Илия Майко - Вспомнить будущее

Надя существовала. И дом со всеми вещами находился на прежнем месте, разве что теперь чуть ли не в каждой комнате висело по гитаре на стене, даже одна маленькая лежала в моей детской. А, выйдя на цыпочках в коридор, я вновь услышала сдавленные голоса родителей.

– Он был и моим другом тоже… – шептала сквозь слёзы Вика. – Я не знала, как тебе об этом сказать…

Что ж, похоже, всё вернулось на круги своя. Облегчённо вздохнув (всё-таки, это могло и на Костиной жизни сказаться), я тихонько шмыгнула обратно в свою комнату.

Снова походив из угла в угол, я всё же решила действовать по плану. Да, на поворотах больно! Ну, и пусть… Уж лучше пусть меня совсем не будет, чем жить в семье этих предателей. Только сопли горазды пускать post factum! «Он был моим другом тоже!», «Не знала, как тебе сказать!», «Ох, Костян!..». Тоже мне, друзья…

Я кивнула самой себе, садясь на стул: значит, решено. Сейчас перемещаюсь в Костю, возвращаюсь в квартиру и сижу сутки, не высовываясь.

На столе передо мной лежал мой атрофированный розовый ноутбук-«погремушка». А если что-то не получится? Если не выживет Костя? Поколебавшись, я включила компьютер. Всё может сильно измениться. Кто знает… вдруг я вообще не буду помнить другие жизни? И что же – оставить Надю в неведении? Ну, уж нет. Пусть знает, кто её «родители».

«…он просто так, на ровном месте, без каких-либо подлых поступков с моей стороны, сказал, что мы больше не друзья. Мы всю жизнь с ним дружили, за одной партой сидели, были как братья! А тут… из-за девчонки… Боялся просто, что если мы с ней будем видеться, то вспыхнут снова чувства. Вот и решил удалить меня из своей жизни. Предатель».

Моё письмо самой себе было почти готово, когда в комнату зашёл Макс. Я повернулась к бывшему другу, захлопывая на всякий случай ноутбук. Он молча присел на мою кровать и опустил голову в ладони, смотря в пол невидящим взглядом.

«И чего зашёл? Помолчать больше негде?» – недовольно подумалось мне, хотя, казалось, нас обоих мучило желание что-то сказать, но словно конкретные слова ещё не созрели.

– Тебе чего? – грубовато буркнула я, не выдержав напряжённого молчания.

Он поднял на меня полные муки глаза:

– Да хоть немного понимания, Надя! Ты не маленькая уже, осенью в школу пойдёшь, а не можешь хоть на секунду встать на место родителей! Я сегодня… – казалось, он едва сдержался, чтобы сказать это спокойно и тихо, – узнал, что у меня умер лучший друг. Мы с ним… были как братья. Всю жизнь за одной партой сидели. Все секреты друг другу доверяли. – И снова уронив голову в ладони, он уставился глазами в пол.

Я мысленно хмыкнула. Во-первых, словам «братья» и «лучший друг» из уст этого засранца, не знающего, что такое дружба. А, во-вторых, тому, какой же он всё-таки «милый» папаша. Ведь явно же пришёл отчитать за побег. Костин бы отец достал ремень, выпорол и ушёл уже смотреть телевизор. А этот сидит и нудит: «Пойми ты меня… ну, пойми ты меня…». И тут я с холодком, пробежавшим по спине, подумала, что Костя мог только мечтать о таком воспитательном процессе и таких родителях. Я заёрзала на стуле. Чёрт подери! Уж не захотелось ли мне родиться у них? Ну, уж нет!

– Ты хоть представляешь, какой ужас испытывают родители, когда их ребёнок убегает один неизвестно куда? – поднял голову Макс, прерывая затянувшуюся паузу. – А если бы мы с мамой уехали куда-то, и ты не могла нас найти?

