Татьяна Славина - Черный дар. Плененная тьмой

Наклонившись над обрывом, можно было заметить единственный крошечный выступ, на котором с трудом разместились бы два человека, да и то стоя впритирку друг к другу.

– Ну, вот и пришли, – женщина остановилась возле одного из дубов, приподняла замшелый камень и вытащила из открывшегося тайника прочную веревку с завязанными на ней узлами.

Один конец веревки она привязала к дубу, а другой бросила вниз, на скалистый уступ.

– Спускайся! – приказала Атею.

– Да мы же на этом выступе не поместимся, – юноша взглянул вниз и отошел от края обрыва.

– Спускайся, говорю, там – вход в пещеру.

И в самом деле, невидимое сверху отверстие вело от уступа вглубь утеса, в просторную пещеру. Не успел Атей оглядеться, как спасительница оказалась рядом с ним.

– Раздевайся, сейчас я тебя сушить буду, – женщина принесла из глубины пещеры охапку хвороста и запалила его в очаге, вокруг которого было расставлено несколько гладких валунов.

– Садись сюда, а одежду на камни положи.

Привязав веревку к котелку, женщина зачерпнула из реки воды и принялась что-то стряпать. Вскоре пещера наполнилась теплом и ароматом кипящей похлебки.

Спасительница, наконец, сбросила с себя плащ. Она уселась на один из валунов с деревянной ложкой на длинной ручке – мешать похлебку. Атей во все глаза глядел на нее.

Женщина оказалась совсем еще молодой, слегка полноватой, но гибкой и ловкой. Яркие рыжие волосы были небрежно собраны в узел на затылке и заправлены в платок, едва покрывающий голову. Удивительные зеленые глаза под рыжими ресницами, алые губы, ямочки на щеках. Ее можно было бы назвать красавицей, если бы не жесткое, хищное выражение лица. Одежда на женщине была мужская, украшения отсутствовали вовсе.

– Ну, чего пялишься, красавчик, или бабы не видел?

– Ты кто? – Атей с трудом разлепил сведенные холодом губы.

– Я-то? Да не принцесса заморская, – усмехнулась незнакомка. – Маманя Лапонькой кликала, да я уж то имя и забыла давно. Парни мои – атаманшей зовут, а все прочие – Волчицей.

– Атаманша, – протянул Атей задумчиво. – Разбойница, значит.

– Догадливый.

Атаманша помешала варево ложкой, попробовала и удовлетворенно сплюнула в костер: готово!

– А чего это ты скосоротился, красавчик? Думаешь, если баба, так и верховодить не может? Вот и братец мой так-то думал, когда папаша помер. Папаша мой был первейший атаман в округе. Всех разбойничков под себя подобрал. А когда помер, тут мы с братцем и столкнулись лоб в лоб: кому атаманить? Я-то, не смотри, что баба, с детства всему нашему ремеслу обучена. Пришлось братца прибить, слабаком против меня оказался. С тех пор я – главная. Что хочу, то и делаю, кого хочу – того люблю. И никто слова не скажет, никто не осудит.

– Что-то я никого больше здесь не заметил.

– А-а, ты о парнях моих? Так они нынче – в свободном поиске. Сегодня все воруют, не только разбойнички. Вот и мои надумали удачей разжиться.

– Что-то не пойму я тебя.

– А чего тут понимать? Ты разве о воровинове дне никогда не слыхал? Видать, издалече идешь.

– Так и есть, издалека. У нас никакого воровинова дня никогда не было.

– Эх ты, темнота! В этот день всяк крадет, что ему нужно, ведь вместе с вещью можно забрать удачу и везение у бывшего ее хозяина. Вот, к примеру, нужен тебе достаток – кради хлеб со стола богатея. Хочешь замуж выйти – кради портки из дома жениха, какой приглянулся. Коли Боги детей молодухе не дали – кради из колыбели пеленки младенца.

– И что же, так все поголовно и воруют? А ну, как кто вора поймает, что ж, отпустят с миром?

– Куда там! Руки вмиг отрубят: не кради! А то еще придумали ворожить, чтоб вора найти. Возьмут тупой нож, рубят им горящую свечу, да приговаривают: «Кто украл, кто взял, во сне приди, нож забери, а не то я изрублю твою душу, как рубит мясник кабанью тушу». После лягут спать на левом боку. Кто приснится – тот и вор.

– И все равно воруют?

– Воруют, а то как же! С моими-то парнями сладить трудно – мастаки разбойничать.

– А сама чего же здесь сидишь, воровать не идешь?

– Я уже получила, что хотела. Ладанка твоя – талисман любовный, поди? А я – любви хочу, – атаманша сладострастно потянулась, выставив вперед тугие груди с копьями сосков. – Согрелся, красавчик? Теперь – твоя очередь меня греть.

Женщина грациозно соскочила с камня, подсела к Атею и прижалась к нему горячим телом.

– Ну, красавчик, обними меня крепче! – атаманша легко столкнула юношу на землю, навалилась на него и впилась в губы поцелуем.

Атей заюлил под живой глыбой, пытаясь освободиться, но атаманша уже завелась не на шутку. Полетела в сторону срываемая ею одежда. Воспользовавшись тем, что хватка ослабела, Атей вскочил на ноги.

– А-а, ты – удирать? Не выйдет, голубчик! Тут бежать некуда.

Голая атаманша кинулась за Атеем. Сопротивление жертвы еще более раззадорило ее. Рыжие волосы метались за спиной, как пламя костра, глаза вспыхивали зелеными искрами. На мгновение грубый самец пробудился и в Атее, но он опомнился, подумал о Ясе.

Неизвестно, как долго продолжался бы этот поединок, но тут сверху на уступ посыпалась земля, и послышалось мужское кряхтение. Кто-то спускался в пещеру.

– О, черт, принесла же кого-то нелегкая! – выругалась атаманша. – Не хватало еще мне зрителей!

Желание, видимо, погасло в ней.

– Оденься, да пойди прочь, подальше в темный угол! – бросила она Атею и сама торопливо принялась собирать свою разбросанную одежду.

Юноша не заставил себя упрашивать.

Разбойники один за другим спускались в пещеру. Хохоча и балагуря, они вспоминали свои приключения, хвалились добычей. Воровинов день был особенный: добыча не делилась поровну, каждый оставлял награбленное себе.

Атаманша, одетая и принявшая начальственный вид, восседала в кругу своих «парней», слушала их россказни, рассматривала добычу и незаметно косила глазом в угол пещеры, где в темноте скрывался Атей. Ей не хотелось выволакивать его на свет. Она рассчитывала, что наевшаяся и наговорившаяся братия вскоре заснет. Вот тогда она насладится пленником.

Грустные мысли одолевали Атея. Ему вовсе не улыбалось быть забавой для грубой атаманши разбойников. Нужно бежать, бежать отсюда. Но как? У входа в пещеру дежурил один из разбойников. Видимо, охрану не снимут до утра. Пещера, хоть и была велика, но спрятаться в ней невозможно. От безысходности Атей принялся ощупывать стены: вдруг где-то откроется потайной ход.

Кое-где в камнях имелись трещины, но все они были малы – не протиснуться. Вот под руку попалась узкая щель между камнями. Атей просунул в нее руку: щель была такой глубокой, что пальцы не нащупали ничего.

«Нужно попытаться протиснуться туда, вдруг рядом – еще один выход, или хотя бы еще одна пещера, – думал Атей, так и эдак крутясь возле щели. – Атаманша – женщина крупная, уж она-то в эту щель наверняка не пролезет, значит, и до меня не доберется».