Кима Мерзликина - Сестры Айнур. Дети Солнца и Луны. Изабель

– В ее предметах по выбору нет французского языка.

Черт. Откуда она знает? Ну, конечно! Как она может не знать? Французский был одним из тех предметов, на которые они ходили вместе.

Натан даже не удосужился переспросить. Сказать что-то вроде, мол: «Ты, наверное, шутишь? Чтобы Иззи? Твоя сестра? Да никогда!».

Вместо этого он сказал:

– Ты понимаешь, что натворила? – в его глазах читался нескрываемый гнев.

Ну, вот и все, сказка а ля «Смирненький день» подошла к концу.

– Я не обязана выбирать то, что мне не нравится. Это прописано в уставе школы, – ответила она уже на английском.

– Это история твоей семьи! – возразил отец.

– Я ничего не знаю об этой семье! Ни дедушек, ни бабушек. Все, что я знаю, так это то, что есть мы четверо, и вы держите меня взаперти, как какое-то домашнее животное!

– Как ты разговариваешь! – взорвался отец.

– Как и всегда! Колко и без обиняков. Прости, но я не могу во всем тебе потакать, как делает эта, – она ткнула локтем сестру.

Сейчас Иззи было не до ненависти к сестре, но Эбби еще свое получит.

– Не смей впутывать в это сестру! Она, в отличие от тебя, понимает и ценит наши традиции.

– О, да! Конечно! Как я могла забыть!

Трапеза прекратилась, как только в комнате повисло напряжение, которое вот-вот готово было произвести на свет атомный взрыв.

– Ты снова будешь ходить на уроки французского. Я поговорю с администрацией, возможно, еще можно что-то сделать.

– Нельзя! Расписание уже составлено.

Но отец, казалось, ее не слышал.

– Эбби, у вас еще есть в классе свободные места? – Натан обратился к дочери, и в его глазах снова заиграла гордость.

– Да. Еще два, – улыбнулась Эбби

От самодовольного лица сестры Иззи тошнило. Сейчас даже было трудно поверить, что это и ее лицо тоже.

– Значит, все получится, – кивнул мужчина.

– Нет! – повторила Иззи. Она чувствовала, как переходит на громкий крик. – Ты ничего не сможешь сделать!

– Значит, придется пожертвовать какими-то уроками. Эбби, каким уроком у тебя французский?

– Пятым.

– Какой урок у тебя пятый, Изабель?

Ей хватило всего две секунды, чтобы догадаться о смысле заданноговопроса.

– Нет! – запротестовала она. Ее глаза расширились, а пульс участился. – Нет! Ты этого не сделаешь!

– Какой урок? – жестче спросил отец.

– Психология, – ответила за сестру Эбигейл.

И тут ее мир рухнул. Мало того, что эта… эта… выскочка! Испортила ей день утром, так теперь она хочет устроить Третью Мировую и дома? Изабель была готова накричать на нее, если потребуется, то побить головой о стенку, но к ее счастью, отец продолжил свою тираду:

– Вот и отлично. Ты поменяешь свой урок психологии на французский и дело решено, – Натан самодовольно откинулся на спинку стула.

– Нет! – на этот раз Иззи и впрямь закричала. – Ты не сделаешь этого! Я не сделаю этого!

– Еще как сделаешь.

От такого напора у девушки вскипел мозг. Она чувствовала, что еще чуть-чуть и она, либо взорвется и вспомнит все бранные слова, которые знала на обоих языках, либо расплачется, как маленькая девочка, что будет означать победу отца и ее поражение.

Девушка рывком встала из-за стола.

– Я тебя ненавижу! – выпалила она.

– Хватит, – не выдержав напряжения, встряла Габриэлла. Даже сейчас ее голос звучал мягко, – вы – оба.

Натана это остановило, но не Иззи.

– Я не собираюсь менять профиль. Хоть убейте. Можете начинать прямо сейчас.

– Изабель, – пригрозила мать.

– Что? – девушка обратилась к матери. – Ты слышала его, мама? Да он готов лишить меня единственной отрады в жизни только потому, что я тайком от него сделала хоть что-то самостоятельное. Его просто бесит, что я не следую его указке, как Эбби!

– Изабель, сядь и успокойся, – мягко попросила мать. – Это можно обсудить и в более спокойной обстановке.

– Спокойной? – усмехнулась Иззи. – Пока он здесь, – она указала рукой на отца, – нет.

– Это все равно ничего не изменит. Завтра же ты поменяешь свой профиль.

Иззи была готова швырнуть в отца стул, чтобы стереть с его лица довольную ухмылку.

– Натан, прошу, – вздохнула Габриэлла.

– Вот, видишь? – обратилась Иззи к матери. – Он никогда мне не уступит.

– Вы даже не старались обсудить это без криков и ругани, – возразила мать.

– Я и не собираюсь, – Изабель вышла из-за стола. – Я могу обсудить это с тобой, но с ним… С ним я вообще ничего не буду обсуждать.

Девушка покинула столовую.

– Изабель, сейчас же вернись! – донесся до нее суровый голос отца.

– И не подумаю, – крикнула она вслед. – Я требую капитуляции.

Больше ничего не сказав и, игнорируя призывы обоих родителей вернуться, девушка закрылась в своей комнате и плюхнулась на кровать. Она закрыла глаза, стараясь привести свои мысли в порядок, но вместо этого слезы сами определили ее дальнейшую судьбу.

Ей было больно от того, что родители, в особенности отец, не могут понять ее, не хотят понимать. Ей было больно от того, что Эбби – ее сестра, с которой они, казалось бы, должны быть не разлей вода, портит ее жизнь, прикрываясь правильностью своих поступков. Как может быть что-то настолько правильным, если причиняет кому-то сильную боль? Почему Эбби не может понять, что для нее так важно? Почему она думает, что раз они близнецы, то и вести себя должны одинаково? Вероятно, ей нужно посоветовать прочитать труды Френсиса Гальтона 22 22 Францэнсис Гальтон (1822 – 1911) – английский ученый, в своих работах поднял важные вопросы, связанные с развитием человека, долгое время занимался изучением близнецов. , ну, или хоть что-то, что поможет вдолбить в ее рыжеволосую головенку, что близнецы не должны быть абсолютной копией друг друга! Но если Эбби хочет войны, она ее получит. Может и не сомневаться.

С этими и прочими, не самыми позитивными мыслями, она заснула и проснулась только глубокой ночью от «мелодичного» урчания в животе. Вспомнив о том, что так и не доела свой ужин, Иззи застонала. Она медленно встала с кровати и заметила, что все еще не сменила вчерашнюю одежду. Аккуратно стянув с себя черную майку с белым крестом, на фоне которого по-французски белыми буквами были напечатаны семь смертных грехов: «похоть», «гордыня», «чревоугодие», «гнев», «лень», «алчность», «зависть». Затем последовали черные лосины. Она сменила их на серо-коричневую пижаму. Девушка сделала на голове конский хвост и аккуратно приоткрыла дверь. Она медленно спустилась вниз, чтобы не разбудить Эбби и, не дай Бог, родителей. Особенно отца.

Иззи тихо зашла на кухню и удивилась, увидев на табло всего двенадцать часов ночи. Она достала из холодильника апельсиновый сок и подошла к окну. Привычка, которая раздражала всех, кроме её обладателя – пить прямо из тетрапака.