Кима Мерзликина - Сестры Айнур. Дети Солнца и Луны. Изабель

Оказавшись у порога дома, я тут же рванула на лестницу, надеясь избежать назревающего скандала.

– Изабель!

Не получилось.

Я глубоко выдохнула и спустилась на пол. Мои раздраженные и измученные глаза уставились на отца.

– Я слушаю.

– Ты же понимаешь, какому риску подвергла себя и нашу семью?

– Когда я давал тебе ключи от твоей машины, мы условились, что ты будешь ездить аккуратно, не нарушая правила, и не привлекая к себе внимания…

– Но я даже не виновата! – возразила я.

В меня же въехали. Но… Моя легенда для него была иная. Надо было сказать, что на лобовое мне прыгнула белка, и от испуга я сдала назад.

Отец оглядел меня с ног до головы, внимательно изучив мое кофейное пятно. Ожог все еще чувствовался.

– Наверное, это и есть виновник этого недоразумения?

Я скрестила руки на груди.

– Я уже говорила…

– Не перекидывай все на сестру!

Внезапно я поняла, как сильно поверила в собственную ложь и буквально заставила себя остановиться. Не хватало еще, чтобы из-за самой себя, вскрылась моя Великая ложь.

– Все это не имеет значения, потому что ты больше не будешь ездить на своей машине без сопровождения взрослых.

– Что?

Нет, я думала о многом, но никак не о таком.

– Это несправедливо! Я не виновата! Это он въехал в меня!

Отец вскинул бровь

– Я имела в виду дерево… Сестру… Кофе… – я замотала головой. – Это Эбби меня отвлекла!

– Поэтому мой запрет действует до конца учебного года. Когда ты окончишь школу, надеюсь, станешь более самостоятельной.

– Это жестоко! – на глаза наворачивались слезы

Как всегда, он даже не старался меня выслушать. Он этого не хотел. Не знаю, что меня выводило из себя больше – его тупой запрет или безразличие на его лице.

– Вопрос закрыт, Изабель, – стальным голосом объявил он.

Как он смеет! Почему? Почему, мой отец – человек, которого я должна любить всем сердцем – так несправедливо поступает со мной? Почему он так жесток? Неужели в его каменном сердце, где нашлось место для мамы и сестры, не хватило места для меня? Почему? Почему? Почему?

Этот вопрос я задаю себе уже на протяжении десяти лет, если не больше. Я вообще не помню и дня, когда отец бы одарил меня доброй улыбкой и сказал, что гордится мной. Одни только: «Ты делаешь все не так», «ты не права», «как так можно?», «какая же ты неуклюжая», «посмотри, как делает это Эбби», «бери пример с Эбби», «Здравствуй Эбби! Изабель».

Черт, он вообще когда-нибудь замечает, что я не чертов робот и не могу всего, как это делает моя сестра? Готова поклясться, если бы у него было желание начать свою очередную лекцию, он обязательно бы сослался на прекрасное вождение Эбби, если не позвал ее с собой. Благо, хоть учить водить меня ее не заставил. Черт. А как же школа? Об этом я не подумала.

– А как прикажешь мне ездить в школу?

Не то, чтобы, я была ленивой задницей, я могла бы и до школы пешком дойти, но я хотела надавить на его здравый смысл.

– Весь оставшийся год ты будешь ездить с Эбби.

Сглазила.

– Черт, чего? – я прикусила язык

Выражаться перед родителями уже само по себе было неприемлемо, а выражаться перед моим отцом было восьмым смертным грехом. Даже такое безобидное слово, как «черт», здорово его злило. Я так и слышала, как он верещал: «Где ваши манеры, мадам?»

– Ты все прекрасно слышала, Изабель. Весь оставшийся год ты проведешь в компании сестры.

Вот это был удар ниже пояса. Мало того, что мне придется провести остаток выпускного класса в розовом фургончике мисс Совершенство, так я еще буду обязана слушать французские песни и вдыхать запах Шанель №5. Нет, хуже казни не придумаешь.

– Папа, прошу…

– Это не обсуждается, Изабель.

Нет, я была готова поспорить, что в этот момент он был горд за себя. Он смог усмирить непокорного подростка. Браво, папа, браво!

– А теперь иди в свою комнату. Ты наказана.

Замечательно! Я и так стала участником камеры смертников, так еще и за это получила наказание. В нашей семье нет демократии. Только диктатура.

Я перестала спорить. На глаза наворачивались слезы, а я не могла позволить себе показать свою слабость перед отцом. Он и так считает меня ошибкой природы. Эдаким гадким утенком. Я лишь одарила его уничтожающим взглядом, каким одаривают обиженные дети своих родителей, и быстро поднялась по лестнице, во всеуслышание хлопнув дверью.

«Это несправедливо. Это жестоко», – неустанно повторяла я.>>

Отойдя от дома на шесть футов 70 70 2 метра , Изабель остановилась, не имея возможности сказать и слова. Прямо перед ней расположился небольшой «Киа Пикатно» – «Карета принцессы», как величала его она.

Эбби заметила, что сестра отстала и обратилась к ней через плечо.

– Мы должны поторопиться, если не хочешь опоздать.

Изабель ничего не могла сказать в противовес. Опаздывать на урок английского было не в ее планах, особенно, когда она собиралась перед этим встретиться с Моник. Девушка глубоко выдохнула, сощурившись, прожигая сестре спину. И за что ей такие мучения? Она покорно села на пассажирское сидение впереди и пожелала провалиться сквозь землю. Не дай бог, ее кто-нибудь увидит. Она лишь раз вдохнула, и ее носовые пазухи пронзил резкий запах парфюма.

– Ад существует. И он пахнет Шанель номер пять.

– Не драматизируй, – Эбби завела мотор. – Об этом аромате говорят: «он статусный и до него «надо дорасти».

– Так ты у нас взрослая, что ли?

– Я в этих делах опытнее тебя. У каждой девушки должен быть хотя бы один аромат.

– Чтобы выдавать его за свой естественный? Уверенна, ты так всем друзьям говоришь.

Иззи откинулась на спинку сиденья.

– Я не собираюсь разъезжать на твоем розовом автомобиле по всему Монктону.

– Это не розовый, – возразила Эбби, вставив ключи в зажигание, и завела мотор, – он называется «холодный бордо».

Иззи нервно фыркнула.

– Да хоть пурпурный – мне плевать…

– Пурпурный – это смесь синего и красного…

На этот раз Иззи не выдержала.

– Мы можем просто помолчать?

Эбби больше не сказала ни слова, но на полпути к школе она включила магнитофон и оттуда полилась незнакомая музыка. Иззи не могла разобрать и слова, пока не поняла, что язык был французский.

– Боже, выключи это! – она состроила гримасу.

– Что ты имеешь против Каложерó Мариси́? – мельком взглянула на сестру Эбби.

– Если он такой же зануда, как ты— я уже против него.

Эбби не нужно было повторять дважды. Музыку она не выключила, но заметно приглушила ее. Изабель считала минуты, до прибытия в школу. Она даже попыталась слушать свою собственную музыку, в противовес французскому вокалу, но запах приторного Шанель№5 музыкой не заглушить. В боковое окно Изабель увидела Моник, которая уже ждала ее на обычном месте парковки Эбби. Как только сестра заглушила мотор, Иззи молнией выскочила из машины и с мученическим выражением лица подола к подруге.