Юлия Климова - Свадьбу делать будем? (сборник)

Ох, как я намучилась с этим товаром, только Всевышний, дай бог ему здоровья, знает. При этом и покупатель, и продавец с запросами были, о-го-го, а проблем и у тех, и у других – вагон и маленькая тележка, как говорится. Думала, никогда с рук не сбуду, и вот, сбыла же. Только тёть Хачой так может. Сейчас приедем – увидишь, что я правду говорю, ни одного слова неправды в моих словах нет. Парень, ты нас правильно везешь? Я же тебе сказала, Дом торжеств «Роял Палас», Воробьевы горы же есть, нам туда надо. А то молодежь сейчас такая, в одно ухо влетает, в другое вылетает. Ты сам откуда? Из Баку? А я сама из Дербента, думала, что ты наш, дербентский парень, очень уж похож на наших. Ты не наш, не еврей горский, нет? Жаль. Что – тёть Хачой? Этот нам все равно не подойдет, он муслим. Засмущалась, ишь ты. А нечего смущаться, не шестнадцать лет тебе, ох, далеко не шестнадцать. Просто иной раз смотришь, парень простой, баранку крутит, а присмотришься, у него и образование есть, и бизнес есть. Людей жалко стало, подобрал, довез. Был у меня один такой… Приехали? Сколько мы тебе должны? Это у вас цены такие? Грабят и не краснеют!

Ишь, смотри, все знакомые лица, как будто из Дербента не выезжала, сейчас начнется, тёть Хачой это, тёть Хачой то, как мы рады вас видеть, как ваше здоровье, как ваши дела… Ну, что я тебе говорила? Улыбайся, не смотри так, будто у тебя корову украли, скорбное лицо не делай. Шалом, мои дорогие, чуй хабери? Хубе, хубе. Иди, я тебя поцелую, такой большой стал, мужчина, когда женить будем? Какой рано, не рано уже. Мужчина! А я вот племянницу привезла, чтобы дома не скучала. Что? Почему только одну взяла? Здоровье уже не то, сейчас у меня только штучный товар, эксклюзивный, как говорится. Ты посмотри на нее, покраснела. Это хорошо, что покраснела, кожа белая, сип-сипи , вот и краснеет. Ну что ты стесняешься, здесь все свои, чужих нет. Правда же, Русланчик? Он мне как сын, вы все мне дети. А хупа когда начнется? Через час? Ну мы пойдем, а то все места разберут, мы ничего не увидим.

А ну-ка не засматривайся на него! Видела, круги какие у него под глазами? При чем тут почки? Говорят, он в плохую компанию попал, наркотиками балуется. Мы тебя с ним даже знакомить не будем, потом отец скажет, что я тебя с наркоманом свела. Мне ведь не просто галочку поставить. Вай, сколько народу, яблоку негде упасть. Пропустите, пропустите. Здрастье, здрасьте, хубе-хубе , поздравляю вас, худо кумек , да, дай бог, дай бог. В добрый час. Наконец прорвались. Пока со всеми не поговоришь, не отпустят ведь. Надо же, главный раввин России сам хупу делать будет, а ну-ка доставай телефон, сфотографируй нас.

Ненавижу эту старуху. Она обращается со мной как с вещью. Будь моя воля, никогда бы с ней за стол не села, не то что на свадьбу идти. Но отец кричит, мать кричит, замуж, говорят, выдать надо, уже двадцать. А если я не хочу замуж? Я им этого, конечно, не сказала, но они сами унюхали, вот и подняли кипиш, эту старую сплетницу наняли. Просят, умоляют, выручите нас, тёть Хачой, мы в долгу не останемся. А она носом крутит, цену себе набивает. «Мне деньги не нужны», такая. Пришлось пообещать ее родственника в самый престижный московский институт устроить. Услуга за услугу. Ходила со мной по бутикам, ни на шаг не отступала, отец ей двадцать тысяч евро на одежду отстегнул. Эта надпись Dolce&Gabanna на платье меня просто убивает. На сумке написано Chanel, а были же без надписей, но она говорит, что надписи – это самое главное. И даже ободок – и тот с логотипом! Говорит, ребята запах денег почуют, ей легче будет, а моя «личность-шмичность» никого не интересует. Хочу провалиться сквозь землю. Ну зачем она представила меня этому Руслану как племянницу, а потом назвала товаром? Тошно-то как! И тычет мной в лицо каждому, посмотрите, посмотрите, как будто я не человек, а лошадь. Я думала, она сейчас зубы мои начнет показывать. Сейчас, говорит, золотые коронки уже нельзя, если что-то не так, то только дорогую металлокерамику делать, и чтобы незаметно было, что не твои зубы. Вот зачем мне было об этом рассказывать? Мне и так тошно, я себя последней идиоткой в этом наряде чувствую. Как корова на льду на этих высоченных каблуках. Изо всех сил пытаюсь сохранить равновесие, а она мне острым ногтем в бок тычет и командует: «Выпрямись! Улыбайся! Покажи свои белые зубы! Покажи свою тонкую талию!» И это еще даже хупа не началась, а что будет дальше? Мне даже подумать страшно! С ней все здороваются, как будто она селебрити какая-то, все про здоровье спрашивают, на меня так хитро косятся. Видимо, им даже не надо врать, что я племянница, все все понимают, а мне от этого так муторно на душе!

