Людмила Табакова - Житейские измерения. О жизни без вранья

Окончательно осел в Сибири в дальнем медвежьем углу, о котором говорят, что там медведей больше, чем людей. Освоился, прижился. Работал по профессии фельдшером в местном медпункте, охотился, рыбачил. Вот только семья не складывалась. Может, потому что Жанна снилась часто, снился Сашок. Ещё чаще снился ребёнок, которого никогда не видел. «Ты вернёшься ко мне? Ты вернёшься? – спрашивала Жанна, такая же молодая и красивая, как и двадцать лет назад. Что ответить ей, я не знал.

– Да ты не слушаешь… – рассердился Фарход, заметив мой отрешённый взгляд.

Я вздрогнул и поднял глаза.

– Так вот, – продолжал Фарход, убедившись, что снова завладел моим вниманием, – я думал: уехать или нет? Хотел что-то делать себе, для эта… Ватан… да, вспомнил – Родина, для любимой девушки и не знал, что надо. Сибирь богатый… Заработаю деньга, вернусь к Леночке. Мы живём там, где во дворе с чистой вода арык. За забором – урючный сад. Недавно посадили новый. Ты знаешь, что имя Елена только у самых красивых девушка? Нет? Она будет моей женой. Ба худо!

Арык с чистыми водами, урючный сад… Совесть била во все колокола:

– Ты отыщешь их! Ты отыщешь! Отыщешь!

– Ба худо! – попытался я перекричать звон колоколов, потом совсем тихо продолжил. – Трудом праведным не наживёшь палат каменных. А если и заработаешь, могут тут же отобрать. Будем верить, что тебе повезёт, Фарход. Остановишься у меня. У судьбы нет привычки сводить посторонних.

Через пятнадцать минут другой берег Енисея принял паром, соединивший не только берега, но и людей с их проблемами, отношениями, чувствами. Горящие на солнце окна изб видели, как сошли с него люди. Среди них – русский, седой мужчина зрелого возраста, и странное трио: таджик, верблюд и осёл.

Примечание: Ба худо (тадж.) – я клянусь.

Последним ослабевшим лучом солнце едва прикоснулось к цветущей сирени и остановило удивлённый взгляд на берёзе. Её золото блеснуло отчаянно и обречённо. Измученная плохой экологией природа необоснованно определила дерево на новое местожительство в непривычной природной зоне. К тому же, перепутав осень с весной, заставила в сентябре цвести сирень, магнолию, каштаны…

День отгорел. Он оставил Вере немного тепла от пепла, немного от остывающих батарей, но окончательно отключил тепло душевное. В закрытое окно рвалась темнота, глухая тоска тоже искала место под крышей.

Ночь – пустынная безмолвная страна, где Вера до утра оставалась в гордом, неприкосновенном одиночестве. Уличные фонари, заглядывая в комнату, устали читать её невесёлые мысли, и только под утро она, закрыв последнюю страничку воспоминаний, поставила многоточие.

Две недели назад Вера приехала на южный курорт. Черноглазый дворник в фартуке оранжевого цвета ловким движением метлы смахнул листья с первой ступеньки лестницы, ведущей в приёмное отделение, скептически улыбнулся, увидев огромный чемодан, и уступил дорогу. Женщины на скамейке у корпуса оживились:

– Этой удачи не видать, – вынесла вердикт пожилая круглая женщина в соломенной шляпе с квадратными полями.

– Ишь, барахла нагрузила. Сейчас чемодан сама тащит, и вряд ли потом носильщик найдётся, – присоединилась к её мнению подруга в бигуди, прикрытых ярким платком.

Высказались, как из ружья выстрелили, замолчали и впились глазами в приезжую: чёлка, прилипшая к мокрому лбу, проницательные умные глаза, лицо, бледное от лилового цвета шёлкового платья, нитка бус из натуральных камней, модные туфли на высокой шпильке. Сгибаясь под тяжестью чемодана, она беспомощно улыбалась. Безжалостный ветер, как пощёчину, влепил горсть осенних листьев. Женщина присела на чемодан и закрыла лицо руками.

