Виктор Старовойтов - Повести, рассказы, миниатюры. Повести и рассказы разных лет

После ухода родителей прибрались в доме. Наташа легла спать как обычно, закутавшись в свое отдельное одеяло, боясь застудить любимого. Оба устали за день, но не спалось. Наташа глядела на любимого задумчиво, с грустинкой.

– Милый, давай съездим в детдом, возьмем маленького? Поживем где-нибудь с годик, а потом приедем и скажем, что наш. Поверят ведь, как думаешь?

Спазма перехватила горло Дмитрия, он ничего не мог сказать. Сегодня он был согласен на все. Лишь бы не видеть грусти в глазах своей любимой женщины. Нашел ее губы, до боли прижался к ним и больше, не владея собой, скинул с нее одеяло. На этот раз тело ее отозвалось на ласку и он гладил, целовал и познавал ее тело заново, ласкал его и оно становилось все податливее и горячее и произошло наконец то самое, долгожданное для обоих и такое желанное… Их тела слились, стали одним целым, чтобы зародить новую жизнь, маленькое подобие их обоих. На рассвете Димка лежал у сидящей женщины головой на коленях, она склонилась над ним, целуя. И ее слезы капали ему на лицо и он не вытирал их… Плакала любимая в то утро и от первой сладостной долгожданной боли и от того, что теперь может дать любимому дитя.

Свежей прохладой потянуло из распахнутого окна, Наташа вздрогнула, зябко поежилась. Дима поднялся. Оделись и подошли к окну, отдернули занавеску, радуясь своему счастью и первым лучам встающего над лесом солнышка. А за окном стояла маленькая лесная девушка, смеясь, она протягивала к ним свои ручонки. Потом исчезла, чтобы через мгновение появиться у них в комнате. Вместе с ее появлением в комнате повсюду появились лесные букетики цветов. Лесная девушка одела новобрачным на головы венки из цветов, вложила в руки по колечку. Пожелав молодым счастья и долгих лет счастливой жизни, девушка снова исчезла. А на столе остался стоять полный ягод бидончик, хотя до сезона ягод еще было далеко…

Вася Долгонюк еще до призыва в ряды Советской Армии начал розыски своего родного отца, пропавшего без вести во время Отечественной войны. Поиски ни к чему не приводили. Василий родился на второй год после начала войны, а вскоре после его рождения отца забрали на фронт. Мать, Мария, за пропавшего без вести мужа никакого пособия не получала. После войны еще много лет ждала каких-либо вестей, но так и не дождалась. После войны объявился фронтовой друг Тимофея Александр Согрин, сказал, что якобы видел гибель Тимофея при взрыве снаряда во время боя. Сам Александр был легко ранен, когда медсестра перевязала рану, пошел искать друга, но не нашел, по полю уже прошли санитары и могильщики. Помимо этого, Александр поведал о том, что перед боем договорились, что тот, кто останется жив, должен позаботиться о семье друга. Александр родом был из Краснодарского края, сразу после демобилизации ездил туда и узнал, что вся его семья погибла по доносу полицая. Так что помимо Марии ему заботиться было не о ком. Прождав еще несколько лет Мария согласилась стать женой Александра. Один за другим стали появляться дети. Муж не разрешал избавляться от нерожденных деток, уверяя, что скоро наступит всеобщее благоденствие, но… Жизнь есть жизнь и не все получается так, как хотелось бы. После рождения шестого ребенка Александр затеял строительство нового, более просторного, дома. При переноске бревен надсадился да еще и осколок от снаряда, оставшийся в груди со времени войны, сшевелился со своего места, в общем, до больницы его не довезли… Соседи и родственники помогли Марие достроить дом, но замуж она больше так и не вышла. Старший сын, Василий, не оставлял надежды разыскать хотя бы могилку своего отца, поклониться праху его, положить цветы. В Армии служил в Калининграде телефонистом, стал кандидатом в ряды КПСС и вообще был на хорошем счету у командиров. Стал мастером по борьбе Самбо. Политрук пообещал помочь с розысками отца и сдержал данное парню слово. Вызвал как-то после занятий к себе и в присутствии командира части объявил, что отец Василия найден живым и здоровым, в настоящее время живет на Украине и ждет сына в гости. Дали Василию отпуск на пару недель. У отца была другая семья. Не смотря на то, что Васю встретили хорошо, а новоявленые братья и сестры вобще не отходили от него, показывая и рассказывая о городских достопримечательностях, все же он вскоре стал тяготиться таким вниманием. От отца он узнал, что в том бою отец был тяжело ранен. В госпитале отец познакомился с врачом, возникла сначала дружба, затем переросшая в любовь. Служили в одном полку. Не часто, но могли встречаться. Александр был в курсе их отношений и когда пришло известие, что семья Александра погибла, Тимофей предложил ему позаботиться о Марии. А сам женился на врачихе. О Марии и ребенке, оставленных на далеком Урале старался не вспоминать. После демобилизации уехал жить на Украину. На вопрос не хочет ли отец встретиться с Марией, отец вразумительно ничего сыну ответить не смог. Отец хотел бы казаться родным, но все равно он уже не принадлежал ни Василию, ни его матери… У отца была своя семья. Матери о встрече с отцом рассказал только после демобилизации. Писем отцу не писал и матери запретил. Что умерло, то умерло! Предательство не прощается. Проходит еще несколько лет, происходит перестройка и раздел государств, и однажды через военкомат приходит письмо от Тимофея Марие. В своем письме он сетует, что в семье стал не нужен, болеет часто и просил, чтобы Мария забрала его к себе. Только вот не учел того, что когда был нужен, не объявился и даже копейкой не помог, не позаботился о своем сыне… Подумала, подумала Мария и не стала отвечать…

– Ты чего эт, куманек, никак в гости наладился? Ну заходи, коли так, чего ж на пороге стоять! Да ты проходи, проходи, за стол садись… Обедать будешь? Ну-ну… Счас приготовлю. Да ты не стесняйся, свои никак, бутылочку-то открывай. Зря, что ли нес ее в такую даль… Нынче вот все приходится с рынка брать, своего-то ничего нет, все покупное. Зарплату уж год как не видим, а цены на все растут не по дням, а по часам. В долги подзалезла по самы уши. Да ты ешь, ешь, куманек. Налей-ка и мне стаканчик, а то тебе самому-то пить вредно наверное… Да ты ешь, ешь, куманек. Редко видимся /век бы тебя не видать/. Да ты ешь, ешь, куманек /ну и проглот же ты, кум, чтоб тебе подавиться!/.

– Ой, куманек, никак подавился? Ах ты, горе-то какое /вот, не будешь жаден до чужого, будешь теперь знать, как на халяву в гости ходить! Мне бы этих припасов на месяц хватило!/.

– Ой, да ты никак помер, куманек? Ну, слава тебе, Господи, надо куме позвонить, хоть попируем теперь вволю! Небось у кумушки на этот случай припасено…

Несколько раз заставали эту бабульку на чужих огородах с пластмассовым небольшим ведерком в руках и лопаткой. Набрав в ведро картохи, бабуля преспокойно отправлялась до дому. На увещевания отвечала так; – Ну чего вы все ругаетесь? У вас эвон сколько картохи-то, все поле засажено, а у меня ничего нет. А мне и надо-то всего ничего, этого ведерка мне месяца на полтора хватит. Небось, не обеднеете… Бывает, что и более крепкому человеку впору воровать идти, не говоря уж о бабульке- божьем одуванчике. Жить-то всем хочется…