Сергей Ленин - Судьбы людские. Любимый Иркутск. Книга 1

В итоге этого взрывного происшествия милиционеры подрывника не нашли. А спустя несколько десятков лет на дне рождения у Тони Сухаревской, если точнее, то 9 апреля 2016 года, я узнал историю подрыва той беседки. День рождения был у Тониной мамы, Натальи Сухаревской (в девичестве Ананьевой, вышедшей замуж за парня из нашей 15-й школы, Толика Сухаревского), просто отмечала она его в квартире дочери. Наташа – одноклассница и подруга детства моей жены Лены. Проживала ранее на набережной Ангары, недалеко от того места взрыва. Там же, рядом, проживал и Андрей Чернышов, ныне солидный, с покрытыми благородной сединой волосами, уважаемый человек, он тоже был гостем на дне рождения Наташи. Он-то вдруг и вспомнил о своём детском хулиганском поступке. Рассказал, как привязывал заряд под крышу беседки, как подрывал. Смеялись долго.

Вспомнился случай, когда в Кировский РОВД доставили моего однофамильца Юру. Юра работал на релейном заводе вместе с Щёкотовым Александром, братом моей будущей жены Лены. Поэтому я знал его. Были они передовиками производства, получали неплохую зарплату. Юрий на тот период не был обременён семейными узами. Поэтому мог позволить себе некоторые изыски, которые временами позволяла наша советская торговля. Вернее, «блат» – это знакомство с нужными людьми из сферы торговли: завмагом, товароведом, завскладом и другими деловыми и нужными людьми. Его мама достала, именно достала, а не купила, тогда в ходу был такой термин, пальто из ткани джерси. Эдакий модный иностранный прикид. Юрию было чуть за тридцать лет, но он успел изрядно полысеть. Чтобы скрыть изъяны причёски своей молодой головы, он сбоку отрастил длинные пряди. Которые накручивал на лысине сверху и периодически, чтобы они не съезжали вниз, слюнявил, прихлопывая на своей «тыкве». За лысину и красноречие ему дали погоняло – Ленин. Так вот, приходит Юра-Ленин в наш клуб «Крестовые дамы». Это в кустах две лавочки возле трансформаторной будки в моём дворе – «железке». Всё его существо ярко сияет от превосходства над нами, серыми и блёкло одетыми пацанами. Он разрешает потрогать руками импортную ткань – джерси. Мы и названия такого не слыхивали, а тут Ленин в таком богатстве явился. Некоторые пацаны даже понюхали этот наряд и сказали, что он так вкусно и загадочно пахнет. Как-то необычно, совсем не так, как наши фуфайки.

Тогда мы не могли знать, что это заграничное диковинное пальто скоро приобретёт наш обычный советский запах. Кто-то сделал дельное предложение Юрке: «Надо бы обмыть обновку, а то не ровён час порвётся или ещё чего».

Юра не возражал, но затраты на пальто были большими, наверное, за два или больше месячных оклада.

– Давайте скинемся, пацаны, и накатим водочки за здоровье «етого пальта».

Сказано – сделано, гонцы приносят водку и несколько плавленых сырков на закусь. Процесс пошел.

– Видать, ты, Ленин, сейчас заметным женихом стал. Тебя вон за версту видно в этой крутой обнове, – начал кто-то хвалить Юрия.

Мы ещё не знали тогда, что вскоре за две версты Ленина можно будет ощутить по запаху, но это будет позже. Юрка-Ленин весь переливался в собственных лучах славы, предвкушая, как на него будут засматриваться все девушки на улице Карла Маркса.

Он ещё не знал, что радоваться осталось совсем недолго.

– Ленин, дай прикинуть твою пальтуху, в жисть такой пальтуган даже у наездника (прим. продавца краденного) не видал. Хочется побыть жужей (прим. уважаемым человеком), – попросил кто-то из блатных.

Юрка пьяный, но соображает чётко – снимать самому пальто нельзя, могут ломануть уголовники.

