного заведения. Всех их построил вдоль стены. А сам этим инструментом начал крушить всё вокруг. Разбил стены, батареи отопления, выбил дверь в камеру.

Короче ночь в милиции походила больше на Варфоломеевскую.

Правда, восстановление повреждений и ремонт был впоследствии выполнен качественно и молниеносно. Начальник РОВД был рад в большей степени этому обстоятельству, я имею в виду долгожданному ремонту. О самом инциденте он вспоминал уже с улыбкой.

По этому поводу я даже написал зарисовку в стихотворной форме, которая была опубликована в местной газете, спустя некоторое время:

Сапоги дорогу знают.

Многотиражная газета «Лесохимик Усть-Илима» №35 (379) 29 августа 1985 года.

Уголок поэзии, стр. 4.

Но это было потом, а сейчас опять вернёмся в квартиру Ивана Михайловича Говорунова. У Тамары горели руки от прикосновения к интимному месту мужчины. У неё начали загораться глаза от желания полноценного контакта с противоположным полом. И ей в этот вечер в полной мере удалось воплотить свои фантазии в реальности. Её скромные сексуальные познания наполнились новым опытом эротического искусства. В дальнейшем с каждой своей изменой мужу она всё сильнее начинала любить своего супруга. Как-то странно это получалось.

Когда муж приезжал с вахты, она ухаживала за ним, сдувала с него пылинки, старалась угодить во всём. В этот момент в их доме происходила акция торжества супружеской любви. В мыслях она ругала себя за греховность. Вслух признавалась в любви мужу. А когда он снова уезжал в тайгу. Всё повторялось.

Однажды Тамара пришла домой, и удивлению её не было предела. Её муж Григорий ловко орудовал пылесосом, а сыновья Кирилл и Женя носились с тряпками и протирали пыль, убирали грязь. Тамара села на диван и с изумлением и любовью стала наблюдать за своими мужчинами. Она любовалась ими и радовалась – какие у неё хорошие помощники. Гриша смеялся, а малыши при этом звонко щебетали, как воробышки.

Вдруг в глазах Тамары потемнело, блаженное состояние сменил нарастающий гнев. Кровь застучала в её висках. Злая чёрная жаба стала прыгать, растаптывать её сознание, при этом злобно квакая: «Это, наверное, Гришка вместо выезда на вахту кувыркался где-то с блядями. А тебя хочет замаслить, как бы, своей заботой».

– Нет, меня не проведёшь. Знаю я такие штучки – приёмчики, – Тамара начала немотивированно орать во всё горло, топать ногами.

Потом со всего маха разбила об пол свою любимую вазу, которую ей на свадьбу подарила мама. Затем она разразилась рыданиями. И, хлопнув со всей силы дверью, выскочила на лестничную площадку. Куда она неслась, Тамара не соображала. Благо её смогла перехватить её подруга Ольга – соседка по площадке. Она силой затащила потерявшую рассудок Тамару к себе в квартиру.

Дала ей попить воды и усадила на кухне в кресло.

– Томка, что случилось, рассказывай, облегчи душу.

– Мой, мой Генка мне из-из-изменил, – всхлипывала Тамара.

– С чего ты это взяла, Томка, поясни.

– Он, он вместо ва-ва-вахты в тайге фе-фе-фестивалил с бля-бля-блядями, – заикаясь, вырвалось из груди, убитой горем, Тамары.

– Ну, ты, Тамара, полная дура. У них был на лесной деляне конкурс профессионального мастерства лесорубов. Интернациональный, между прочим, его горком комсомола организовал.

– Чё, ты мне врёшь, Ольга? Я же сердцем чувствую, что теряю своего Гришку.

– Другим ты местом, наверное, чувствуешь и свою вину на мужа перекладываешь, дурёха ты моя. На погляди на фотографии, сделанные на этом конкурсе. Вот ещё и газета пишет о нём. Наша местная и дата вот посмотри. А вон на фотке первый секретарь горкома Сергей с Гришей и Петька наш Багренко, – смотри, ты же не слепая.

– Неужели это так, какая же я дура… Теперь горком мне пришёл на помощь, чтобы разрушить мою дурь – подумала Тамара

Тамара смотрела и начинала плакать ещё громче. Но в её всхлипывании уже чувствовалась не горечь и страдания, а совсем другие ноты. Это был плач облегчения.

– Томка, твой Григорий любит тебя, это на все сто процентов! Я это не только вижу, я это доподлинно знаю.

Ольга продолжила свою мысль: «Когда мы только вселились в наш дом-новостройку, я ещё не знала ни тебя, ни Григория. У нас ещё не народились дети. Так вот садимся мы в лифт с молодым человеком, это был твой Гришка. А как проверять мужиков на блядовитость ты знаешь, Томка»?