Эрика Дон - Тому, кто желает, но не может умереть

– 4 —

Раздался щелчок, выстрела не последовало. Осечка. Таллер провел языком по губам. Они были горячие и сухие. Он перевел дыхание и снова нажал на спуск. Снова осечка. Казалось, что злой рок просто издевается над его израненной душой. Лэнс открыл глаза и направил оружие на стену. Выстрел громким эхом прокатился по лесу. Таллер даже вздрогнул от неожиданности. Он снова поднес пистолет к виску. Рука начала нервно дрожать. Пальцы не слушались.

«Давай, трус, покончи с этим», – он обхватил оружие двумя руками и уперся дулом себе в лоб. Снова осечка. Лэнс почувствовал, как дрожит всем телом. Он закричал и стал стрелять по стенам. Лес наполнился звучным грохотом, как сумасшедшие кричали разбуженные птицы. Наконец, патроны кончились. Таллер, бросив оружие на пол, обхватил голову руками и зарыдал. Он плакал, как ребенок, от бессилия и страха.

Лэнс не знал, сколько прошло времени. Понемногу успокоившись, он вытер мокрые глаза и увидел, что выстрелом сбил полку со стены. На ее месте, между досками, что-то белело. Таллер встал и потянул за белый уголок бумаги. Это было похоже на письмо. Машинально он подошел к столу и подвинул к себе лампу. Бумага была старой, пожелтевшей от времени. На свернутом вчетверо листке было написано: « Тому, кто желает, но не может умереть».

– 5 —

Вот что было написано в этом странном письме, раз и навсегда изменившем жизнь Лэнса Таллера:

«Я – Алан Кох – запечатываю зло силой четырех стихий июня 28 года 1747 сроком на 250 лет. Полностью и навечно запечатать зло могут четверо, пожелавшие отдать свою плоть, но не душу. Когда тот, кто желает, но не может умереть (сила земли), тот, кто родился из пены (сила воды), дьявол с голосом ангела (сила воздуха) и не сгоревший, но сжигающий (сила огня) объединятся в месте святого Франциска и отдадут плоть свою добровольно во спасение миллионов душ человеческих в старом костёле проклятого города, зло будет запечатано на веки. Помилуй, Всевышний, души несчастных обреченных – жителей проклятого места».

– Что за бред? – проговорил Лэнс. Прямо под текстом была карта. В одном месте на ней стоял жирный крест.

– Чертовщина какая-то, – Таллер мотнул головой, та отозвалась резкой болью. Лэнс скривился, отодвинул от себя листок и улегся на старый диван. Мысли о самоубийстве отступили. После колоссального нервного напряжения в душе было омерзительно пусто. Все произошедшее накануне казалось далеким и нереальным. Он немного повертелся с боку на бок, но виски и усталость сделали свое дело, и Лэнс провалился в тяжелый, глубокий сон.

– 6 —

Утро встретило Таллера жуткой головной болью и болезненной сухостью во рту. Он тяжело поднялся и пошел к машине. К счастью, на заднем сидении валялась банка пива. Он открыл ее и жадно влил в горло прохладную горькую жидкость. Немного полегчало. Лэнс уже собрался ехать, но вспомнил про оружие. Он вернулся в дом, подобрал с пола магнум, взял коробку с патронами. Его взгляд остановился на письме.

– Вот черт! А я думал, мне это все приснилось, – вслух подумал он, затем свернул пожелтевший листок и сунул его в карман.

Первый, кому Таллер показал странную карту, был работник бензозаправочной станции.

– Знаю это место, – резво отозвался он. – Только нет там ничего, деревья одни.

– Как мне туда доехать? – спросил Лэнс, смутно осознавая, что он, собственно, собирается там делать.

Парень очень толково обрисовал ему маршрут. Поблагодарив его и заполнив бак бензином, Таллер сел за руль и отправился на поиски места, на котором «ничего нет».

Проехав километров пять, он свернул с шоссе. Дальше дорога петляла по невысоким холмам. Он все время сверялся с картой, а, въезжая на последний холм, подумал: «Сейчас посмотрю с него вниз и, если там одни деревья, будем считать, что меня здорово разыграли». Но вопреки ожиданиям, Лэнс увидел небольшой поселок.

– Вот тебе и нет ничего, – сказал он и направил машину вниз по покатому склону. Въехав через большие деревянные ворота, Таллер привлек внимание местных ребятишек. Они с криками и свистом бросились за автомобилем. Дома были старые, одноэтажные, мрачные. Две женщины, закутанные в темные одежды, увидев машину, быстро спрятались в одном из домов. Весь этот поселок напоминал собой странную декорацию.

– Может здесь кино снимают? – вслух подумал Лэнс и остановился возле самого большого двухэтажного дома. Только он захлопнул дверцы, как детвора плотным кольцом окружила шевроле. Они пищали, толкались, трогали гладкую поверхность руками, а один из ребят попытался забраться на крышу.

– Ну-ка, не баловаться! – прикрикнул Таллер. Ребятишки притихли и отпрянули в стороны. Лэнс вошел в приоткрытые двери дома. Деревянная стойка, полочки, занавесочки. Из внутренней двери вышла девушка. На ней было длинное платье с оборками, на голове – кружевной чепец.

– Добрый день, – пропела она.

– Добрый день, – ответил Лэнс, внимательно разглядывая девушку. – У вас здесь киносъемка?

– Простите, что вы сказали?

– Я говорю, здесь что, фильм снимают?

По ее удивленно-простодушному лицу он понял, что ошибся.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – робко, словно извиняясь, спросила она.

– Думаю, да. Где здесь можно поесть и умыться?

На ее бледном лице появилось радостное оживление:

– Вам нужен номер?

– А это что, гостиница?

– Да, пойдемте со мной, пожалуйста, – улыбнулась она и повела Таллера вверх по лестнице на второй этаж. – Только вы, пожалуйста, не тревожьте вот этого господина, – хозяйка показала пальчиком на одну из дверей. – Он очень нервничает, когда его беспокоят.

– Да нет проблем, – ответил Лэнс. – Надеюсь, у вас в отеле есть горячий душ?

– Что? – девушка остановилась.

– Вода горячая, – медленно проговорил Таллер, пытаясь сообразить, что он говорит не так.

– А, вода! Конечно, я вам все принесу. Вот ваша комната, – она открыла одну из дверей. – Располагайтесь. Вы голодны? Сейчас будет обед.

– Благодарю, – сказал Лэнс и вошел. Комната была маленькой, но очень уютной. Кровать, тумбочка, столик. В углу за занавеской, на табуретке стоял большой таз, на крючке висело белое полотенце, а рядом стоял кувшин с водой.

– Сервис, – улыбнулся Лэнс и опустился на кровать.

Выстрел, прогремевший совсем рядом, заставил Таллера вскочить и броситься в коридор.

– 7 —

В проеме той самой двери, за которой, по словам хозяйки, жил нервный постоялец, стоял высокий парень. В руке он держал пистолет, а у его ног лежал мальчишка лет пятнадцати. Пуля вошла бедняге прямо в грудь, и теперь его мертвые глаза смотрели в потолок. Лэнс тут же достал свой магнум и направил его на незнакомца в дверях.

– Ну-ка брось на пол игрушку, – как можно спокойнее сказал он, хотя сердце заколотилось сильнее обычного. Парень, перешагнул через убитого и радостно воскликнул: