Олег Вязанкин - Полиция города Лисса

© Олег Вязанкин, 2016

ISBN 978-5-4483-3371-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

По мощенной разноцветными булыжниками улице, спускавшейся к морю, торопливо шёл пожилой человек. Вся его фигура была какой-то несуразной: чрезвычайно широкие брюки и довольно объемная талия никак не сочетались с узкими плечами и маленькой головой, которую венчала тёмная шляпа-котелок. Издалека фигура этого господина казалась совершенно треугольной, что усугублялось плащом, полы которого раздувались от быстрой ходьбы.

– И как ему не жарко? – спросил инспектор Моррисон. Впрочем, это было не более чем мыслью вслух. Погода и в самом деле не предполагала столь тёплого одеяния: старший констебль Барнсли, стоявший рядом с инспектором на просторном балконе полицейского управления, даже обмахивался большим почтовым конвертом, хотя солнце начинало садиться, и зной был уже не таким, как днем.

– Осмелюсь заметить, возраст. У меня матушке за семьдесят, так она и летом зябнет.

Инспектор молча кивнул, и констебль продолжил:

– Так вот, я и подумал, что некуда ему больше этот велосипед спрятать, как в сарайчик к тётке – она еле ходит, сама туда никогда не заглядывает, а ключ у него есть. Подхожу: и точно, на земле перед сарайчиком следы колёс! Я прямиком к нему. «Что же ты, – говорю, – под суд захотел? На своей же улице воровать – это вообще дело последнее!» Он сначала сделал вид, что не понимает, а как я попросил ключ взять да сарайчик тот открыть, чуть не разревелся. Девятнадцать лет, а стыдоба такая! Говорит, зависть взяла – он давно точно такой же велосипед хотел, да больно дорого.

– Понятно. – Моррисон провел рукой по коротким усам. – Протокол составили?

Констебль виновато склонил голову:

– Так это, сэр… Я подумал, что хватит беседы. Велосипед он уже вернул, хозяин не в претензиях. Поругался, но простил. А протокол писать по всем правилам – значит, судить парня будут. Я поступил неправильно, сэр?

– Да нет, всё верно. Но за парнем пусть приглядывают.

– Слушаюсь.

Пока шла беседа, нескладный господин дошёл до угла, где выгружали бочки с рыбой, и что-то спросил у рабочих. Те указали в сторону полицейского управления.

– А джентльмен-то к нам. Джим, встретьте, узнайте, что у него за дело.

Констебль еле заметно улыбнулся, как делал всегда, когда начальник называл его просто по имени, и пошёл на первый этаж. А спустя пару минут ввел в кабинет Моррисона господина в расстёгнутом плаще, крепко державшего свою тёмную шляпу двумя руками.

– Мистер Томас Олви. Говорит, по делу о ночном взломе, – отрапортовал констебль.

Моррисон указал гостю на стул и всем своим видом показал готовность внимательно его выслушать. Однако тот еще долго протирал платком шею, оглядывал кабинет, где кроме письменного стола, нескольких стульев и шкафов с бумагами ничего примечательного и не было, или начинал теребить край свежей газеты, торчавшей из кармана плаща. В конце концов инспектор не выдержал:

– Итак, что вас привело ко мне?

– Наш констебль, Норридж, посоветовал к вам обратиться. Он сказал, что дело непонятное, только сэр Говард Моррисон может разобраться. То есть вы… – тут мистер Олви обезоруживающе улыбнулся. Поймав его взгляд, чем-то напомнивший бассет-хаунда, инспектор еле подавил улыбку и заверил, что сделает всё возможное.

– Благодарю! Просто ко мне в первый раз кто-то проникает в дом. Я привык к спокойной жизни, а тут…

– Давайте подробнее. Где вы живёте?

– Я снимаю виллу «Вязы» в полумиле от Каперны. Место замечательное, сквозь сосны видно море, это так успокаивает… Дом не очень большой, но в два этажа. На первом – гостиная, кухня и комнаты моих слуг.

