Марина Бирюкова - Фамабрика. Гламурная антиутопия

Пришла очередь Телефа. «О, фама!», – объявил он название стиха.

Бедный Светоний.

Всеми обманут.

Желал он славы —

Обрёл позор.

Лучше бы уж

Забыл он эти

Дурные дела.

Природа зла:

Не стоит …ть

Тех, кого родила

Мать.

Маленьких йобов плебейские попки

Это не способ

Звездою

Стать.

Я в ужасе зажмурился, ожидая, что Телефа прогонят с криками «обсцено», но всё обошлось. Ругать покойного Светония и его нелепую передачу с маленькими йобами было модно, и тут стихи Телефа, что называется, пришлись ко столу (обсцено!). Публика долго дубасила подошвами об пол, выражая своё восхищение, и за этот конкурс, неожиданно для всех, Телеф получил высший балл.

Вызвали меня. О фортуна, как я трясся. К сожалению, ничего за душой у меня не было, кроме дурацкой экскурсии Ивана. Отрывок из неё я и прочитал, выдав его за свое сочинение и назвав «Мир иной».

Здравствуйте, меня зовут Иван. Сейчас я проведу для вас экскурсию по Эрмитажу. Вы не увидите всё, но увидите главное…

Никто кроме Телефа, конечно же, не понял, о чем шла речь. Все подумали, что это рассказ о некой загадочной планете под названием Эрмитаж. Отрывок был благосклонно принят, и многие задавали вопросы. А кто этот Иван? Он что? Почему так привязан к какой-то лестнице? Не хочется ли ему разрушить такое большое убежище? Что хотят эти существа? Почему он терпеливо возится с ними, вместо того чтобы взять минибомбу и шарахнуть в самую серёдку?

Я терпеливо отвечал, выдумывая на ходу, и в конце концов заслужил змеевидную улыбку Антония.

Сразу за мной выступал Алкей. Он объявил, что хочет воспользоваться случаем для презентации своей новой книги «Убить не до конца» (Издательство «Стикс», Питбург, 2910). Суть его произведения, ин бреви, в том, что он открыл потрясающий секрет: как можно немилосердно поранить человека, при этом не рискуя отправить его на тот свет. Названная проблема чрезвычайно заинтересовала Антония, ведь всем известно, что убийство до сих пор карается наказанием в нашем Питбурге, тогда как любые виды увечья не являются преступлением, поскольку клонирование решает эти мелкие проблемы. Раскрыв рот и выпятив забрало, Антоний приготовился наблюдать демонстрацию Алкея, который бросился на толпу стажеров и стал избивать и резать всех подряд, используя килограммовую чугунную гирю и оброненный женщиной-фокусником скальпель. Потекли кровь и грим. Служители фамы насилу растащили Алкея и отчаянно сопротивляющихся стажеров. Разгоряченный Алкей с энтузиазмом поделился своим секретом: следует кромсать и бить любые части тела, кроме верхней части головы и низа живота. Большого урона не будет. Антоний и Веста хлопали от души.

Обиженный Алкеем юноша в мундире взял в руки свою отрезанную косу и стал мерно бить ею по столу. Он все еще сотрясался от ярости, и от мерных ударов его собственное тело, казалось, было вовлечено в жутковатый ритмический танец. На губах юноши выступила пена, лицо побагровело, он бил так сильно, что уже и стол начал трястись, а за ним вслед – и телекамеры, и кресла, и ретрансляторы, и стены павильона… Из пуза застывшей в ступоре женщины-фокусника высыпались детали часового механизма, Антоний великолепный расплескал бычью кровь из своего атрибута, парень в кольчуге не смог удержать корзину с камнями, побившими суетившихся на нижнем ярусе операторов, камеры и прожекторы полетели с подставок, а чугунная гиря из арсенала Алкея едва не пробила череп Весте пленительной. Пронзительно завизжав, Веста своими руками вытолкала сейсмического юношу за двери павильона. На этом испытания закончились. Антоний и Веста не пожелали испытывать способности оставшегося парня в кольчуге, по причине позднего времени, и удалились для принятия решения.

Сейсмический юноша и женщина-фокусник были отвергнуты, и для участия в шоу «Ляпсус мемориэ» выбраны трое: я, Телеф и Алкей зубодробительный.

Мир без дерьма,

Из всех миров

Лучший.

Не надо зла,

И так понятно,

Что жизнь – тоска.

Я-то ведь грязный,

Я безобразный,

Я непристойный,

Неприспособленный

К этому миру,

Что лучше меня.

Душа – фигня.

Я не со зла.

Вот стану клоном,

Нежным, влюбленным,

Примешь меня.

Торной дорожкой

Пойду на закланье.

Нет оправданья

Моей тоске.

Сильный и новый,

Буду с тобою

Радость делить

Тихим ответом.

Стану с приветом

Счастье дарить.

– А почему «с приветом»? Он что, свихнулся? – спросил я.

– Да нет, с приветом – вроде как гуманус, амабилис, дружелюбно, ласково, сик дикта, – вяло ответил Телеф.

Разговор этот происходил на Дворцовом мосту. Мы возвращались с Фамабрики, и никому из нас не хотелось вспоминать о том, что с завтрашнего дня мы должны стать соперниками, не останавливающимися ни перед чем в борьбе за главный приз «Ляпсус мемориэ». Перед тем как расстаться, мы долго молчали.

– Такова жизнь, – наконец, произнес я.

– Такова, – мрачно подтвердил Телеф.

На следующий день у меня уже не было возможности поговорить с Телефом: после торжественной процедуры начала шоу, когда я, он и Алкей стояли вместе на бастионе древней крепости, а ветхая пушка, заряженная марсианским огнём, содрогалась от залпов, посылаемых в сторону Зимнего, мне было не до этого. На церемонии присутствовал весь цвет Фамабрики: Антоний великолепный с атрибутом, наполненным свежей кровью, язвительно улыбающийся и молчаливый, говорливая Веста в сопровождении вездесущего Тео, Карл умопомрачительный с наивно-невинным выражением – олицетворение безнаказанного зла, и наконец, глава Фамабрики Лео несравненный – в костюме папы (бренд 1940, Ватикан) и со своим атрибутом – чугунной решёткой, на которой поджарили основателя Фамабрики Люция нежного во время восстания йобов в 2266 году.

…после триумфальной победы над Наполеоном император Александр задумал соорудить мемориальный зал… Проект зала принадлежал выдающемуся архитектору Карло Росси, автору известного вам Главного Штаба и ряда других замечательных а…а… Добрый день! Да, жив пока. Это портрет Кутузова работы Джорджа Доу. По бокам – портреты знаменитых генералов войны двенадцатого года – Дениса Давыдова, он возглавлял партизанское движение, Ермолова… Далее – портреты наших союзников в войне против французов – прусского короля Фридриха-Вильгельма, австрийского императора Франца… Эта твоя подруга – (нрзб) . Вчера… Да я рассказываю, рассказываю! Нажралась как (нрзб) . По этому поводу Пушкин сочинил восхитительные строки: «толпою тесною художник поместил сюда начальников народных наших сил, покрытых славою чудесного а…а…похода и вечной памятью двенадцатого а…а…», а отсюда мы пройдем в самый главный зал Зимнего дворца, шедевр а…а…Стасова.