Алик Затируха - Искатели сокровищ

Да, майор Посин понимал – почему тогда возникла такая необходимость.

Каждой великой революции – свой великий грабеж. Кого грабить – революцией названы. Кому – тут первыми и самыми способными станут те, кому при любом режиме грабить – на роду написано. И вот уже у многих красных командиров и командирчиков завелись заветные шкатулки, а то и сундучки, в которых сверкают ласкающие глаз вещички. Верные ординарцы и во сне их из рук не выпускают. И в тылу узаконенная революцией экспроприация способствует появлению у многих ответственных за нее товарищей таких заветных кубышек. Вот тут паханам революции и пришлось показать – кто в разграбленном доме хозяин.

«Сдать! Всё!» – строго отстучали телеграфы по всем направлениям революции. Пустить в показательный распыл дюжину-другую мелких красноштанных атаманов, не поспешающих выполнять приказ Центра и норовящих расховать содержимое своих кубышек по чердакам и подвалам. Все драгоценности ныне и впредь сдавать уполномоченным созданного при ВЧК отдела «Красный алмаз».

… – Вот и потекли отовсюду драгоценности в этот отдел, – продолжал генерал Лунин. – Там с ними работали высочайшие профессионалы. Они ни в чем не уступали своим коллегам из «Антиквариата», конторы, которая работала с ценностями Оружейной палата. Да и знал ли кто в этой почтенной конторе о возникновении тайной сокровищницы и масштабах работы в ней.

– А в чем была суть этой работы, товарищ генерал? – спросил майор Посин.

– Говоря попросту – в сортировке. Шедевры оставлялись в хранилище «Красного алмаза», а остальные драгоценности… Что происходило с остальными – это вопрос. Не исключено, что эти, менее ценные, бриллианты пошли в тридцатые годы на бурильные установки, когда государству остро не хватало промышленных алмазов. Возможно, часть из них была продана за границу. Для финансирования ускоренной индустриализации страны все средства были хороши.

– А как в отделе поступали с теми изделиями, которые признавались шедеврами ювелирного искусства?

– Никак – если можно так сказать. Со дня поступления и до таинственной пропажи все эти уникумы оставались в хранилище «Красного алмаза», в Фуркасовском переулке. Можно предположить, что за все время существования отдела наверху так и не было решено – что же делать со всем этим великолепием. И это затруднение, Владимир Кузьмич, понять можно. Как, действительно, следовало поступить с ними? Использовать уникальные бриллианты для промышленных целей? Распиливать и в таком виде продавать за границу? Но ведь все это – предметы огромной материальной, художественной, исторической ценности. Уродовать их было бы варварством.

– А почему, товарищ генерал, нельзя было выставить их на зарубежные аукционы?

– Этому, надо полагать, мешала революционная форма изъятия их у бывших владельцев. Многие из этих драгоценных шедевров, переходящих из поколения в поколение, значились в соответствующих каталогах. Каждому такому лоту могла сопутствовать истерика какой-нибудь экс-графинюшки, узнавшей фамильную реликвию. И мародерство большевиков опять стало бы главной темой буржуазной печати.

– А почему тогда эти драгоценные изделия не экспонировались в наших музеях, уж коли так велика была их историческая и художественная ценность? – спросил майор Посин.

– Число музеев, где могут экспонироваться такие уникумы, очень ограничено. А достойных экспонатов и без того достаточно. Например, в той же Оружейной палате даже не все яйца Фаберже выставляются. Некоторые эвакуированные туда из Петрограда еще в 1914 году драгоценные изделия из сокровищницы императора и по сей день остаются упакованными в ящики и сундуки.

– Да, запасники наших главных музеев будут, наверное, побогаче их открытых экспозиций.

– Ну, самое достойное, конечно, выставляется. Хотя бы в порядке очередности. Но вот как можно было выставлять вещички «Красного алмаза»? Сколько недоговоренности было бы в такой экспозиции. Чего скрывать, ведь порой с тел без суда и следствия казнённых людей снимались те вещички.

– Возможно, товарищ генерал, наверху было решено выждать какое-то время, чтобы подзабылось происхождение этих драгоценностей? А уж потом как-то с пользой распорядиться ими.

– Очень может быть, Владимир Кузьмич. Как говорят летчики-испытатели – когда не знаешь, что делать, не делай ничего. Со временем сокровища «Красного алмаза» только бы прибавили в цене. Так или иначе, а пролежали они без движения до самой войны.

– Как я понимаю, товарищ генерал, в 1941 году их должны были эвакуировать из Москвы?

– Вот мы, Владимир Кузьмич, и подходим к тайне их исчезновения. Да, «Красный алмаз» эвакуировал свои сокровища. Для удобства транспортировки было решено отправлять только одно, так сказать, место. По специальному заказу на заводе «Серп и молот» был срочно изготовлен из стальных листов ящик-сейф. К нему приварили восемь ручек. Только восемь достаточно крепких мужчин могли переносить этот стальной короб с упакованными в нем драгоценностями. 16 октября 1941 года его погрузили в автофургон, выкрашенный как санитарная машина, и вывезли из хранилища в Фуркасовском переулке. Только «старший» машины знал – куда ехать. Но до места назначения фургон не доехал. И вот уже тридцать пять лет о сокровищах «Красного алмаза» не было ни слуху, ни духу.

– А куда должна была доехать машина?

– Всего-то до Казанского вокзала. Там для необычного груза был приготовлен спецвагон, который должен был довезти его до Куйбышева, запасной столицы.

– А люди, которые сопровождали груз, – что стало с ними?

– В Фуркасовский переулок возвратилась и машина, и все люди, которые были на ней. Кроме одного человека. «Старшего» машины – капитана Климова. Заместителя начальника караульной службы «Красного алмаза».

– А кто были остальные люди?

– Сержант-водитель и восемь солдат из того же караула.

– Их, конечно, допрашивали. И что они показали?

– Все они показали одно и то же. Из Фуркасовского переулка выехали на улицу Кирова и поехали до Садового кольца. А вот здесь, вместо того, чтобы ехать прямо, к площади трех вокзалов, о чем, повторяю, знал только Климов, – вместо этого они свернули к Колхозной площади. Там повернули еще раз – и до Всесоюзной сельскохозяйственной выставки. Чуть западнее ее находится улица Хованская. В то время там стояли заброшенные гаражи эвакуированной автобазы. Въехали туда. Климов распорядился снять с машины ящик с драгоценностями. Скоро туда же подъехала другая машина. Климов приказал своему водителю с солдатами возвращаться в Фуркасовский переулок. Маршрут следования туда назначил им такой, который требовал раза в три больше времени, чем прямой путь. Сам остался.