Елена Ворон - Лоцман на продажу

– А может, у нее прыщ на носу, – продолжала Эстелла, размышляя.

– Или веснушки высыпали, – подхватила Лусия. – И бородавки.

– Светлоликая, оборони! – Эстелла в деланном ужасе всплеснула руками. – Не поминай лихо – заведется.

– Не буду, не буду… Я вчера прочла одну книжку, – разговорившись, Лусия позабыла обычную стеснительность. – Называется «Последний дарханец»…

Лоцман выронил вилку.

– Как ты сказала? – Голос сел от внезапного волнения, пальцы задрожали, охранитель мира прижал ладони к столу. – Как называется?

– «Последний дарханец», – ответил за Лусию Рафаэль. – Я тоже прочел – здорово. Главное, я понял: вот настоящая книга, а все наше – барахло для слабоумных.

Дворцовая библиотека и впрямь вызывала недоумение и обиду: на трех стеллажах теснились убогие книжонки с обрывочным, невнятным и путаным текстом. Несколько детских книг заметно выигрывали – истории про Красную Шапочку, Робин Гуда и капитана Гранта были изложены полно и хорошим языком – однако для целого мира этого, конечно, мало. А уж так называемый Большой Толковый словарь попросту вызывал смех: четыре томика с мизинец толщиной, статей в них кот наплакал, а объяснения таковы, что нет смысла читать. Проще сосредоточиться и выловить желаемые сведения из окружающего информационного поля.

– Одно плохо – повесть без конца, – добавил виконт.

– Погодите, – Лоцман вскочил из-за стола. – Где книга?

– У меня в спальне. – Лусия вгляделась. – Тебе нехорошо? Ты весь побелел.

– Я возьму ее; можно? – Он рванулся к двери.

– Возьми! – крикнула актриса вдогонку, когда Лоцман уже бежал по коридору.

«Последний дарханец»! Магические слова потрясли его, оглушили, взяли в плен. Книга, о существовании которой он пять минут назад даже не подозревал, неодолимо влекла к себе, и Лоцман откликнулся на зов, ринулся к ней со всех ног. Едва заставил себя сдержаться и не высадить дверь плечом, а повернул рукоять и вошел в комнату, как положено культурному человеку.

В спальне Лусии было опрятно, уютно, и пахло благовониями; интуиция подсказала, что Рафаэля эти стены еще не видели. Это спальня юной целомудренной девушки, и Лоцману стало неловко от того, что ворвался сюда и нарушил покой не знающей мужчин девичьей комнаты. Он углядел на подоконнике томик в сером переплете, схватил его и выскользнул вон.

За дверью Лоцмана встретил Ингмар; глаза актера блестели, как осколки голубого льда.

– Что это ты всполошился?

– А ты что? – Прижимая «Последнего дарханца» к животу, Лоцман отступил, как будто северянину могло прийти на ум кинуться на охранителя мира в попытке отнять сокровище.

– Покажи-ка.

– Не здесь. Пойдем, отыщем укромный закуток.

Они зашагали по широкому коридору, разделяющему дворец на две части – меньшую жилую и большую необитаемую. Коридор украшали классические скульптуры, морские пейзажи в резных рамах и бронзовые светильники – совершенно никчемные, поскольку их никогда не зажигали. Во всех внутренних, без окон, помещениях дворца светился самый воздух, к ночи угасающий одновременно с солнцем.

– С какой стати охранитель мира гоняется за дурной книжицей, будто северный веслоклюв – за пиявками? – заговорил Ингмар.

– Это же «Последний дарханец». – Лоцман поймал себя на том, что машинально гладит теплый наощупь переплет, будто любимую кошку.

Актер поглядел на книгу довольно мрачно.

– Что тебе в ней?

– Сам не знаю. Она как живая – зовет, просит… Пощупай.

Северянин потрогал корешок.

– Меня не зовет. Давай сюда, – он свернул в боковой коридор, который вел в никуда: в центральной части дворца тянулись анфилады одинаковых комнат без внутренней отделки, с голыми унылыми стенами. Под потолком, будто слоистый дым, плавал сероватый свет, ненадежный пол скользил и проседал под ногами, а вездесущее замковое эхо здесь мертво молчало. Место, о котором Богиня не думает и не заботится, не живет.

Ингмар миновал пару холодных серых комнат, остановился.

– Хоть можно без опаски словом перемолвиться – эхо не пойдет гулять по закоулкам. Я вот что хотел сказать: не к добру все эти новшества. – Его обветренное лицо стало совсем хмурым.

– Какие новшества? – Охранитель мира прижал к груди «Дарханца», согреваясь исходящим от книги теплом.

– Во-первых, туннель в другой мир, – северянин загнул палец на левой руке. – Где это видано, чтобы в горе возникал проход? Затем, – он загнул второй палец, – к тебе является Хозяйка… – Ингмар запнулся, удивленно уставился на Лоцмана: вчера актер чуть не погиб, пытаясь произнести воспрещенное имя, а сейчас оно свободно слетело с языка.

– Тебе не возбраняется говорить, что я и сам знаю, – предположил Лоцман.

– Похоже. Так вот, в мире что-то переменилось, и мне это не по душе.

Охранитель мира нахмурился; в ушах явственно прозвучал рыдающий крик: «Отныне ты – мертвый Лоцман!» Он спросил:

– А до тебя донеслось, что Хозяйка сказала на прощание? Уже после того, как мы с тобой разошлись?

– Нет.

То ли Ингмар был так занят своими делами, что не слышал, то ли непредсказуемое эхо затерялось в галереях. Скорее второе, потому как остальные актеры тоже ни словом не упомянули Хозяйкино откровение. А уж коли бы до них долетело «Ты – мертвый Лоцман!», разговорам не было б конца.

Северянин глядел выжидательно, однако Лоцман предпочел до времени помолчать и дослушать актера.

– Давай дальше: что там у нас третье?

– Да книга же. Сам говоришь – зовет и просит. И туман в туннеле манил и звал. По-твоему, это совпадение?

– По-моему, раз уж я не попал в туман, надо хоть «Дарханца» почитать.

Лоцман остро пожалел о том, что он, охранитель Поющего Замка, разбирается в законах своего мира куда хуже простого актера. Правда, Ингмар – не простой актер, а побывал где-то еще помимо Замка. А Лоцман? Шрам на щеке говорит: охранитель мира где-то был и что-то видел – однако память словно затянуло седым туманом.

– Инг, надо читать; я сдохну от любопытства, – он раскрыл книгу на первой странице.

Северянин придвинулся и стал, глядя сбоку.

Со страниц точно повеял свежий ветер, и в комнате как будто посветлело.

Милтон понял: с братом что-то стряслось, когда Стэнли еще не вошел в квартиру. Ключ скребся в замке, отказываясь поворачиваться, а Стэнли бессмысленно дергал дверь.

– Эй! – Милтон вышел в прихожую. – Погоди, я тебя впущу.

За дверью звякнуло – вроде бы металл о камень. Господи, что на нас опять свалилось? Что еще может случиться – после всего, что уже произошло?

Он открыл замок. Дверь распахнулась, и Стэнли ввалился в прихожую, царапнул стену, пытаясь зацепиться, и начал оседать.

– Стэн! – Милтон испугался, что он ранен. Схватил брата подмышки, развернул к себе лицом, оглядел. Вид безумный, но крови не видать. – Что с тобой?