Алексей Иванов - Ненастье

– Виктор, не дёргайся, – предупредил он.

Басунов оглянулся и понял, что очистка зеркала – уже не главное.

– Нехилая заявочка, Неволин, – насмешливо-презрительно сказал он и отвалился на спинку сиденья, изображая вынужденное бездействие, но не сводил взгляда с карабина; тряпку-микрофибру он механически запихивал пальцами обратно в банку. – Я как-то не понял, это ограбление, да?

– Типа того, – кивнул Герман.

– Боевиков насмотрелся, Немец?

Немец – потому что Герман, германец. Так Германа звали ещё с армии.

– Без базаров, Виктор, – хмуро ответил Герман. – Ты же понимаешь.

– И что, вправду шмальнёшь?

Басунову было сорок четыре. Жилистый и подкачанный мужик без лишнего гражданского сала. Как только его назначили начальником службы безопасности (это случилось пару лет назад), он отрастил усишки вроде тех, что носил Лихолетов, однако усы не придавали ему бесшабашности Серёги; казённо-протокольная морда Басунова осталась напряжённой, словно он не расслаблялся, никому не верил и контролировал пространство вокруг себя.

– Почему бы и не шмальнуть, Виктор? – задумчиво спросил Герман. – Было время, мы шмаляли, и никого не клинило. Вперёд мне уже проще, чем назад. А на броник ты не надейся. Из «сайги» почти в упор – верная дырка.

Это Басунов и сам знал. Даже если отбить ствол в сторону и сцепиться, то в замкнутом пространстве кабины Немец сомнёт его хотя бы потому, что руки и ноги у Немца длиннее, значит, больше рычаг и сильнее давление.

– В бардачке лежат наручники, – сказал Герман. – Сам достань их и сам пристегни себя вон туда, к скобе.

Герман выяснил заранее, что самоуверенный и самолюбивый Басунов не имел никакого приборчика вроде «тревожной кнопки», чтобы дать сигнал тревоги незаметно от противника. Басунов рассчитывал на клавишу экстренного вызова на рации, а рацию Герман видел – она висела на ремне.

Покачивая головой от фальшивого удивления, Басунов пристегнул себя к поручню. Поручень на прочность Герман тоже проверил уже заранее.

– Какой код у отсека с деньгами?

Басунов не ответил и с превосходством ухмыльнулся.

– Не буровь, Виктор, – устало поморщился Герман. – Ну, раздроблю я прикладом тебе пальцы на ногах – всё равно ведь скажешь. Нафига надо?

– Эн две тысячи восемь пэ.

«Ноябрь 2008-го, пятница», – сразу расшифровал Герман.

– Зря надеешься уйти, – сказал Басунов. – Тебя вычислят за два дня. Для Щебетовского менты тебя везде найдут. А вооружённый грабёж – десяточка.

Герман не отвечал. Он убрал «сайгу», придвинулся к Басунову, отцепил у него с ремня рацию и охлопывал по карманам – на всякий случай.

– А как там у тебя Татьяна? – не унимался Басунов. – В доле с тобой? Ждёт мужа-добытчика? Пакует чемоданы? Или сразу сухари сушит?

Герман не хотел вестись на провокацию и разговаривать с Басуновым, но об этом нужно было сказать:

– Танюша не в курсе. Она была бы против. Но я с ней не советовался.

– Ты даже жену кинул, – удовлетворённо произнёс Басунов. – Жену свою кинул, своих братьев по Афгану кинул, своего босса кинул…

Герман смотрел в монитор видеорегистрации: парни в салоне сидели спокойно, ничего не почувствовали, не суетились, оружие не хватали.

– С каких пор, Витя, Щебетовский мне стал своим? – Герман напоследок посмотрел в глаза Басунову. – И вы, его шакалы, мне тоже не свои. Своим мне был Серёга Лихолетов. Но Серёга на Затяге.

– Его ты тоже кинул, – злорадно усмехнулся Басунов.

Герман не ответил. Он открыл дверку, выпрыгнул наружу с «сайгой» в руке и захлопнул дверку за собой. Сквозь окно Герман видел, что Басунов ещё что-то беззвучно говорит вслед ему – уже один в кабине.

На остановке мокли две тётки, на Германа и фургон они не обращали внимания. Окна минимаркета были обращены в другую сторону. Герман подошёл к входу в магазинчик и бросил в урну к пустым бутылкам рацию Басунова. Потом вернулся к «фольксвагену» и стоящей рядом «девятке». Это была его «девятка», он подогнал её сюда сегодня в семь утра.

Бибикнув сигналкой, Герман приподнял корму своего рыдвана и достал связку наручников. Хорошо, что он припас сразу пять пар. Басунов тупо смотрел на манипуляции Германа через лобовое стекло «фольксвагена». Пускай смотрит. Оба номера у «девятки» Герман ещё с утра заляпал грязью. И «девяток» таких в миллионном городе Батуеве – не сосчитать.

Герман побарабанил в боковую сдвижную дверь фургона. Парни в салоне через узкое окошко видели, что это стучится Неволин. Конечно, они знали, что водитель в спецрейсе не должен покидать кабину, что оружия водителю не положено… Однако они же тупые. Они просто не сообразят, что к чему. Не заподозрят. В нештатной ситуации они среагируют как давние приятели, однополчане по Афгану, а не как бойцы службы безопасности.

Дверь откатил Ян Сучилин, и откатил широко. Герман сразу попятил Яна стволом «сайги» и от порога усадил его обратно в кресло.

– Ты чего, Немец? – изумился Ян. – Мозги стряс?

– Парни, это реально ограбление, – вздохнув, пояснил Герман. – Я не хочу стрелять на поражение, но покалечить придётся. Вы же меня знаете.

– А Басунов где? – спросил Лега Тотолин, не вставая.

– Его я уже подвесил на браслеты. Теперь ваша очередь.

Герман бросил под ноги парням гирлянду наручников.

– Ян, надень себе и закрепи Легу с Темурчиком за поручни. Только делай всё очень медленно. Парни, прошу без резких движений.

Глядя на Германа, Ян нагнулся и поднял наручники. Сначала одну пару он нацепил себе на запястья, потом сковал Тотолина и Рамзаева, пропустив цепочку браслетов сквозь поручни на стенках салона. Парни подавали руки нехотя, но не пытались переломить ситуацию.

– Пока посиди, – сказал Герман Яну и уже без опаски сунулся в салон.

Он выдернул карабины из крепежей на оружейных стойках и принялся разряжать их прямо на пороге салона. Отомкнутые автоматные магазины он по-простецки пихал за пазуху, а затворы передёргивал, сбрасывая патрон на асфальт, и затем, шаркая берцем, отшвыривал патрон в лужу на обочине.

– Ваши винтари оставляю вам, парни. К вам у меня претензий нет. А басуновскую «сайгу» забираю вместе с вашими магазинами.

– Бесполезняк же, Немец, – вдруг глухо произнёс Лега. – Напрасно ты эту хрень затеял. Может, назад отыграешь?

– Я всё продумал, Лега.

– Тебя грохнут.

– Посмотрим.

Герману было сорок два. Высокий, худой и нескладный, он казался небрежно сколоченным из косых досок-горбылин. Крупный фигурный нос и маленькие глазки близко к носу – как у доброго льва из мультика. Вид у Германа всегда был какой-то странный – сразу и сонный, и сосредоточенный.

– Ян, снова тебе задание. Набери на панели код: эн две тысячи восемь пэ. Открывай дверь и вытаскивай сюда мешки. Я считал, их пятнадцать.