Владислав Муратов - Симфония дня и ночи

– Да вот, скорее всего, это единственный вариант. Понимаешь? Даже дядя Бен сбежал из дому.

Роб громко глотнул, глядя на меня стеклянными глазами.

– Есть идеи получше? – Спросил я.

– Думаю, есть, – зачесал затылок Роби. – Что если украсть паспорт и сослать на родину?

– Идея очень даже кстати. Но в наше время паспорта восстанавливают в течение двадцати четырех часов. Его даже в самолет посадить не успеют.

– Убивать? Я не хочу в тюрьму. Ты хоть и хороший для меня друг, но в тюрьму я не пойду. Я уж лучше оставлю тебя вместе с твоей проблемой, да отсижусь дома, но не в тюрьму…

Мы переглянулись взглядами недоумков.

И тут появился Бернард.

– Билли! Ненадолго ты меня покинул. Швея видела тебя, когда ты поднимался по лестнице.

Как же я мог забыть, что я один из четырех мужчин на всю компанию. Мое имя знают все. Даже чертова швея из цеха.

– Ну как дела с моей работой? – Оглянув взглядом бедолагу Роба, который всеми возможными способами пытался не выдать себя, кузен, в свойственной манере, приветствовал его, – Роби! А что ты такой серьезный? Не уж-то проблемы на работе? Со мной будет весело. Я не дам заскучать.

– Я и не сомневался… – прошипел Роб, с трудом вставив несколько слов.

– Ты мне не рад? Я думал, ты встретишь меня, держа в руках бутылку виски… – Бернард мог говорить не останавливаясь. Казалось, даже не дыша.

Я и Роб взглянули друг на друга и совершили одну из самых подлых вещей в нашей жизни – мы вырубили кузена.

Поблизости никого не было, но громкий стук упавшей тушки привел озадаченную блондинку, еще несколько секунд назад пытавшуюся попить содовой. Как назло, в этот момент мы поднимали тело. Я же, как главный креативщик в нашем трио, попытался выкрутиться из ситуации.

Прикрывая помятое лицо гостя из-за границы, я всеми жестами старался показать, что парень упал в обморок.

– Ну, помоги же! – Крикнул я женщине-блондинке. – Принеси холодной воды!

Сотрудница поскакала на каблуках за водой, но когда вернулась, то нас уже и след простыл.

Тем временем мы забежали в лифт и спустились на первый этаж. Там было довольно людно, поэтому я и Роб, ссылаясь на то, что отвезем парня в больницу, мигом выскочили на автостоянку. Кинув обездвиженное тело на заднее сидение, мы отправились ко мне домой. Я был уверен, что дядя Бен все еще где-то пропадает, поэтому можно было смело ехать.

Конечно, было все не совсем так. В порыве ненависти я хотел скинуть тело в реку, но туда мы так и не доехали. Сказались вопли Роба… ну и собственный здравый рассудок.

Прибыв ко мне, мы занесли тело в подвальное помещение. Туда давно никто не заходил: все в пыли и паутине. Мы поставили стул и посадили на него Бернарда. Предварительно привязав его, отправились наверх, чтобы перевести дух.

– И что дальше? – Тревожно спросил Роб. – Что теперь? Он же пожалуется в полицию!

– Знаю. Мы постараемся сделать так, чтобы он не рассказал. Сколько времени разлагается мертвое тело?

Вопрос озадачил друга и сдавил его лицо вопросительным знаком.

– Забудь, – прервал я, увидев лицо коллеги, теперь и соучастника преступления, – мы можем попробовать заставить его не выдавать нас: когда он очнется, изобьем его до такой степени, что он вспомнит имена всех двенадцати апостолов.

– Это плохая идея. Это очень плохая идея. Давай напоим его спиртным и скажем, что он упал?

– Думаю, он все равно вспомнит.

– Просто я предположил, что вы все в роду такие… – Роб опустил глаза.

– Какие?

– Не помните, что было после «бурных ночей».

– Ты идиот! Сейчас вообще не об этом! Как устранить заразу под названием «Бернард»?

К наступлению вечера из подвала стали раздаваться шорохи. Это Бернард подавал признаки жизни: что-то мычал, дергался. Видать, он был очень напуган.

Мы же весь день провели в доме: сидели на кухне, хлебали виски из коллекции дяди Бена, смотрели телепередачи. Когда кузен пришел в себя, мы решили его навестить.

Спускаясь в подвал, я пригляделся во взгляд кузена. Было понятно, что тому страшно, но, помимо всего, его глаза выдавали еще и ненависть. Отпусти мы его, он тут же побежит в полицию… еще и родным позвонит. Этого всего нельзя было допустить. Однако нас ждал приятный сюрприз.

Я и Роб перебрасывались взглядами. Мне приходилось пытаться всеми возможными жестами показывать ему, что говорить буду только я, и пусть не вмешивается. И коллега ясно давал знать, что все понимает: он кивал головой. Но правильно ли он меня понимал? Этого я так и не осмыслил.

Как только я попытался поговорить с Бернардом, сорвав скотч с его рта, началось:

– Что происходит? Где я? Кто вы?

Да. У кузена отшибло память. Не уж-то фортуна повернулась к нам лицом? Я хотел ликовать и уже бросился развязывать веревку, чтобы освободить мексиканца, как вдруг шальная мысль стрелой влетела мне в голову.

А что если он притворяется? Он очень хитер и умен… нет, просто хитер. Он мог сообразить и обмануть нас.

О своем предположении я сообщил Робу, отойдя с ним немного дальше от стула. Питерсон, казалось, онемел. Он совсем выбился из сил: стоял и жадно глотал виски. Ему больше ничего не хотелось понимать. Пришлось выкручиваться самому.

Фактом в подтверждение тому, что кузен потерял память, являлось его неестественное молчание. Он не докучал.

– Так ты развяжешь меня или нет? Мне нужен лед. Сильно болит у виска, – протягивал он.

– Да, конечно. Сейчас развяжу, – старался медлить я, чтобы выиграть несколько секунд в пользу раздумий.

Можно попробовать выкрутиться из ситуации так, что он не сможет обратиться в полицию. Попробовать помочь выбраться ему из страны. Пусть катиться ко всем чертям – в Мексику.

– Ты помнишь свое имя? – Спросил я, разрезая веревку.

– Конечно, помню! Мое имя Бернард, – несколько слов навели беспорядок в моей голове, но я продолжил разрезать, – но почему я сижу на стуле, еще и связанный?

– Эммм… – промычал я, – ты бунтовал. Когда Рики Менсон отказался брать тебя на работу, то ты слишком много выпил… от горя.

– А глаз-то как болит, – схватился освобожденной рукой, – откуда же у меня такие увечья?

– Ты начинаешь задавать слишком много вопросов, – проговорил я и продолжил: – Синяк? Ты просто не умеешь с девушками знакомиться. Какой идиот будет говорить слабому полу, что та сочна, как рождественская индейка?! – Роб подозрительно на меня посмотрел.

– А откуда у тебя фонарь? Защищал меня что ли? – Все еще держится за отекший глаз.

– Конечно защищал! Ты же мой родственник.

– Твой синяк не такой свежий, – заметил Бернард, глядя в свое отражение в зеркале.

– Забудь, – махнул рукой я и отправился на кухню в составе нашего трио.

Было заметно, что кузен приходит в себя все лучше и лучше. У меня не оставалось сомнений, что в ближайшее время он все вспомнит. Но мне очень хотелось, чтобы в это «ближайшее время» он был у себя на родине. Здесь ему не место. Люди любят потрепать языком, но делать это тысяча четыреста сорок минут в сутки – явно не по мне.