Вадим Фёдоров - 17. Сборник рассказов

А Вова вернулся в дом.

Он аккуратно разложил на кухонном столе полученные от странного мужика деньги и принялся ждать родителей.

Ему хотелось, чтобы мама пришла как можно скорее. И он бы отдал ей заработанные деньги, и она бы его похвалила.

Но минуты тянулись медленно. Так же медленно, как падавшие за окном снежинки.

Вова покормил младшего брата, построил с ним пирамиду из кубиков, почитал сказки.

Потом они долго смотрели в окно на снежинки и на игравших за забором в снежки взрослых ребят.

Стемнело.

Родители пришли домой вместе.

Отец затащил в дом ящик со звеневшими в нём бутылками. Сразу же отнёс его в кладовку.

Мама, раздевшись, принялась выкладывать на кухне продукты из авоськи.

– А это что за деньги тут лежат? – спросила она, увидев аккуратно сложенные на краю стола монетки.

– Да так, заработал немного, – скромно сказал Вова, сидя на табуретке и болтая ногами.

– Интересно, интересно, – выходя из кладовки в кухню, сказал папа, – и как это ты заработал деньги, не выходя из дома?

Мама отложила продукты в сторону и с интересом уставилась на Вову. Тот всё с тем же невозмутимым видом сидел и болтал ногой. Хотя внутри него всё звенело от возбуждения и от предчувствия похвалы. Сейчас. Сейчас все удивятся, какой он умный и самостоятельный. И похвалят за пополнение семейного бюджета.

– Одеколон наш продал, – сказал Вова, – он и так бы скоро закончился. А денег за него много дали.

И он показал на кучку монет, лежащих на краю стола. После того, как мама выложила на стол продукты, эта кучка уже не казалась такой большой.

В кухне вдруг стало тихо. Родители замерли, глядя на своего предприимчивого сына. Вова скромно сидел на табурете и ждал похвалы.

Первой очнулась мама. Она ойкнула и бросилась в спальню.

Послышался звук отодвигаемых ящиков.

Папа замер посередине комнаты, прислушиваясь к тому, что творится в спальне.

– «Красная заря», – сказала мама, входя в кухню, – бог с ней. Хотя и жалко. Но духи от тёти Шуры. Из Америки. Ты их тоже отдал?

В глазах у мамы стояли слёзы. Лицо её некрасиво кривилось. Голос дрожал.

– И ещё огуречный лосьон, – тихо сказал Вова.

Папа крякнул. Мама заплакала, сев на соседнюю табуретку.

Пришедший на кухню Женя тоже на всякий случай заплакал.

Папа сунул младшему сыну в рот пустышку. Погладил по голове всхлипывающую жену. Сгрёб со стола монеты, пересчитал.

– Двадцать три копейки, – сказал он, – лосьон и то больше стоит. Не говоря уже про твои духи.

– Это не просто духи, это американские духи, – всхлипнула мама, – они бесценны. Их ни у кого нет.

– Это точно, – кивнул папа, – во всей Сибири таких духов не найдёшь. Очень хороший запах. Был.

– Коля, ну сделай что-нибудь, – взмолилась мама.

– А что я сделаю? – отец развёл руки в сторону. – Лосьон и твои духи уже давно выпиты. Да и с кого спрашивать? Вова, как дяденька выглядел, который тебе деньги дал? Во что он был одет?

– В телогрейку, – сказал Вовочка, – и в валенках.

– А лицо у него какое было? – спросила мама.

– Обыкновенное лицо, доброе, – ответил Вова, – от него пахло нехорошо только.

– Нашего Володю арифметике надо научить, – задумчиво сказал папа, – чтобы он знал, сколько чего стоит.

– Больше ничего никому не продавай, – сказала мама Володе, – никому ничего. Обещай мне.

– Обещаю, – сказал Вова и сам чуть не заплакал.

Всё вышло не так, как он думал. Вместо похвалы он получил мамины слёзы.

А мама ещё не раз в течение этого короткого вечера плакала, вспоминая свои духи. Больше всего она жалела американские. Хотя флакончик там был совсем маленький и духов была только половина, в отличие от почти полной «Красной зари».

Утром родители собрались на работу. Закрыли дом на ключ и ушли.

Вова с Женей остались одни.

Володя почитал брату газеты, поиграл в кубики с братом. Они вместе посмотрели в окно.

Снегопад усилился. Ветра почти не было. И снежинки падали вниз не спеша, словно давая полюбоваться собой двум детишкам за окном.

– Красиво, – сказал Вова, – на Новый год похоже. На Новый год мандарины и лимонад дают.

– Лимонад хочу, – отозвался стоявший рядом на табуретке Женя.

До окна он не доставал, поэтому Вова подложил ему на табурет свёрнутое одеяло.

– Нет у нас лимонада, – ответил брату Вова.

– Есть, – возразил Женька.

– Нету, – сказал Вова.

– Есть, – упрямо повторил Женька, – папа вчера принёс. В кладовке лежит.

Вова слез с табуретки. Стащил на всякий случай с соседней табуретки брата. Чтобы тот не упал, не дай бог.

Вместе они прошли на кухню. Дверь в кладовку была не заперта.

В небольшой комнатке с самодельными стеллажами было темно и вкусно пахло. В углу стоял пластмассовый ящик, в котором аккуратными рядами блестели металлическими пробками двадцать бутылок.

Вова подошёл к ящику, выудил из него одну из бутылок, вернулся в кухню.

На этикетке что-то было написано. Но не по-русски.

– Лимонад, – сказал Женя, показывая на бутылку, – хочу лимонад.

Володя порылся в кухонном ящике. Нашёл открывашку с деревянной ручкой. Аккуратно снял пробку с бутылки. Взял чистую кружку и налил туда шипучий напиток.

Иностранный лимонад сильно пенился.

Женька взял кружку и сделал глоток. Лицо его сморщилось.

– Он не сладкий, – сказал Женя, – он испортился.

– Лимонад не может портиться, – ответил Вова и забрал у брата кружку. Отхлебнул от неё.

Лимонад действительно был несладким. Горьковатым. Но приятным на вкус.

Вова залпом выпил всё, что было налито в кружке.

– Вкусно, – сказал он брату.

– Я не буду, – ответил Женька, – я пойду кубики строить.

Вова проводил брата в комнату, вернулся на кухню, допил то, что осталось в бутылке.

Напиток был странным. Раньше он такое не пил.

Лимонад был несладким, но вкусным. Приятно освежал горло. И от него было весело.

Вова сходил ещё за одной бутылкой в кладовку.

Открыл.

Когда пил, захотелось в туалет. Сходил. На обратном пути на кухню споткнулся и чуть не расквасил себе лоб о дверной косяк.

Комната перед глазами медленно плыла. Это было интересно и смешно.

Когда родители вернулись вечером домой, то в прихожей их встретил Женька.

– Я есть хочу, – заявил он.

– А Вова тебя почему не покормил? – спросила мама, стряхивая с пальто снег.

– Он спит, – ответил Женька, – на вашей кровати спит.

– На нашей кровати спать нельзя, – строго сказал отец, – у вас свои кровати есть.

Он прошёл в спальню, где на кровати под одеялом, но в одежде валялся Вова. Пахло в спальне мочой.

Папа откинул одеяло. Под Вовой на белой простыне расплылось огромное жёлтое пятно.

– Коля, иди сюда быстрее, – позвала папу из кухни мама.