Он ещё не знал, что скоро с удовольствием бы снял и выбросил эту обновку, но это будет потом. А сейчас водка кончилась. Охота продолжить, и Ленин достаёт из кармана джерси заныканный червонец и, как барин, бросает его на импровизированный стол. Толпа ликует. Немного наскребли и добавили мелочи, одна бутылка водки стоила 3 рубля 62 копейки. И вот на столе три плавленых сырка и три бутылки водки.

«Рай» в кустах раскручивает свою бесшабашную пружину веселья. Юрку расхваливают, проявляют уважение. А у него всё сильнее напрягается параноидальное чувство возможной потери своего шерстяного богатства. Пацаны с уголовным стажем вызывают у Юрки-Ленина всё больше тревоги. Потеря пальто в его сознании начинает превращаться почти в реальность. В пьяном угаре он начинает видеть фантастические картины, как его бьют по морде, снимают пальто. Во внутренних потайных карманах, умело пришитых французскими портными, у него есть ещё заначка – аж двадцать пять рублей. Это целое состояние для молодой компании выпивох. Страдания от возможной потери надвигаются на Юру. Он работал внеурочно, перевыполнял производственные задания, чтобы собрать деньги на такую классную вещь, на стильное пальто, которого нет ни у кого в Иркутске. И потерять все это в одночасье. «Нет, такого я не переживу», – наверное, думает он. «Надо рвать когти», – соображает Ленин. От горестных переживаний хмель всё больше погружает Юру в свои объятья. Он уже не очень твёрдо держится на ногах.

Приближается ужасное, но не от рук пацанов, его на самом деле обижать никто и не помышлял. Наоборот, когда он покачиваясь направился прочь из нашей компании, за ним закрепили сопровождающего со строгим наказом – довести, проконтролировать попадание Юры домой. Не могли мы предвидеть, что добраться до дому Ленину не суждено. Не суждено в прежнем опрятном и сверкающем виде. Скоро случится непоправимое. Развязка приближается.

Юра вышел на улицу Карла Маркса, и проезжающий мимо наряд милиции забрал Ленина в наш родной Кировский РОВД. Сопровождавший пацан бегом побежал к райотделу милиции, на центральную площадь имени С. М. Кирова. Задание-то ему никто не отменял, а за его невыполнение спросят строго. Вот и должен он, сопровождающий бедолага, пасти у милиции в ожидании, когда Юрку выгонят. Как складывается судьба его подопечного, нужно держать на пацанском контроле.

Юру-Ленина привезли в милицию и посадили в обезьянник – комнату с металлическими решётками рядом с дежурным милиционером. Через некоторое время Ленин стал жалобно проситься в туалет. Количество выпитого спиртного превратилось в огромное гидравлическое и все нарастающее давление в его мочевом пузыре. Наконец, мольбы Ленина были услышаны, и дежурный офицер милиции отправил молодого сержанта сопроводить Юрия в уличный туалет (другого тогда не было) во внутренний дворик РОВД. Туалет того времени не отличался изысками – деревянное дощатое строение на два очка. Видимо, это рассчитывалось по каким-то нормам. Выгребная яма была добросовестно огромной, вырытой таким образом, что часть её захватывала небольшую площадь внутреннего двора, где и находились отверстия в деревянном полу для отправления туда нужды. Большая часть ямы выходила на прилегающую улицу Российская. А деревянный короб, огораживающий выгребную яму, накрывался щитом из досок. Юра зашёл в это незамысловатое архитектурное сооружение, а сержант в сторонке начал ожидать «облегчённого» узника милиции. Справив нужду, Юра, как смекалистый мужик, начал изучать заднюю стену туалета, выходящую на соседнюю улицу. Какое счастье, доски прибиты плохо и при небольшом усилии раздвигались. Надо бежать, и Юра делает шаг на свободу – в проём между раздвинутых досок. Чувство надвигающейся свободы переполнило его пьяненькое существо. Ещё одно мгновение, и прощай, ментовка, не видать вам больше Юру-Ленина. Ленин, как и его великий прообраз, наверное, ощущал себя вождём мирового пролетариата, способным решать любые, даже самые сложные задачи.