Павел Астахов - Простые чудеса

Вечером она снова звонила по телефону и рассказывала, что соседки у нее поменялись и новые женщины с «проблемными беременностями» добавили страданий и рыданий в атмосферу обшарпанной «гинекологии» Бауманской больницы.

Весь вечер у меня вновь ушел на приготовления к походу в больницу. Это меня отвлекало от очень грустных мыслей и советов родственниц, которые по-прежнему настаивали на «избавлении». Мало того, теперь уже предпринимались попытки запугать меня и Светлану возможными отклонениями у будущего ребенка из-за такой «проблемной беременности».

Удивительно, как много находится «доброжелателей» вокруг в такой тяжелый час человеческих страданий. Поразительно – в таких ситуациях практически все делятся исключительно отрицательным опытом и дают, по сути, бесчеловечные советы. Мне хочется верить, что за прошедшие годы наше общество и люди изменили свои взгляды и стремятся охотно помочь молодой матери, столкнувшейся с трудностями материнства… Хочется верить в то, что всё больше и больше людей приходят к Богу в поисках родительского счастья, а не к «репродуктивным технологиям», «суррогатству» и прочим достижениям цивилизации…

Стиснув зубы, я упрямо тёр свеклу и морковку, перебирал размоченный чернослив и жарил котлетки. У меня была цель – поддерживать любимую женщину физически, морально, всячески. Я ничего не мог предложить взамен, кроме себя самого.

В девять утра я уже был у дверей больничного отделения. Отнес в садик на руках совсем ослабевшую жену бледно-серо-желтого цвета… Ситуация осложнилась еще более. Теперь лечащий врач настаивал на прерывании беременности из-за угрозы жизни не только ребенка, но и матери. Даже ранее «обработанный людоед», обещавший не трогать мою Светлану, разводил руками и долго объяснял мне, что шансов спасти ребенка практически нет и с каждым днем их всё меньше…

– Я вчера допоздна стояла у окна и смотрела на храм… Колокола звонили… А ты не знаешь, почему у крестов на куполе внизу как бы полумесяцы? – неожиданно спросила меня Светлана.

Я не знал. Я вообще ничего тогда не знал о нашей вере. Несмотря на то что все мои предки были христианами, православными, верующими людьми. Они не понимали, как можно жить без Бога, без веры и молитвы. А советских людей всего за полвека уже научили другому.

– Он же может нам помочь?

Полные слез глаза молили меня о помощи.

– Конечно, может! – ответил я, потому что не мог видеть страданий любимой жены и хотел хоть как-то ее успокоить.

– Может… – задумчиво повторила она.

От полного отчаяния у меня потемнело в глазах и в тот же миг наступило какое-то необычное просветление. Я как будто взглянул на ситуацию со стороны. Сидим, обнявшись, и страдаем в ожидании того, как решатся наша судьба и жизнь нашего ребенка. Вокруг одни трагедии, которых моя бедная супруга к тому моменту насмотрелась и наслушалась на всю оставшуюся жизнь и дрожала, как паутинка на ветру, только от слова «больница». Откуда ждать помощи? Ситуация с каждым часом всё хуже и хуже! И чем всё закончится, кажется, понятно. Я так ясно увидел этот возможный конец, что меня пробила дрожь.

Я решительно встал со скамейки и посмотрел в глаза жене:

– Ты мне доверяешь?

– Конечно.

– Тогда посиди пять минут, хорошо? Вот, попробуй салат из морковки с изюмом и сметанкой, а я быстро вернусь.

Через минуту я был в кабинете у моего знакомого «людоеда». Без долгих объяснений я написал расписку, что забираю из больницы беременную гражданку Астахову Светлану Александровну и беру на себя ответственность за все возможные последствия как для нее, так и для ребенка.

Зашел в палату, собрал ее вещи. Забрал ее документы. Вышел из больницы и почувствовал себя легче, как-то свободнее. Возможно, я совершил один из самых опасных и безрассудных поступков в своей жизни, но в тот момент чувствовал, что поступаю правильно. Это новое чувство росло и крепло – появилась уверенность, что всё наладится. Я подошел к скамейке, на которой сидела Светлана. Она подняла на меня осунувшееся тревожное лицо и обреченно спросила:

– Что? Пора идти?

– Да, пора. Поехали домой!

– Как…

– Тебя отпустили. Заверили, что всё будет хорошо.

Я не мог сказать иначе. Потому что нельзя огорчать беременную женщину. Никогда и ничем! Мы все в долгу у наших женщин, должны поддерживать, защищать и помогать им!

– Ты уверен? – недоверчиво посмотрела на меня жена.

– Абсолютно! Вот и документы отдали, и вещи. – Я помахал паспортом и пакетом.

От нашего дома до больницы имени Николая Баумана я обычно шел десять минут пешком и десять ехал на трамвае. Максимум полчаса уходило на дорогу в один конец. В то утро мы добирались домой больше двух часов. Светлана отказалась, чтобы я нес ее на руках по улице, а идти ей было очень тяжело. Стыдно признаться, но денег на такси тогда у двух молодоженов-студентов не было. Как и материальной помощи родителей. Жестоко, но это факт!

Светлана, казалось, приободрилась от своей «выписки». Она даже не пыталась выяснять детали, так мне доверяла.

Потихоньку дошли до трамвайной остановки и только начали заходить в подошедший трамвай, как по всей округе разлился малиновый звон колоколов храма на Госпитальной площади. «Хороший знак!» – подумал я.

– Праздник сегодня. День Петра и Павла, – подсказала внезапно возникшая рядом миловидная старушка.

Она проводила нас долгим задумчивым взглядом, и мне показалось, что подняла правую руку и изобразила крестное знамение вслед уезжающему трамваю.

А мы, обнявшись, сидели в душном трамвае и были счастливы, что уезжаем от этого страшного места, трагических историй соседок по палате, неутешительных диагнозов и прогнозов врачей. Нам так казалось, по крайней мере в тот момент.

– Вот видишь, праздник. Именины мои, можно сказать. Я ведь тоже Павел, – прошептал я на ухо Светлане.

Жена смахнула слезинку. Первый раз за последний месяц она улыбнулась, и в глазах вновь вспыхнул так любимый мною огонек…

Мы не стали никому из родственников звонить и рассказывать о том, что сбежали из больницы, объяснять, что к чему и почему и выслушивать их советы и причитания. Слава Богу, что был период отпусков и моя любимая теща уехала с мужем на отдых, кажется, в Ессентуки. Заслуженный отдых – святое дело! Ничто не может помешать этому конституционному праву работающего советского человека. Но и мы имели право на отдых. И мы им воспользовались в полной мере. А наутро, как по мановению волшебной палочки, Светлана встала бодрая и счастливая. Кровотечение полностью прекратилось, боли ушли, ей стало гораздо легче и спокойнее. Она подошла ко мне и сказала:

– Теперь я точно знаю, что всё будет хорошо. Бог сохранит нашего ребеночка. Он родится здоровеньким и будет самым умным и красивым.