Вот тут я захохотала. Я сижу, мечтаю от них избавиться, а он… Я смеялась до икоты, пока он багровел.

– Ну, ладно, ладно, ладно!.. – прервала я и свой смех и его грозящиеся вылиться на меня эмоции. – Я осознала, – изо всех сил постаралась я сделать серьёзное лицо, – и больше сбегать никогда не буду. А что за друг у тебя умер? Костя Лазарев? – попыталась я перевести тему. Лучше пусть говорит ересь про нашу «дружбу», чем отчитывает.

Уловка удалась, боль вновь исказила его лицо.

– Да… Костя. Лазарев. …Твой любимый поэт, – на миг грустно улыбнулся он, но тут же в глазах снова блеснули слёзы. – Я даже не был на его похоронах. Не знал, как он умер. Если бы я мог хотя бы поговорить с его родителями… хоть с кем-то… – казалось, он забыл, что говорит с ребёнком.

– То что – тебе бы стало легче? – возникла у меня интересная идея, которую мне было бы сложно реализовать одной.

– Да. В чём-то. – Он пожал плечами.

– Мы можем найти водителя, который был за рулём в момент ДТП. Если он жив, конечно. Узнать, как умер Костя. Хочешь?

Хорошо, конечно, что я знаю дату и причину своей смерти, но чем больше подробностей, тем надёжнее. Лучше всё узнать, прежде чем перемещаться в Костю и подстилать роковую соломку. Вдруг ошибёшься.

Макс посмотрел на меня с грустной улыбкой и вдруг встал и, подойдя, крепко обнял меня.

– Спасибо, малыш. Я знал, что ты у меня добрая девочка.

– Только ты меня с собой возьмёшь! – я тихонько вырвалась из объятий. – Он же мой любимый поэт.

– Надюш… – он улыбнулся, присев рядом. – Да где ты найдёшь его сейчас… да и зачем… столько воды утекло…

– Найти не проблема, – сразу взяла я быка за рога. – Он работал в такси «Три семёрки», дату его смены мы тоже знаем – седьмое июля две тысячи тринадцатого. …Это из интернета, из интернета! – добавила я, сразу ответив на его вопросительно поднятые брови. – А зачем… да разве тебе не хочется послушать очевидца о последних минутах жизни твоего лучшего друга? Хоть как-то помянуть его, так сказать?

Макс вздохнул. Наверно, он понимал бессмысленность этой затеи, но, с другой стороны, мне слишком хорошо был известен такой сорт людей вообще и мой бывший друг в частности: не желая совершать реальных действий ради близких людей, они потом очень долго онанируют свои извилины, вспоминая, рассказывая, слушая про погибшего, и чувствуют при этом себя чуточку легче. Типа что-то сделал.

Так что, сам, наверно, не понимая, зачем, Макс всё же набрал номер «Трёх семёрок» (к счастью, существующих до сих пор), и даже таксист оказался живым, невредимым и верным своему рабочему месту.

Нам открыл полненький бородатый мужик лет пятидесяти, в майке и старых трико. А после того, как Макс представился, он молча пропустил нас в грязноватую квартирку, достал второй стакан (один уже стоял на столе) и налил водки из стоящей у дивана бутылки себе и моему отцу.

– Поверишь ли, единственный смертельный случай у меня, – водитель и с утра-то явно уже был подвыпивший. – Как сейчас помню этого парня. Я и сам потом два месяца в больнице провёл, а он… – мужик махнул рукой, – насмерть, сразу.

– А почему… ну… случилось ДТП? – влезла я.

Хозяин квартиры очумело посмотрел на меня, словно только сейчас заметив.

– Ну, по встречке, может, выехали, обгоняли или что?

– Ну, обгонял я, обгонял! – как-то болезненно закричал он. – А кто не обгоняет? Покажи мне такого! Ничего бы не случилось, если б он пристегнулся! Даже родители его так и сказали!