Джессика Парк - 180 секунд

Идти с коробкой и кофе довольно неловко. Приходится поставить посылку наземь, чтобы достать ключ от входной двери. Когда я наклоняюсь, тяжелая металлическая дверь вдруг распахивается и бьет меня по правому плечу. Потеряв равновесие, я приземляюсь на бетон и сама не знаю, что хуже – боль от удара или ожог от горячего капучино.

Парочка, которая секунду назад держалась за руки и хихикала, теперь ахает и искренне извиняется. От них густо пахнет спиртным и сексом. Я поспешно встаю, подбираю коробку и захожу, прося их не беспокоиться.

Я захожу в комнату и сердито гляжу на свой стакан – наполовину пустой. Нечего удивляться, я уже поняла, что не в состоянии получить дозу кофеина без катастрофы. Я очень осторожно, как кубок с расплавленным золотом, ставлю стакан на столик и приказываю ему:

– Не падай!

Я открываю дверь в пустую спальню и кладу посылку поверх четырех других коробок. Я знаю, что поступаю неправильно, но не могу заставить себя открыть посылки. Если я увижу, что в них, и пойму, как вдумчиво Саймон собирал все эти вещи, то почувствую себя еще более виноватой, чем если просто их не открою. Впрочем, что-то привлекает мой взгляд. Обратный адрес выглядит капельку необычно. Я наклоняюсь и прищуриваюсь. Вместо привычного пиона на марке, над фамилией отправителя, я вижу морского леопарда. У Саймона странное чувство юмора, но мне оно нравится. И все-таки я оставляю коробку неоткрытой.

За моей спиной захлопывается дверь, и я смеюсь: мои соседи по комнате – посылки от Саймона.

Плечо сильно болит, рука тоже, рукав мокрый от кофе. Я стягиваю толстовку, ворчливо сетуя на то, что это уже становится однообразным, и надеваю просторную футболку. Стирая толстовку, я невольно прощупываю ее. Разумеется, здесь нет никаких дурацких пуговок-мотиваторов, но я все-таки проверяю. На всякий случай. Сегодня я бы порадовалась им. Меня охватывает разочарование, когда я ничего не нахожу, но я продолжаю перебирать пальцами ткань, просто чтобы убедиться, что ничего не пропустила. Зачем? А вдруг за мной наблюдает какой-то ангел, специализирующийся на пуговках с позитивными девизами. Так?

Нет.

Я схожу с ума.

Я достирываю толстовку, забираю остатки кофе и усаживаюсь на кровать. Пишу вежливое спасибо Саймону и не знаю, чем заняться дальше. В комнате до смешного чисто, как всегда. Честно говоря, даже слишком. Шкаф лишь наполовину полон и давно приведен в порядок; верхняя одежда развешана по цвету, белье аккуратно сложено на высокой полке, поэтому нет причин устраивать субботнюю уборку. Гостиная пуста, не считая мебели, которая всегда здесь стоит, поэтому тут тоже делать нечего. Можно приложить к плечу холодный компресс, хотя трудно назвать это делом. Впрочем, учитывая мои опции, вариант неплохой. Я достаю из маленького холодильника, который стоит рядом с кроватью, пакет мороженых овощей и пятнадцать минут разглядываю стенку, пока холод не пересиливает боль от ушиба.

Часы буквально кричат, что еще рано. Впереди целый день, который предстоит пережить.

Ну, в конце концов, всегда можно позаниматься.

В течение нескольких часов я читаю и перечитываю учебники и конспекты, затем выполняю задания на следующую неделю. Статистика, к счастью, суха и не вызывает никаких эмоций, и я сижу, погрузившись в цифры и графики, пока в животе не начинает урчать. Больше уже невозможно торчать в комнате, не отрывая глаз от страницы. Надо что-нибудь заказать, но… стены буквально давят на меня. Это совсем не в моем духе – чувствовать себя неуютно в собственной комнате, но так и есть. Мне тревожно здесь. Пугающее ощущение.

Короткая прогулка, которую я проделала утром, была достаточно приятна. Она убедила меня, что я в состоянии выйти на улицу. Сегодня какой-то другой воздух. Но бродить по кампусу я не желаю. Лучше погулять по Лэндону – это, конечно, не мегаполис, но довольно большой город.

В квартале от колледжа я покупаю в органическом кафе вегетарианский сэндвич и ем на ходу. Сама не знаю, куда иду – во всяком случае, движусь в сторону центра. Покончив с едой, я звоню Стеффи, но она не отвечает. Наверное, еще спит после вчерашних развлечений. Готова поклясться, что она танцевала до трех часов ночи, окруженная восхищенными парнями, которые весь вечер ее поили. Не исключаю, что один из них сейчас с ней, и потом я захочу подробностей.

Надев наушники, я включаю свой обычный белый шум. Я позволяю кружащемуся звуку заполнить мое сознание и иду, ни о чем не думая. Я несколько часов беспокоилась и волновалась, не в состоянии впасть в привычный ритм, и мне это надоело. Нужно, как раньше, получать удовлетворение только от занятий. Учеба и Стеффи – вот мои опоры. Именно они удерживают меня.

Прогуляв значительно дольше, чем рассчитывала, я оказываюсь в пригороде Лэндона, на широкой улице, застроенной маленькими магазинчиками, ресторанами и барами. Это старая часть города, с мощеными улицами, с фонарными столбами, которые стоят через равные промежутки, с уймой вывесок в стиле ретро. Очень мило. Но я сразу же задумываюсь, что мне тут, собственно, делать. Я не хочу заходить в магазины, сидеть в кафе и общаться с местными. Однако после часовой прогулки я устала и натерла пятки, так что надо несколько минут отдохнуть, прежде чем отправиться обратно. В конце улицы виднеется парк; и я устремляюсь туда, опустив голову и обходя прохожих, пока все магазины не остаются позади.

Действительно, парк. А кроме того, огромное озеро. Я хмурюсь. Почему я не знала, что тут есть озеро? Господи, я ничего вокруг не замечаю.

Я сажусь на одну из многочисленных скамеек и смотрю на воду.

Солнце стоит высоко, и лучи отражаются от легкой ряби на воде. Я делаю погромче шум в наушниках и любуюсь белыми бликами, которые трепещут передо мной. Озеро такое большое, что дома на противоположной стороне едва различимы. Темно-синяя вода заманчиво плещет всего в шаге от моих ног. Она намного соблазнительней, чем растущая на берегу тонкая трава. Озеро обладает спокойствием, которого недостает мне. «Интересно, оно глубокое? Тут можно плавать? А исчезнуть? Утонуть?»

Но я ничего не делаю – только смотрю. Ни о чем не думаю. Ничего не помню.

Не строю планов.

Я опустошаю свой мозг, пока не выкидываю из него всё. Пока не перестаю чувствовать себя – собой. Пока не перестаю чувствовать себя кем-либо.

Я просто существую. Еле-еле.

Закрыв глаза, я погружаюсь глубже в себя. Пусть это и не покой, но, во всяком случае, стабильность, и я сижу, не желая никуда идти, хотя руки у меня начинают мерзнуть. Впрочем, свет, пробивающийся сквозь опущенные веки, постепенно меркнет, меркнет, и я невольно возвращаюсь к действительности.

Открыв глаза, я понимаю, что солнце клонится к закату. Похоже, я несколько часов просидела на этой скамейке. Но неважно. Тени сгущаются над водой, превратив синий цвет в почти черный. Я отворачиваюсь, когда мое зрение начинает вновь привыкать к реальному миру.