– Я помогу, – не то утвердительно, не то вопросительно сказал загорелый мужчина в светлом костюме и, не дожидаясь ответа, подхватил чемодан. – Вам сюда, – он показал рукой на стойку администрации. – Желаю счастья!

– Мы не встречались? – Вера знала, что самая длинная дорога начинается с первого шага.

– Вряд ли, – он равнодушно скользнул взглядом и выбрал в хранилище памяти первый попавшийся неуклюжий комплимент. – У Вас лицо красивое…

– Будьте моим счастьем! – хотела попросить Вера тихо, проникновенно, жалобно, но промолчала.

Каждый день она надеялась на случайную встречу с ним. Каждый день – новое платье, затейливый макияж, причёска. Однажды Вера бежала целый квартал за мужчиной в светлом костюме. Вскоре она почувствовала, что тело перестаёт реагировать на голос разума, дрожит сладкой дрожью, а сердце трепещет при мысли о незнакомце. Он появился за два дня до её отъезда.

– Вы меня ещё помните? Я Артур, дизайнер из Риги.

– Вера, флорист из Красноярска.

– Я приглашаю Вас, Вера, сегодня вечером в старинное кафе. До встречи, – не дождавшись ответа, он помахал рукой.

Самоуверенность Артура несколько насторожила Веру. Но разум спал, оставив на дежурстве сердце, а оно распорядилось по-своему: в семь часов вечера она в элегантном платье любимого сиреневого цвета протягивала Артуру руку для поцелуя.

В старом кафе – вечерний уют. Палитра стен – пигменты красной и жёлтой охры с золотистым оттенком, изысканные тона фресок, созданных известным художником, массивная мебель под светлый дуб или орех, мраморный пол… Интерьер не поражал роскошью, но зато каждый предмет выглядел гордо и значительно. У входа в зал в старом потускневшем зеркале с мелкими трещинками-морщинками отразилась ажурная лестница, ведущая вверх, и возле неё – две полутени, предлагающие интим бородатому капитану. Диалог влюблённой пары, занявшей соседнюю кабину, освещали свечи в канделябрах, простые восковые старомодные, а верхний мягкий свет изумрудных светильников дополнял их. Вера и Артур сели за круглый стол, покрытый скатертью с ломкими линиями мятых кружев.

– Интерьер – творение вольных странников, прошедших через все стили и эпохи, – со знанием дела, улыбаясь, сделал заключение Артур. – Это изысканное место рассчитано на неторопливое времяпровождение… Мы не торопимся? Нет?

Вера не торопилась. Завтра утром заканчивался срок путёвки, а самолёт – только на следующий день. Где она проведёт ночь перед отлётом, неясно. Ну и что? У счастья нет завтрашнего дня, есть только настоящее – мгновенное.

Почти ритуальное молчание. Магическая сила взгляда. Первая фраза:

– Наконец-то я встретил Вас…

В плоском бокале искрилось вино, музыкой итальянской оперы ласкали слух названия блюд: спагетти, карбонара, карпаччо из осьминога, ризотто с чёрными трюфелями. Впрочем, это было неважно.

– Русские любят итальянскую кухню. Один известный ресторан специально для них создал ролик, разъясняющий правила культурного поведения. В моём понимании, культура – это не предъявление своих особенностей, а знание своих обязанностей в определённых условиях. Русские пьют капучино перед обедом, а итальянцы только утром, русские женщины ходят на пляж в дорогой одежде и туфлях на высоких каблуках… Итальянцев раздражает это. Вот они и сочли возможным указать. Но я о другом… Следуя пониманию только своих особенностей, далеко можно зайти… Мы следуем своим обязанностям… – он немного подумал и откорректировал мысль, – стараемся следовать. – Цветы – даме!