Татьяна Левченко - Маяк с Драконом. Фант-реал

Пока люди отдыхали после праздника, Дивония уходила. Никто никогда не видел, куда она уходит. Но все знали: пройдёт время, и она появится вновь. И вновь подарит простое тихое чудо единения с природой, чудо понимания красоты и гармонии, чудо умения жить в мире и согласии. И если случалось такое, что из-за пустяка вдруг поссорятся двое, люди говорили им: «Постыдитесь! Придёт Дивония – как вы в глаза ей посмотрите?! Как сумеете, осквернённые злобными помыслами, принять дары её?!»

Так, в мире и покое, шли годы, текли десятилетия…

И вдруг однажды появились в очаровательной бухте большие чужие корабли, замутили чистую прозрачную воду её. Взрыли золотой песок пляжа приставшие к берегу шлюпки, растоптали чудесные цветы и шёлковые травы в роще грубые сапоги прибывших на лодках чужеземцев. Застучали топоры, завизжали пилы и саму рощу уничтожили, срубив её высокие стройные деревья, чтобы соорудить из них мрачный, с толстыми стенами и крохотными оконцами-бойницами дом, окружённый глухим забором-частоколом, с прочными воротами, которые открыть могли лишь несколько человек, навалившись дружно.

Ворвались чужеземцы в селение к мирным, не ожидающим зла, людям, разграбили их дома, растоптали, хранимые как святыню, венки Дивонии, смеясь, разрывали ожерелья-талисманы, рассыпая в беспорядке тщательно подобранные сочетания раковин…

И поработили чужеземцы мирных жителей, заставили их работать на себя, спин не разгибая, глаз к небу звёздному не поднимая. Только звёзды в душах и сердцах людей, подаренные Дивонией, и светили им, давали надежду… И шептали люди: «Вот придёт Дивония…» Чужеземцы смеялись грубо: «А что она сделает, ваша Дивония?!»

Никто не знал, что она сделает, но все верили, что обязательно поможет им Хранительница.

И вот настал срок, и Дивония пришла…

Жители порабощённого селения шли, подгоняемые палками завоевателей, на свою тяжкую, непосильную работу. И вдруг кто-то увидел: сидит, как обычно, на своём кресле-валуне, всё так же просто-прекрасная, всё такая же мирно-спокойная… «Дивония! – понеслось от одного к другому. – Дивония пришла!»

А Дивония сидела, смотрела на изуродованный берег, на уничтоженную рощу, где между пней вся трава была вытоптана и ни один цветок не пробивался. Смотрела она на замутнённую большими кораблями воду бухты, на идущих покорно, под палками, людей… Смотрела и… ничего не делала!

«Как же так?! – растерялись люди, с такой надеждой ожидавшие её прихода. – Разве не видит она, в каком тяжком положении мы оказались?! Ведь она Хранительница мира, добра, любви и счастья… Как может она так спокойно сидеть, смотреть и… ничего не делать, чтобы помочь нам избавиться от чужеземцев, от их непосильного, грубого, злого гнёта?» Они хотели пойти к Дивонии и высказать ей свою боль, своё недоумение. Но зло смеялись надсмотрщики, жестоко избивая палками каждого, кто смел поднять голову от работы, кто пытался вслух высказать своё возмущение.

А Дивония по-прежнему сидела на своём кресле-валуне, всё так же смотрела на ужасно преображённый мир, на покорно склоняющихся под ударами палок жителей селения. Глубокая боль и скорбь были в её больших, цвета морской волны, глазах. Но, всё так же, она ничего не делала!

Предводителю чужеземцев доложили, что появилась на берегу, невесть откуда пришедшая, женщина, которую местные жители называют Дивонией и ждут от неё помощи. «Приведите её ко мне!» – повелел предводитель, и двое вооружённых до зубов чужеземцев отправились исполнять приказ. Они пришли на пляж и грубо обратились к Дивонии: «Наш предводитель повелел тебе немедленно явиться к нему!» Она подняла глаза и тихо ответила: «Люди сами приходят ко мне…» Хотели чужеземцы схватить Дивонию, чтобы силой доставить её к предводителю, но не сумели подойти к ней ближе, чем на пять шагов: неведомая сила, словно незримый барьер, вставала перед ними, не подпуская к Хранительнице. И раз, и другой, и третий пытались чужеземцы подойти к Дивонии, но ничего у них не получилось. И ни с чем, вернулись они к предводителю, доложили о происшедшем. «Так убейте её!» – разозлился предводитель, и вновь вернулись посланцы на берег, подняли своё оружие, чтобы убить Дивонию. Она смотрела на них всё с той же болью и скорбью, но ни тени страха, смятения не легло на её чистое лицо. Лишь затаились в уголках нежных губ две горестные складочки. Выстрелили чужеземцы в Хранительницу из луков, но не долетели их стрелы пяти шагов до Дивонии, потеряли силу, словно наткнувшись на преграду, зарылись в золотой песок. Тогда выстрелили они тяжёлыми железными стрелами из арбалетов. Но и эти стрелы уткнулись в песок рядом с лёгкими лучными. Увидел это предводитель чужеземцев в узкое оконце-бойницу, подумал: видно, Дивония эта – местное божество, а к божеству, пусть и иноземному, следует относиться с почтением, хоть и не поклоняешься ему. Смирил он свою гордыню, вышел из мрачного дома за высокий частокол, на истоптанный грубыми сапогами золотой песок. Остановил лучников повелительным жестом и обратился к Дивонии с такими словами:

– Что ж, если ты – богиня, а я – простой смертный, я пришёл к тебе сам. Но скажи мне, что ты здесь делаешь?

– Жду, – тихо ответила Дивония.

– Чего ты ждёшь?

– Когда придут ко мне учиться добру и миру, любви и согласию…

Засмеялся предводитель чужеземцев:

– Век тебе ждать, не дождаться! Нет места добру и миру там, где правит сильнейший. Не нужно сильнейшему чьё-то согласие, а любви он добьётся сам. Те же, кто слаб – и не достойны всего этого. Посмотри на этих людей, которые покорно трудятся, подгоняемые моими надсмотрщиками: они ждали твоего прихода, но никто не посмеет подойти к тебе! Значит, им и не нужно твоё учение.

Сказав это, предводитель повернулся и ушёл. А Дивония осталась сидеть. Она сидела и… ждала…

А жители селения, поняв, что ничем им Дивония не поможет, трудились тяжким непосильным трудом, уже не оглядываясь с надеждой на берег. И с потом солёным, со слезами горькими, словно вымывался из душ их, из сердец тот нежный и спокойный свет звёзд, что дарила им Дивония. И не жалели они об этой потере, считая, что раз она предала их, – не нужны им дары её, зовущие к смирению, согласию, к миру и любви. И когда в сумерках возвращались они с работы, без удивления смотрели на опустевший валун, не сожалели об ушедшей неведомо куда Хранительнице.

Дивония ушла, так ничего и не сделав. А что она могла сделать? Ведь добро и правда, в отличие от зла и лжи, – беззащитны, безоружны. Это зло и ложь сами приходят к людям, порабощают их, угнетают. К добру же и правде человек должен прийти самостоятельно. Не могла Дивония научить людей непокорству, не могла научить их сопротивляться злу. Потому и ушла, так ничего и не сделав.