Полин Ошер - Счастье из морской пены

Юбку и футболку, которые были на мне до совершения покупок, я сунула в рюкзак. Прямо так, не переодеваясь, расплатилась и вышла из магазина, чувствуя себя как актриса, «примеряющая» новое амплуа. Правда, в отличие от тех, кто играет роль, – мой новый наряд был настолько по мне, что его будто скроили исключительно с одной целью, – чтобы превратить меня в совершенно нового, более счастливого, человека.

Я шла и разглядывала витрины. Проголодавшись, купила у лоточника посыпанный маком бублик-бейгель (такой, как был в детстве, один в один, даже место «стыка», где смыкалось колечко из теста, было таким же неаккуратным, как в булочных четверть века назад).

Бублик этот здесь надрезали вдоль, внутрь клали выбранную клиентом начинку (у меня были сыр, яйцо, зелень и чеснок), и поджаривали в паниннице, плотно прижимая «створки» булки друг к другу, чтобы не вытекала начинка. Это было вкусно, очень вкусно, и я облизывала пальцы, урча от наслаждения, а лоточник, старик с раскидистыми, как оленьи рога, усами, ласково смеялся надо мной и протягивал все новые и новые салфетки.

Я оставила ему монетку чаевых, и он еще долго махал мне вслед и кричал что-то на марокканском, – судя по эмоциям, нечто невероятно одобрительное и ободряющее.

В общем-то, я не очень понимала, куда идти теперь.

По идее, нужно было в больницу, и я даже примерно представляла себе, где она находится. Но, с другой стороны, мне очень хотелось почувствовать отпускную беспечность, хотя бы на день прикинуться туристом, у которого нет никаких проблем, кроме – чем ему заняться так, чтобы было повеселее.

Поэтому я решила для начала немного погулять и освоиться.

Я шла по Тель-Авиву в сторону района Дизенгофф, где находился огромный торговый центр. Однажды я была там на какой-то ярмарке и бродила вдоль цветастых палаток фестиваля уличной кухни. Там предлагали фаст-фуд со всего мира: китайские яблоки в карамели, чешские трдло, капустные маффины, свинину с ананасами… Запах стоял просто сказочный. Но, увы, в тот период жизни я все время торопилась, чтобы не дать себе возможность чем-то себя порадовать, сделать нечто приятное. Мне тогда казалось, что я этого не заслуживаю. Все заслуживают, а я нет. Странно, правда?..

Вдруг из переулка на меня отчетливо пахнуло морем. Я тут же свернула, и прибавила шагу, почти неслышно ступая по каменной мостовой в новеньких белых тканевых кедах-конверсах. Очень скоро моему взору открылось оно, море. И тогда я побежала что есть силы, во весь опор, только бы не оттягивать момент встречи с ним.

Мы столкнулись на линии прибоя, я и море. Я ступила в волну, а она поднялось и лизнула меня выше щиколоток, и тут же, будто бы испугавшись, убежала назад.

А потом я ходила по прибрежной полосе, и слушала, как море рассказывает о том, как скучало по мне. Это для других размеренное «шшшш, шшш» было просто шепотом морской волны; для меня же это был самый настоящий разговор по душам, который бывает у двух любящих друзей после долгой разлуки.

Изредка я останавливалась и подбирала с песка камешки. Сухие, они казались совершенно безжизненными; но, как только на них набегала волна, они мгновенно преображались, и становились яркими, искрящимися, словно упавшие на землю осколки фейерверков.

Тем временем на город опускались сумерки.

И мне пришло в голову, что пора искать ночлег.

У меня никого в этом городе не было. По крайней мере, таких людей, к которым я могла бы попроситься переночевать. Но, к счастью, как и другой крупный город, Тель-Авив не обделен хостелами, – найти недорогую ночлежку здесь не составляло труда.

Достав телефон и присев на песок, я погрузилась в поиски. Судя по карте, один из хостелов располагался всего в двадцати минутах ходьбы от меня, и я решила устроиться на ночлег в нем. Спустя положенное время я уже стучалась в расписную дверь мини-отельчика, явно предназначенного для художников: здесь все было в надписях, наклейках и разноцветных постерах.

Я стучалась долго, пока, наконец, мне не открыл дверь заспанный юноша в одном полотенце, намотанном вокруг голых бедер. Он явно не мог сразу сообразить, какое сейчас время суток, и, позевывая, вопросительно смотрел на меня.

На ломаном иврите я объяснила ему, что мне нужна комната на одну ночь. Он понимающе ухмыльнулся и сложил пальцы в подобие горна, поднес их ко рту и снова посмотрел на меня. Я пожала плечами. Кто его разберет, соню, что он пытается мне объяснить.

Не дождавшись от меня реакции на свою пантомиму, юноша, похоже, на что-то решился и махнул мне рукой, приглашая зайти. Я прошла в дверь и оказалась в царстве холостячества: повсюду грязные полотенца, на полу лежат женские трусики, на дверце шкафа висит апельсиновая кожура… Каково же было мое удивление, когда, присмотревшись, я поняла, что все эти вещи – искусно сделанная мистификация, а на самом деле комната очень чистая, нет ни пылинки, и запах в ней стоит легкий и свежий. Кому могло прийти в голову сделать показной бардак, – недоумевала я. Чем плох порядок, хотя бы минимальный?

Спросить мне было не у кого, и потому я просто шла за своим провожатым куда-то вглубь дома. Он отпер одну из крохотных дверец, и показал мне комнату, габаритами напоминающую платяной шкаф, – нет-нет, не огромный гардероб и не шкаф-купе, а такой, знаете, крохотный шкафчик, в котором прячут свои нехитрые пожитки старые девы.

Впрочем, мне и не нужно было много пространства. Достаточно того, что там была койка.

Мой провожатый ушел, сжимая десять баксов в своей ладошке, насколько я могу судить, – потной и весьма неприятной наощупь. Я так и не успела поменять достаточно денег, но ничего. Завтра, все завтра. С этими мыслями я упала на кровать и, не раздеваясь, уснула.

Разбудил меня настойчивый стук в дверь. Плохо соображая со сна, я распахнула дверь в свою каморку и, моргая, уставилась на здоровенного негра, который был явно удивлен, увидев меня по другую сторону дверного косяка. Зевнув, я спросила его:

– Ма кара? 10 10 Что случилось (с иврита).

Он нервно переступил с ноги на ногу и интимным шепотом спросил:

– Ат роца эээ… грасс 11 11 Хотите травы? (с иврита). ?

Я на секунду засомневалась. Травы мне никогда не хотелось, но, кажется, это лучший момент, чтобы попробовать новое и неизвестное, – «за полшага от смерти». Впрочем, зачем мне это? Я покачала головой, и захлопнула перед негром дверь.

Он еще какое-то время ко мне скребся. Не знаю, чего он хотел мне предложить, – надувную женщину? Безалкогольного пива? Какой-то иной симулятор действительности? Как бы то ни было, мне сейчас ничто не было нужно. И никто не был нужен.

Я легла назад на свою узкую и жесткую койку, накрылась простыней, похожей на ту, что выдают в поезде, и приготовилась ко сну.