Виктор Старовойтов - Повести, рассказы, миниатюры. Повести и рассказы разных лет

Вскоре он снова попал в распределитель, откуда сопровождающие вывезли их в новый детдом. Здесь было сносно, но была злая воспитательница… Аркаша не знал об этом и, заигравшись во дворе с ребятами, не убежал своевременно. Доверившись приветливой улыбке идущей к нему навстречу женщины, он дорого поплатился. Она взяла его за руку, а другой рукой, в которой была палка, жестоко избила его. Наутро он не смог встать и воспитатель его группы поднял тревогу. Парня отвезли в больницу, а после возвращения он больше ту жестокую воспитательницу не видел, говорят, что ее посадили. Так и вырос Аркаша в том Детском доме. Потом курсы ФЗО, потом служба в Армии, курсы трактористов, самостоятельная жизнь. Всего добился самостоятельно. Сестер судьба тоже не баловала, хотя они и выросли с матерью. Одна умерла от какой-то болезни, другую убил муж…

Федя Кротов работал управляющим Второго отделения совхоза «Рассвет» и на его территории находилось около пяти не больших деревень, в каждой из них жило по одной зазнобушке и все они были обласканы Федором и любимы, некоторые даже имели от него детей.

Жена Федора, Галка, была в том же совхозе бухгалтером. Знала о всех похождения налево своего мужа, но ничего поделать не могла. Для нее муж был единственным мужчиной в ее жизни и самым любимым. Что поделаешь, коль натура у него такая, авось да с годами перебесится-поуспокоится… Родила ему троих сыновей, но и дети не остановили мужика, а годы шли… Сколько слез пролила Галка из-за своего ненаглядного, то знает лишь ночка темная да подушка перовая. Просила Боженьку, чтобы поскорее вернул домой непутевого муженька, сердце беду почуяло. А он пару суток прожил у Феклуши, сутки у Нюры, полсуток у Дарьи. Посреди ночи вдруг загорелось ему ехать к самой молодой и самой любимой Ниночке. Оделся, запряг лошаденку да и был таков! От выпитого у Дарьи зелья крепко заснул. Лошаденка, не чуя крепкой руки хозяина, развернулась и потрусила к своему дому. А морозец за пятьдесят перешагнул. Валенки с ног мужика свалились, ноги по стылой дороге волочатся, бойко лошадка к дому торопится. Подала Савраска голос, выскочили из дому дети и жена, занесли бесчувственное тело в дом, растирали руки и ноги. К утру только мужик в себя пришел да и взвыл – обмороженые ноги болеть начали. В больницу не пошел своевременно, потом гангрена началась, ампутировали обе ноги выше колен. Больше года сам в туалет даже сходить не мог, в баню старшие сыновья носили.

И все это время любящая жена всегда была рядом. И ни слова упрека, ни жалобы никто от нее не слышал. Никто из его бывших подружек не пришел, не проведал, хотя все клялись в верности и любви… Рядом всегда была только Галка. За протезами в столичный институт ездила, помогала учиться ходить заново. И понял тогда мужик, на что променял он счастливые годы жены, ее молодость. Прощения просил, да только женщина давно уже простила ему все его прегрешения.

Толя Чижиков возвращался после длительной армейской службы домой, теперь уже окончательно. Позади служба в Чечне… Младший лейтенант возвращался домой, и ему уже не было дела до той войны… Однако ж домой предстояло проехать через Березники, уж очень просил однополчанин побывать у его родителей и рассказать, что сынок жив-здоров и что, возможно, скоро придет на побывку. Толя исполнил его просьбу, а вот как уехать в Добрянку, о том не подумал. В кассе вокзала отвечали, что автобусов больше не ожидается на сегодня и даже причину не удосужились служивому объяснить. Выбрался тогда Толя за город и бодро зашагал по пыльной дороге. «Уж лучше ехать автостопом, все будет быстрее, чем еще ночь коротать в негостеприимном городе, -решил он. Вот только попутные машины что-то не больно торопились подбирать попутчика.

Было жарко, донимал пот, пыль лезла в глаза и рот… Вроде и привычен был солдат ко всему, но не думал, что родная сторонушка примет его так не ласково! Порой даже казалось, что война продолжалась и здесь. С ревом проносились мимо машины, обдавая копотью и пылью и ни одна даже не притормозила… Он шел и шел, прошел с десяток километров, нагнал девушку, спешащую в попутном направлении. Она испуганно оглядела его и, неожиданно успокоившись, заговорила:

– Машины не останавливаются… От Березников иду и хоть бы одна…

– Я Вас тоже с Березников догоняю…

– Мне в Голубята…

– А у меня родители живут в Добрянке, – ждут не дождутся…

Девушка улыбнулась, заглянув ему в глаза:

– Совсем попутчики… А я в институте учусь, учительницей буду. К подруге на День рождения еду. Нина!

– Толя Чижиков, возвращаюсь из Армии, к родителям друга заезжал… Демобилизовался.

Только теперь Толя заметил окружающую их красоту: Близкий лес, стайку синиц и жаворонка, снующего над полянкой, шмеля, рассерженно вьющегося над цветком ромашки…

– За тем поворотом речушка к дороге подходит…

За поворотом попутчики осторожно спустились к воде, выбрали место для купания. Толя разделся и бултыхнулся в воду. Нина осторожно зашла в воду и плескалась у берега, смывая с себя дорожную пыль. —Плыви сюда, Нина!

– Что ты, я и плавать-то не умею…

Искупавшись, Толя достал из чемоданчика чистое белье, оделся. На кителе блестел орден «За личное мужество» и ряд медалей. Нина тоже оделась и, не скрывая своего любопытства, разглядывала иконостас Толи.

– Воевал? А мой папаня прошлый год от ран как помер, в Афгане служил. А тебе форменная одежда идет очень. Погоны и вобще…

Они стали подниматься по крутому склону наверх к дороге.

– Прости, Нина, невольно напомнил тебе об отце. А ты мне нравишься…

Девушка резко остановилась от неожиданности. Толя наткнулся на нее и обхватил ее за плечи. Она освободилась из его объятий, взяла за руку и задумчиво глядя ему в глаза, заговорила:

– Ты мне тоже очень нравишься. Но разве могу я тебе нравиться, рыжая, вся в конопушках? Может, ты смеешься надо мной? Может, тебе от меня что другое нужно, так ты не стесняйся… Я еще ни с кем даже не целовалась. Если хочешь, бери…

Глядя в ее удивленные от собственной смелости карие глаза, готовые пролиться слезами, Толя почувствовал прилив большой нежности к своей случайной попутчице, которая становилась ему все роднее.

– Нет, я не смеюсь, Нина, я действительно хочу, чтобы ты стала моей женой и не хочу, чтобы мы сегодня разбежались в разные стороны…

Последние сомнения исчезли и, поддавшись новым ощущениям, девушка тихо опустилась на траву. Тихий стон пронесся над рекою, тут же приглушенный горячим поцелуем, словно печатью над стыдливым девичеством. А где-то, совсем рядом, пылили машины, пел свою песню жаворонок и куковала кукушка, кому-то предсказывая долгую счастливую жизнь.