Видишь парня в синем костюме? Вон в том, который ему в спине тесен. Жених! То, что не красавец, это полбеды, но он еще и сирота. Еще год назад был гол как сокол. Приходит, значит, ага, и требует: «Жените меня, тёть Хачой, на хорошей девушке, с хорошей спиной, я в долгу не останусь». А я ему: Игнат, дорогой мой, ну куда тебе жениться, тебе бы сначала на ноги встать. А он: я отблагодарю, я отблагодарю. Пожалела его, говорю – бог даст, разбогатеешь, отблагодаришь. А потом началось: одна девушка слишком высокая, вторая – слишком глупая, третья не так посмотрела, четвертая не то сказала… Полгода с ним провозилась. Думала, что не смогу ему помочь, но человек предполагает, как говорится, а бог располагает. Пойдем, говорю, к одной девушке, к последней, говорю, а если и она тебе не подойдет, то тогда я больше, дорогой мой, работать с тобой не смогу. Ага. Так и сказала. Только, говорю, сначала к Боре зайдем, я его сыновей женю, фотографии показать надо. А Борис, к слову сказать, человек не бедный. Журнал «Форс» же есть, он его в какой-то список богатеев включил. Заводы, фабрики у него, а машин столько – шейху не снилось. Сидим мы, значит, фотографии смотрим, я ему девушек расписываю. Вдруг грохот такой – думала, землетрясение. Врывается нечто невообразимое. Вся в черном, волосы красные, круги под глазами в пол-лица, серьги где только можно, в носу, в губе, в брови… во сне если такое приснится, навсегда сна лишишься, а тут наяву. « Аи чуни?» – спрашиваю. Боря бордовым стал. Девчонку за локоть схватил, за дверь выставляет. Иди в свою комнату, кричит. А она ему: «Я не в тюрьме, хочу уйти – и уйду. Ты мне никто, чтобы командовать!» А он ей, я чуть в обморок не упала: «Я твой отец!» Что? Я даже очки взяла, чтобы лучше ее рассмотреть. О-ё, похожа на него – как две капли воды. А потом ему еще столько грубых слов было сказано с ее стороны. «Ты, – говорит, – убийца. Если бы ты вовремя помог, мама жила бы». А он ей: «Я не знал, что она болела, что ей помощь нужна». Она разрыдалась и выбежала, а Игнат, который до этого сидел в телефоне, за ней кинулся. Тут Боря его и заметил. Я ему все рассказала, и он мне все рассказал: что по глупости с русской бабой на стороне погулял, а у нее, оказывается, дочь от него родилась. Просил никому не рассказывать. Ни один сын на него так не похож, как эта девчонка. И характер его – взрывной. По душам поговорили. Поплакался он мне. Ну, думаю, пора нам с Игнатом уходить, а его все нет и нет. О чем они там так долго кумекают, пойду, говорю, потороплю. Идем мы с Борей к ней в комнату, а они сидят спокойно, как ни в чем не бывало, и в какую-то компьютерную игру стреляют. Игнат, говорю, мы опаздываем. Никуда мы не пойдем, говорит. Остались, значит, у них обедать. Что потом было, я не знаю, только Игнат как в воду канул. Слухи шли, что он сильно поднялся. А через год приходит ко мне, просит, чтобы я для него Бориса дочь засватала. Я ушам своим не поверила. Где Борух Пинхасов – а где он? Звоню Боре, говорю, хочет один парень посвататься к твоей дочке. А он даже не удивился! Приходите, говорит, с Игнатом на шаббат, Анечка сама халу испечет. Тут, как говорится, у Всевышнего свое на уме. Чижой одоми дорд доге, жун одоми унжо де , что у человека болит – там его и душа. У них душа в одном месте. Это все судьба. Кажется, начинается. Стань прямо и улыбайся, тебя потом на видео рассматривать будут!