Роушин Мини - Поступки во имя любви

Снова мертвая тишина, лицо пожилой женщины постепенно розовело все сильнее. Одри подумала о том, понимает ли Зарек, явно не интересовавшийся разговором, о чем они говорят.

– Что ж, – выпалил мужчина, – я думаю, что вам должно быть стыдно за себя, молодая леди.

– Отвратительно , – с жаром поддержала его спутница, теперь ее лицо уже пылало. – И этот ужас у нас в Кэррикбоуне! Неужели вам не совестно?

Одри собралась уже напомнить им, что обнаженное тело веками писали известные живописцы, но решила, что это, пожалуй, не к месту. Она придала своему лицу смущенное и виноватое выражение.

Еще несколько секунд возмущенного молчания. Одри не поднимала глаз. Или они собираются простоять тут весь вечер? А что, если появятся другие потенциальные ученики?

– Мы еще были с вами вежливы, – сказал мужчина, и, к огромному облегчению Одри, пара развернулась и вышла, ворчанием выражая свое недовольство. Когда звук их шагов стих, Одри снова повернулась к Зареку. Тот по-прежнему возился со своей анкетой.

Ей следовало выражаться яснее. С чего она взяла, будто люди понимают, что такое рисунок с живой натуры? Если подумать, то его вполне можно спутать с натюрмортом. И, разумеется, некоторых людей оттолкнет сама мысль о нагой модели. Одри могла бы это предвидеть.

Пока она обдумывала, не поздно ли еще внести некоторую ясность в этот вопрос – возможно, стоит повесить объявление у входа в класс, – на пороге появилась женщина и остановилась в нерешительности.

Одри ободряюще улыбнулась ей.

– Здравствуйте! Вы пришли порисовать с живой натуры?

У них еще остается четверть часа, а у нее уже второй потенциальный ученик. Если подойдут еще хотя бы четверо, то у Одри будет вполне приличный класс. Шестерых будет достаточно. Вполне. Даже пятерых, если уж на то пошло. Ну и что, если она заработает немного меньше, чем рассчитывала? Это только деньги, а она никогда не умела тратить их с размахом.

Женщина подошла к столу. Примерно одного возраста с Одри или чуть моложе, пожалуй, немного за тридцать. Под карими глазами легкие тени, кожа красивого кремово-оливкового оттенка, который редко встретишь у ирландцев. Никаких веснушек, никакой сосудистой сеточки. И никакого мейкапа, насколько сумела понять Одри, даже губной помады нет. Темно-синий жакет, дорогой, сшитый на заказ, классическая вещь, в которую предполагалось вложить деньги и носить многие годы. До такого Одри очень и очень далеко.

– Я никогда этим не занималась раньше, – сказала женщина. – И я вообще не рисовала со школы.

Сухая улыбка на лице, пальцы вцепились в ремешок темно-серой наплечной сумки. Быстрый словно молния взгляд метнулся от Одри к Зареку и обратно.

– Это не проблема, – ответила Одри. – Наш класс для начинающих, мы будем двигаться вперед очень медленно.

Стоит ли упомянуть о нагой натуре? Или это прозвучит снисходительно? Вдруг Одри повезло и эта женщина понимает, о чем идет речь? Хочется надеяться, что предыдущая пара была исключением.

– А другие уже записались? – Женщина быстро убрала прядь волос за ухо. Она носила стрижку каре длиной до плеч. – Я… просто надеялась кое-кого здесь встретить, – она как будто готова была убежать. – Мег Каррен? Она уже записалась?

Еще одна потенциальная ученица, которая может прийти, но может и не прийти. Одри быстро обдумала ситуацию.

– Пока нет, но времени еще достаточно. – Она подвинула к женщине анкету. – Почему бы вам не заполнить форму, пока мы ждем?

Женщина не сделала попытки взять анкету, даже не взглянула на нее.

– На самом деле я не совсем…

В эту секунду Зарек Ольшевский протянул ей руку, сияя улыбкой.

– Я Зарек Ольшевский. Я из Польши. Рад с вами познакомиться. Вы тоже будете рисовать, да?

Почувствовал ли он ее нерешительность? Пытался убедить женщину остаться? Или просто проявил дружелюбие? Одри этого не знала, но была глубоко ему благодарна, потому что женщина не могла не ответить.

Она коротко улыбнулась и едва коснулась рукой его руки.

– Энн, – назвала она свое имя, – но я все же не уверена…

– А я Одри. Я буду вести занятия. Почему бы вам не дать вашей подруге немного времени? Вы не сочли за труд прийти сюда, поэтому вы вполне можете немного задержаться.

Одри понадеялась, что в ее словах не слишком заметно отчаяние.

Энн обвела взглядом пустой класс.

– Полагаю, что я могу немного подождать…

– И вы вполне можете заполнить анкету. Это вас ни к чему не обязывает, если вы вдруг передумаете, – жизнерадостно продолжала Одри. – Ручку дать?

– Нет, спасибо, у меня есть.

Энн порылась в серой сумке, вынула длинный узкий футляр и достала то, что Одри сочла очень дорогой золотой перьевой ручкой. Она открутила колпачок и принялась читать отпечатанную анкету.

Пробор у нее был безупречный, не выбивался ни один волосок. Обручального кольца нет, вообще ни одного кольца на пальцах. Энн держала ручку в левой руке, и казалось, ее золотой кончик следует за каждым словом, а не выводит его. Обкусанные ногти – вот этого Одри никак не ожидала – покрыты бледно-кремовым лаком.

– Прошу, – Зарек положил ручку и передал анкету Одри, – я закончить.

– Энн?

Все трое обернулись и посмотрели на дверь. В класс вошли две женщины, высокая брюнетка и миниатюрная рыжая, лет по тридцать, обе одеты в джинсы и хлопковые блузки. На одной пастельные холщовые лодочки, на другой темно-синие кроссовки для бега.

– Ты все-таки передумала и пришла, – одна из женщин радостно улыбнулась Энн. – Как я рада…

Та кивнула.

– А я уже начала гадать, появишься ли ты.

– Я просто немного опоздала как обычно, – она указала на свою спутницу. – Ты знакома с Фионой? Мы вместе работали в младшей школе.

– По-моему, мы встречались, – сказала рыжеволосая. – Ты ведь сестра Генри, верно?

Одри ждала, пока они закончат разговор. Еще две. У нее уже четверо учеников и еще почти десять минут времени. Только бы набрать шесть человек…

Наконец женщины повернулись к ней.

– Простите нас, – извинилась та, что была повыше. – Мы, разумеется, пришли на занятия.

– Мы абсолютные новички, – добавила другая, быстро скользнув взглядом по Зареку. – Мы ничего не умеем, не можем провести даже простую прямую линию.

– На самом деле, – улыбнулась Одри, – большинство людей не может провести прямую линию. Это одно из самых сложных умений.

Она подвинула к женщинам анкеты.

– К счастью, в человеческом теле нет прямых линий, поэтому у нас все получится.

– Приятно это слышать, – высокая женщина взяла анкеты и передала одну своей спутнице.

– Наши занятия для начинающих, – продолжала Одри, – поэтому вам незачем волноваться. Все в одной лодке. Я Одри Мэтьюз, ваш преподаватель.