Паратиков Павел - Шаг на пути к небу. Роман

Солянников прошёл к столу и сел.

– Товарищи казаки, – приступил к своей речи Беглов.

– Никакой войны не будет, просто партия и советская власть решили возобновить порядок прохождения службы казаками, как в былые времена. Для постановки на воинский учёт вашей станице выделено две недели. Посему, с понедельника, прошу всех казаков призывного возраста, встать на учёт в районном военном комиссариате. У меня всё. Вопросы есть?

Все сидели молча, обдумывая услышанное.

– Ну, раз вопросов нет, – он повернулся к Пустовалу.

– Тимофей Аркадьевич, у меня всё.

Председатель встал.

– На этом сход объявляется закрытым, все свободны.

Он проводил гостей за сцену. Казаки начали потихоньку расходиться, обсуждая промеж собой всё, что произошло.

Этим же вечером, в доме Бандуриных, собрался семейный совет. Сенька, с Настиными братьями, Ванькой и Митькой, сидели на лавочке, и что-то оживлённо обсуждали. За столом расположились Матвей с Андреем, тоже о чём-то перешёптываясь.

– Ну что казаки думаете по энтому поводу? – прервал их междусобойчики Семён Евсеевич.

– Я думаю, это хороший посыл со стороны власти к казакам, – с энтузиазмом в голосе начал Арсений. – А что? Советская власть поняла, что казаки не враги советскому народу, и решила снизить уровень напряжённости.

– Лично я рад такому повороту, – подхватил восторг друга Иван. – Я хочу быть офицером, как батька наш покойный. И зараз, со снятием с казачества ограничений по службе, это становится возможным.

– Я тоже хочу служить, – вторил ему младший брат Митька.

Дед молча выслушал их.

– А вы что думаете, казаки? – повернулся он к сыновьям.

– Так, а что тут думать, бать, – начал Матвей, – всё ясно, аки божий день. Всех поголовно истребить не получилось, так зараз омужичить хотят в конец, тех, кто остался. Служба ради службы, это удел мужика лапотного. Казак, за «здорово живёшь», служить не станет. И они это прекрасно понимают. Вот и хотят всех под одну гребёнку замести, чтобы окончательно с нами покончить.

– Ну почему, бать? – не понял его доводов Сенька. – Может, есть в этом и польза какая, для казаков. В конце концов, вы все служили, воевали, отечество своё защищали. Мы тоже хотим.

– Пользу можно извлечь из всего, ежели с умом подойти, – улыбнулся в седую бороду Семён Евсеевич. – А служить мы вам и не возбраняем. Батька твой верно гутарит. Нам, за службицу, царь-батюшка землицу жаловал, от податей мужицких освобождал, озерцо, от прадеда маво, в наследство нам досталось. Зараз всё под колхозом. Вот и получается, земли нет, а головы казацкие, под сабельки басурманские, подставляй.

Все слушали деда молча. Он тоже немного помолчал, и продолжил.

– Ну, ничего, дорогие мои, служба, значит служба. Нам в ноняшних условиях выбирать не из чего. Стало быть, будет казак служить в Красной армии, ничего не попишешь. Но вот только казак должен служить так, чтобы искры из-под ног летели. Чтобы сразу было видно, кто есть кто в ентой жизни. А там разберёмся. Война план покажет.

Хлопцы сидели и улыбались от дедовых речей.

– Всё казаки, готовьтесь, скоро будем на службицу вас собирать. Всё как положено сделаем, по нашим воинским обычаям казацким.

Старик улыбнулся, и похлопал внука по плечу..

– Бать, – перебил его Матвей.

– Ты почто так радуеси? Мало что ли они казацкой кровушки попили? Ещё хотят. Нам-то за службицу ни землицы, ни налоговых преференций не видать. Загонють всех под ружьё, и айда кровь проливать, как простой мужик, за понюх табаку.

– А мне кажется, дед Спиридоныч правильный вопрос задал на сходе. Чавойто, чуить моё сердце, неспроста всё енто, и не от большой любви власти к казакам. Видимо и впрямь, во внешней политике бреши появляются, – дополнил брата Андрей.

– Ну, так оно и понятно, не на парадах маршировать казак нужон. Где враг, там и казак. Не из пальца ж енту поговорку наши деды высосали. Ясно дело, что казак в армии нужон от врага оборонять землицу – матушку. Оно-то сынки и дурню видно, что власть просто хотить опять казацкими головами обойтись. Но нам должно в корень глядеть, так сказать, на будущее основание заложить. Можа и помилует Господь казаков за клятвопреступление. Можа ешо воссядет на престоле расейском царь православный. А можа и не нужен он нам вовсе. Кто знает? Как разобраться?

Семён Евсеевич подошёл к Насте, и взял у неё с рук ребёнка.

– Нам врага чаво страшиться? – продолжал он.

– Для казака, положить душу свою за други своя, на поле боя, это великое дело. Помните это казаки всегда, всю свою жизню, сколько Господь отмерил, и внукам своим передайте. И ты, внучек, запомни, чаво диду гутарить.

Дед начал подкидывать мальчугана к потолку. Настя неловко дёрнулась, пытаясь подстраховать его.

– Бать, осторожней, не урони, – испугалась она за сына.

– Не боись, Настёна.

Отец подошёл к стоящим рядом снохам.

– Давайте милые, рожайте нам казаков, защитников земли русской, да веры Христовой. Дабы народ наш казацкий вовек не перевёлси.

Варя и Настя переглянулись, одновременно положив руки на свои большие животы.

– Да у тебя бать, уже скоро казачий эскадрон будет, – засмеялась Варвара.

– Через пару месяцев опять пополнение в полку будет.

– Спаси Господи вас девоньки мои, что казаков нам рожаете, низкий вам поклон.

Он поклонился.

– Кирьянушка с Савелюшкой не дожили до деток, даже и жениться-то не успели, животы поклали в бою. Так вот вам сынки, за четверых тепереча жить надобно, что бы им там не стыдно за нас было перед Господом. И казачков рожать за четверых.

Семён Евсеевич перекрестился.

– Верно я гутарю, мать?

Он взглянул на жену.

– Верно, верно, – подтвердила она его слова.

– Чем больше казаков, тем лучше.

Варя была беременна уже четвёртым, Настя от неё не отставала, они с Матвеем ждали второго сына.

В понедельник в район уехала первая партия в пятьдесят человек, которых освободили от работы, на время постановки на учёт. У районного сельсовета, где временно разместилась учётная комиссия, мелькая папахами, толпился народ. Сюда подъезжали казаки со всего района. Все были возбуждены, и каждый делился своими мыслями и мечтами.

– А я в авиацию хочу, – слышались голоса из толпы.

– А я в артиллерию.

– Зараз за танками будущее великих побед, – убеждал кто-то, размахивая руками.

Сенька и братья Беляевы, держались со своими одностаничниками. Постепенно, начали запускать по несколько человек. За столом сидели трое военных, в середине был старший лейтенант Беглов, выступавший на сходе.

– Фамилия, имя, отчество? – спросил он, не поднимая головы от журнала, в который всех записывал.

– Бандурин Арсений Матвеевич, – отчеканил Сенька.