Антология - По ту сторону реальности. Сборник мистики и фантастики. Том 2

Боль нарастала. Стон Прасковьи перешел в крик, и вместе с криком из тела вырвалась боль, унося за собой страшные воспоминания.

Дед хлопнул в ладоши, Панюшка вздрогнула и, открыв глаза, увидела себя в белоснежном платье, расшитом по краю золотой нитью.

– Ой, деда.

Девочка развела руки в стороны и закружилась – закружился белым колоколом волшебный сарафан.

– Ну что, Топтыгин, открывай для Панюшки ворота в сказочный мир!

Хозяин тайги послушно поднялся и неуклюжей косолапой походкой неторопливо направился к лесу. Дед взял девочку за руку, и они пошли по волшебной тропе вслед за медведем.

– Танечка, доченька, проснись! – Нина держала на коленях спящую семилетнюю дочь, та плакала во сне, и ей никак не удавалось её разбудить.

– Ну вот опять, уже которую ночь это происходит! Всеволод, ну ты же врач-психиатр, ну ты же должен знать, что делать? Почему она не просыпается?

– Так бывает, Нина, с возрастом это пройдет. Таня очень впечатлительная девочка. На её глазах умирала твоя мать.

Внезапно плач прекратился, девочка глубоко вздохнула и открыла глаза.

– Таня, тебе плохой сон приснился?

– Мне снился медведь…

Призрак белой лошади выродила ночь в предрассветный туман проселочной дороги. Из ниоткуда в никуда пролегал путь её скитаний. Белому призраку не нужен был ни корм, ни вода, сама смерть была не властна над ним. Исходила от белой лошади какая-то магическая сила.

Бывало ночью у костра охотники подолгу вспоминали жуткую историю белого призрака. Рассказывали, будто хозяйкой лошади была ведьма. Стоял её дом на самой окраине деревни, окутанный столетними кедрами. Уводила она мужиков со всех окрестных деревень, сводила с ума. Забывали они своё имя и свои семьи. В отчаянье убили деревенские бабы ту ведьму со спины топором, потому как невозможно было в глаза ей смотреть, сковывала она тело и мысли своим ведьминским взглядом. А дом ведьминский спалили. И видели в том адском пламени, как мелькали в огненной пляске лики пропавших мужей.

Воздух дрожал от утренней влаги, белый призрак двигался навстречу мне. Лошадь прошла мимо меня. Обернувшись, я увидела уносящуюся вдаль верхом на белой лошади прекрасную волшебницу в белом плаще с белокурыми волосами, её серебристый смех эхом пронёсся над кронами столетних кедров. Спустя мгновение видение исчезло.

Лошадь замедлила шаг и остановилась, развернулась и направилась ко мне. Она подошла и уткнулась теплыми мягкими губами в мои ладони. Взгляд её печальных глаз пронизывал глубиной. Вдруг из её зрачка отделился луч света и проник в мои глаза, ослепив на мгновение. Молнией прошел по всему телу, серебристым смехом колдуньи зазвучал в каждом уголке сознания, воскрешая в памяти картины далекого прошлого.

Утренний туман рассеялся, и первый луч солнца прорвался из-за горизонта. Пронзив огненной стрелой белого призрака, он навсегда растворил его в своем радужном сиянии.

– Дунька-то моя на сенокосе на пару со смертью с косой в руках стоит, – дед нахмурился и, взяв в руки посох, вышел из избы.

– Дуняша, колдун идет! – Параскева окликнула сестру, крепостные девки бросили косить траву и, словно два каменных изваяния, застыли неподвижно, немигающим взглядом встречая барина.

– Ну что, девоньки, умаялись поди? Бросайте косы, отдохнем маненько, – приветливо улыбнулся Степан. Приветливо улыбался искусно вырезанный на макушке посоха колдуна образ старца.

От колдовского взгляда знахаря не укрылось, что у Дуни начиналась лихорадка. «Лечить тебя надобно, девонька, безотлагательно», – подумал дед.

– Ну что застыли как куклы? Зовите Николу да Федота, – Степан рассмеялся, тряхнув кудрями.

Копна рыжих волос колдуна огнем горела под палящим июльским солнцем, несмотря на возраст, не сгорая в пепел седины. Крепостные с удовольствием побросали работу, они любили барина и его колдовские представления.

– Чем бы вас сегодня потешить, други мои? – хитро улыбнулся дед, прищурив один глаз. – Может, стужу зимнюю наслать? Никола-то наш от жары вон спекся весь.

– Я бы тоже не отказался в сугроб нырнуть, – одобрительно закивал Федот.

– Мороз – это да, морозец узорнявый – это любо! – Никола расправил плечи и потряс здоровенными кулачищами.

– Дуняша, а у тебя-то нос какой красный! Солнечный зайчик, поди, укусил, али поцеловал крепко? – озорно подмигнул Степан девке. – Да, лето выдалось жаркое, а может, зимушку призовем, а Дуняша? Тебя в меха соболиные укутаем, яко барыню?

– Помилуйте, батюшка родненький, не надо в меха кутать! – Дуня испуганно замахала руками. – Меня бы водицей студеной охладить, тело горит, мочи нет терпеть!

– Ну так в пруду, милая, сбегай, окунись, – посоветовал Степан.

– Да в пруду-то вода как парное молоко!

– Да неужто, девонька? А я видел – корочкой льда вода в пруду покрылась, а кувшинки, словно розы колючие – все в иголочках инея, – возразил дед, загадочно улыбаясь.

– Да не может того быть, это какой такой лед-иней в июле месяце? – Параскева, видавшая всякие чудеса, развела руками.

Вот пойдем и посмотрим на лед-иней, Параскевушка моя, дева сомнений. А Дуняша у нас в прорубь нырять будет, – колдун подмигнул крепостной девке и, взмахнув посохом, повел всех к пруду.

Дуняша, приподняв руками подол сарафана, первая подбежала к кромке воды. Опустившись на корточки, она коснулась пальцами покрытой льдом водяной глади пруда.

– Матушка Богородица Святая! А и впрямь лед! Панюшка, глянь, а лилии-то будто из мрамора какой мастер изваял!

– Да разве ж такое возможно? – заохала дева сомнений.

– Раскудрить твою через коромысло! – только и смог сказать Федот и, несмотря на сорокаградусную жару, поежился.

– А боярские-то соболя сейчас были бы в самый раз! – по телу Николы побежали мурашки.

– Ну что, Дуняша, красна девица, а сорви-ка мне вон ту лилию, – колдун провел черту волшебным посохом по льду, и образовалась водная дорожка до диковинного цветка из мрамора.

– Батюшка, боязно что-то, – девушка никак не решалась войти в воду.

– Давай, детонька, водица-то хворь вмиг вытянет, – в глазах старика засверкали иголочки инея. Колдун зашептал что-то, шепот поднялся над прудом и слился с шелестом листвы.

Дуня вошла в воду по голень и охнула:

– Батюшка, это не пруд, а омут, яма могильная! – ноги Дуни подкосились и она ушла с головой под воду.

Степан быстро вытащил девушку из пруда. Дуняша спала.

– Ну вот и славно, милая, вот и хорошо. Огонь-то телесный вода забрала.