– Кто они? – Моррисон делал быстрые пометки в своем блокноте.

– Это чета Дуглас, Майкл и Эмма, они у меня уже двадцать с лишним лет, ведут всё хозяйство. Да, а на втором этаже – моя спальня и что-то вроде большой библиотеки, где всё и случилось. Я привёз с собой несколько картин, а нынче утром одну из них нашел на полу с разломанной рамой. Кто-то ночью проник в дом и сделал всё это, а вот зачем?

– А как проник?

– Вот это и непонятно. Двери и окна были заперты.

– Хм… Что-нибудь из вещей пропало? Или, может быть, также повреждено?

– Нет. Я на всякий случай проверил бумаги, но они все на месте. Другие вещи тоже.

– Любопытно. И вы ничего не слышали?

– Абсолютно ничего. Но я не очень чутко сплю. Слуги тоже мистеру Норриджу ничего не смогли сказать.

– А могло получиться так, что картина просто упала, и рама разбилась? Или что это случилось не ночью, а, скажем, вчера днём, когда вы в очередной раз были на прогулке?

Олви удивлённо уставился на инспектора:

– Я и правда каждый день совершаю большие прогулки, по совету своего доктора… А как вы об этом узнали?

– Так, мелочи. Например, ваш загар, которого нет под шляпой. И то, что вы отпустили извозчика до того, как доехали до полицейского управления, хотя не знали точно, где оно находится, тоже говорит о привычке к пешим прогулкам. Вы же не пешком шли из Каперны?

– Конечно нет, это мне было бы уже не по силам! Вчера я бродил по берегу моря, в это время и правда можно было бы забраться в дом, но вечером я допоздна читал в библиотеке, и картина висела на месте. И сама так упасть она не могла. Утром я обнаружил её возле окна, а ведь она висит над камином…

Моррисон задумчиво постучал карандашом по своему блокноту.

– Мистер Олви, завтра утром мне нужно осмотреть ваш дом. Надеюсь, там ничего не трогали с прошлой ночи?

– Конечно нет! Мистер Норридж сразу отдал распоряжения.

– Ну что ж, до завтра.

Когда нескладный господин скрылся за дверью, инспектор вышел на балкон и проследил, как мистер Томас Олви торопливо скрылся в одном из боковых переулков. Потом спустился на первый этаж и подошел к дежурному:

– Сейчас от меня вышел человек… Он ни о чем вас не спрашивал?

– Спрашивал, сэр. Где можно побыстрее найти извозчика. Я сказал, что их много на площади Тюльпанов, и рассказал, где она.

– Отлично, спасибо.

Моррисон поднялся к себе и еще раз просмотрел записи в блокноте. Итак, дело, которого вроде бы и нет, поскольку неясно, было ли преступление, но все же прелюбопытное. Запертый дом. Картина, за которую Олви отдал, по его словам, двадцать фунтов. Явно не шедевр. Так кому и зачем понадобилось ломать раму? Первая версия – что из-под неё злоумышленник вынул некий спрятанный предмет или бумагу… А вот как он попал в дом и как его покинул – это будет ясно завтра. Пока же оставалось выяснить только один странный момент.

Выйдя из управления, Моррисон неторопливо огляделся. Чтобы попасть на площадь Тюльпанов, Олви должен был немного пройти вверх по улице и свернуть у булочной направо. А он отправился в другую сторону. Моррисон привычным жестом поправил шляпу и двинулся в тот переулок, где скрылась треугольная фигура его странного гостя. При таких инструкциях, которые дал дежурный, напутать было невозможно. Даже человеку, который спрашивал у рабочих дорогу к полицейскому управлению – зданию, которое знал весь город. То ли мистер Олви совершенно не в себе, то ли ориентируется на улицах Лисса лучше, чем кажется.