Жан Гросс-Толстиков - Йети

© Жан Гросс-Толстиков, 2017

ISBN 978-5-4485-9178-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Мы в ответе за тех, кого приручили…»

Игриво рассекая волны опавшей жухлой листвы, шведский седан несся по пустынной проселочной дороге. Позвякивая изделием незамысловатой бижутерии, женская рука легко лежала на верхней части рулевой дуги. С набором миниатюрных серебряных фигурок: сердечко, Эйфелевая башня, замочек, и скрипичный ключ – браслетик ловил и тотчас же отражал редкие, но все еще яркие отблески солнечных лучей.

Сбавив скорость, молодая девушка остановила «Вольво» посреди безлюдной дороги, не потрудившись свернуть к обочине. Открыв дверцу и шагнув на мокрый от недавнего дождя асфальт, Милена подняла обе руки, вытянув их перед собой. Она развернула ладони друг к другу и соприкоснула указательные и большие пальцы обеих рук одни к другим. Прищурив глаз, девушка заглянула в образовавшееся окошко, будто в объектив фотокамеры или раму картины.

Намеченный пейзаж с уходящим вдаль черным полотном дороги, в свою очередь окаймленным плотными стенами лесного массива, завораживающе играл осенней палитрой красок.

– Красотища! – влюбленно вздохнула Милена, поочередно прищуривая то один глаз, то другой, и прицениваясь к вырванному из общей картины фрагменту природы. – Стоит вернуться и набросать под карандаш…

Неожиданно, внимание девушки привлекло черное громоздкое пятно, так не кстати портящее провинциальную идиллию на одной из обочин в паре-тройке сотен метров впереди.

– А это еще что?

Милена лизнула край верхней фаланги большого пальца и, по-прежнему щуря один глаз, попыталась стереть черное пятно с воображаемой картины.

Черное пятно упорно не исчезало, портя намеченный молодым художником пейзаж. Безучастно пожав плечами, девушка убрала пальцевую «рамку» и вернулась к машине.

– Будешь мешать, я тебя просто закрою осенними красками, – решила она, влезая за руль седана.

Взметнув из-под колес волну желто-красной листвы, «Вольво» рвануло вперед.

Будто выждав пока машина отъедет на почтительное расстояние, пятно у обочины дороги шевельнулось и слегка уменьшилось, вжимаясь в густую придорожную растительность. Но уже через пару секунд, оно снова выросло и резко шагнуло на проезжую часть дороги, с хрустом ломая ветви невысокого кустарника. Оно преобразилось в человекоподобную фигуру огромного, сверх естественного размера. Фривольно размахивая длинными руками, лесное чудище, поросшее густой длинной шерстью, неторопливо пересекло асфальтированное полотно, на мгновение задержалось в самом его центре, оглянулось в сторону уносящейся прочь девушки и, наконец, скрылось в чаще.

Долго ворочая ключом в замочной скважине, Милене все же удалось отпереть входную дверь и она переступила порог. Скромная квартира, типичная для небольшого провинциального городка, встретила девушку мрачной пустотой и давящей на уши тишиной. Отсутствие жилого духа подхлестнуло и усугубило горькое чувство одиночества, тоски и глубокой утраты, с которыми девушка так старательно, но часто безрезультатно боролась последние пару месяцев.

Печально вздохнув, Милена прошла в гостиную. Узкие щели плотно закрытых жалюзи за тяжелыми шторами с трудом пропускали дневной свет. Голые стены ощетинились множеством гвоздиков, осиротело оставленных от картин и фотографий в рамках.

В ожидании грузчиков перевозочной компании, всю незамысловатую мебель заботливо укрывали бело-серые полотна ткани, тем самым спасаемые от пыли и солнечного света. В то время, как огромное зеркало над старым трюмо скрывала полупрозрачная черная занавесь – верный признак того, что хозяева ушли и никогда больше не вернутся.

Лавируя между бесчисленного количества картонных коробок, приготовленных к переезду, девушка одернула край белого покрывала и устало опустилась на один из стульев за громоздким обеденным столом. Наклонившись к полу, она подтянула к себе одну из коробок, подписанную каллиграфическим почерком: «Милена / Личное».

Девушка раскрыла верхние борта коробки и невольно улыбнулась, впервые с того момента, как переступила порог безлюдной квартиры. Бесчисленное количество разноликих фотоальбомов увенчивал игрушечный плюшевый Снежный Человек с предполагаемой пугать, но совершенно наоборот, забавной и веселой мордашкой.

– Йети, дружище, – Милена крепко прижала игрушку к груди. – Давно же мы не виделись… Ты уж извини, родной, твоя девочка неожиданно выросла. Не до игр, понимаешь?

Снежный Человек утвердительно кивнул, тайком подталкиваемый пальцем девушки в затылок головы.

Снова улыбнувшись другу детства, Милена бережно посадила его на стол и вернулась к распахнутой перед ней коробке. Под первым же уровнем фотоальбомов оказался весомый блокнот, старательно перетянутый фиолетовой лентой. Девушка достала его из коробки и положила на стол перед собой. Заговорщицки подмигнув игрушечному Йети, Милена развязала ленточку и раскрыла блокнот для рисования.

Чья-то невидимая рука тотчас же смахнула с лица девушку недавнюю улыбку. Под первой же страницей с по-детски нарисованным лесным пейзажем, лежала фотография престарелой пары. Милена бережно погладила пальцем запечатленные на фотоснимке лица дедушки и бабушки, и громко, без стеснения, разрыдалась, уронив голову на скрещенные над блокнотом руки.

* * *

Дремучий сосновый бор томно покачивал мохнатыми лапами, старательно сдерживая солнечный свет, неумолимо пробивающийся из поднебесья к покрывалу мягкого душистого мха.

Маленькая девочка, лет двенадцати, взобралась на поваленное дерево и устроилась на нем верхом. Вытащив из рюкзачка блокнот для рисования, Милена вооружилась угольным мелком из пачки, торчащей из нагрудного кармана куртки, и окинула лес взглядом художника.

Она несколько минут приценивалась то к одному моменту общего пейзажа, то к другому, пока, наконец, не остановила свой выбор на старой покосившейся водяной мельнице. Как древняя старуха, последняя подбоченилась огромным колесом, поросшим мхом и лианами вездесущего плюща, и склонилась над недвижимой изумрудно-черной гладью лесной речушки.

Милена торопливо набросала очертания старой мельницы на лист бумаги и принялась выводить хитросплетения ветвей сухого дерева, нависшего над крышей хилого строения и грозящего при первой же возможности расколоть его надвое. На краткие мгновения отрываясь от рисования, девочка сравнивала натуру с эскизом, вносила те или иные дополнения, поправляла штрихи – искренне любуясь своим творчеством.