Игорь Олен - Инкские войны. Incas

А старик ткнул клюкой к северу.

– Да. Идите. Мать правду знает.

Женщины и мужчины сдвинулись с криком:

– Прочь, прочь за Маульи!

Темник Йупанки взошёл в носилки.

– Инки не ищут ссор, воле Отца послушны. Должно вас научить, как жить.

Он отбыл. Мапуче сопровождали, размахивая оружием.

Через семь дней всё повторилось, только: «За Маульи!!» – говорили двенадцать вождей и посла провожали толпы. Много огней зажигалось в южных холмах.

В третий раз генерал видел тридцать вождей и докладывал возвратясь: – Вещал за всех Кила-кýра – вождь камнепоклонников. Набралось полста тысяч. Злятся, война не вовремя: надо поля пропалывать.

Пылкий и молодой Урку Инка начал:

– Ты прикажи, отец! С пухлыми кольа-аймáра 42 42 Народы близ озера Тити-Кака; их отличали дородность и флегматичный нрав. их разгоню, клянусь! Дай прославиться и вернуться с триумфом! Дай победить! Что медлишь?

– Пусть собираются, Урку, – вёл император, – разом их всех побьём.

Зеленоглазый, стоявший близ, произнёс детским голосом:

– Будем ждать – превзойдут числом.

– Правильно. Постигай путь воина!

Перед битвой противники одаряли богов, камлали.

Перед рассветом кусканская рать выстроилась. Солнце брызнул, и золотая броня Тýпак Инки Йупанки, владыки, державшего в руках кубки, вспыхнула.

– Волей Солнца пришли сюда. Дай победу! Пей, Отец, перед битвой со мною, сыном!

Кубок он выпил, правый – пролил в траву.

Раковины взвыли, стукнули бубны, взмыли штандарты. Йýки и Пако с пиками, бледные и болтливые, затряслись. «Выдь, Йýки, вперёд, безносый! Ты в язвах. Рожи твоей боясь, скроются!» – «Было б так, Пако! Только и от тебя, слышь, храброго, убегут!» – «Мы, пóкес, это… храбрей их. Будь со мной рядом». – «Пако, десяцкий. Нам вместе легче!»

И сонмы двинулись друг на друга. Йýки орал от страха. Пако водил щитом, жмурясь стрелам и видя раненных да убитых. Не вынеся ожидания, он, как многие, вдруг рванул вперёд, сшибся с кем-то… лишь поднял пику в давке, как налетел на дылду, который его сбил с ног… Пришед в себя, различил Синчи-рýка, шедшего с топором, и тени… Вдруг через Пако прыгнули шкуры. Кто-то склонился отрезать ухо с вставленной белой шерстью… то есть его ухо! Пако, вскочив, метнул пику и дрался бешено… Синчи-рýка, как сворой псов, окружён мапуче, скалился ему: «Бейся! Ты воин храбрый!»

Видя героя, Великий послал в бой тысячи. Враг пятился, инки шли в наступленье.

– Вáрак, сюда его!

Самоотверженный прыгнул в битву.

Весь окровавленный, Пако бился и вскрикнул, чувствуя сзади руку. «Ты, Пако?» – «Инка-по-милости?!» – «Храбрый ты… Ясный День зовёт». Вырвавшись, поплелись на холм. Император ткнул скипетром павшего ниц Пако.

– Вновь ты?! Кто морем к зверю плыл?! Будь сотник! Айау хайли!!

Гвардия подхватила: «Хайли!»

Пако стыл, опоясываем красным поясом.

– Ну, иди, покажи, как злодеев бить!

Раненых несли в лагерь; знахари лили в раны всякие эликсиры, пришёптывали, сыпали в пламя травы. Многим давали водку для ампутации…

Солнце пал в холмы. Стяги в ставках сторон качнулись. Раковины провыли, инки попятились…

Среди мёртвых воины ели. Главные пяти тысяч («мастера боя») и генералы (темники) собрались и пошли к шатру на совет к Сыну Солнца. Тем и тем жёлто-красные нити крыли виски, и до плеч почти висли ушные диски, как и положено инкам крови. Только куда там мастеру боя Пáваку до Йупанки – родича, но от брака славного предка со старшей женой, не с младшей? Что даже доблестный Синчи-рýка – только лишь сын наложницы?

САМ прихромал.

– Потери!

– Малые – восемь тысяч! – скалился Синчи-рýка. – Живы все лучшие, вроде Пако. Завтра погоним злыдней к пяткам Южного Края!

– Я потерял пять тысяч двести, – темник Йупанки начал; пламя костра осветило помятую золотую броню его. – Надо ввести в бой самоотверженных.

– Да! – загорелся шеф гвардии Урку Инка.

– Солнце не даст победы, – молвил Йупанки, – если…

– Даст!! – император трясся. – Ты нам, Йупанки, как косоплёт врёшь, хоть сам – гривастый! Ты Титу Йáвару трон хочешь?! Или собаке Синчи Йупанки, старому горлодёру? Где нам людей взять, думал?! Скольких на севере держим, в Чиму и Чачапуйе, знаешь? Скольких мы держим в Куско, чтоб пугать косоплётов? Сколько Ольáнтая стерегут? Ждут, на две ноги охромеем?! Нет, дождь им в засуху! Всех уложим! Слуг в бой пошлём, сынов малых! Но врагов кончим!

Утром, воззвавши к Солнцу, он разместил рать с гвардией в центре.

Вот стяги вскинулись. Воины, завопив, рванули. Толпы мапуче вышли навстречу. Сталкивались секиры, камни крушили плоть. Сея смерть, мчал в носилках блистательный Урку; дротик пронзил доспехи. Вставши, будто держась за Солнце, юноша рухнул. Через мгновение голова его была в длани мапуче ростом с утёс, устрашая всех.

Император рванул ворот с визгом.

Вáрак пустился в бой. Необорный гигант, смеясь, тряс мечом. Вáрак с лёту ударил его в лоб секирой – и поволок. Инки, плача, сожгли осквернителя инкской плоти.

Людской лес трещал до сумерек. Пако, обороняя пах, вскинул ногу. Каменное остриё пронзило кость… Пятились друг от друга. Арауканы смотрели, как уволакивают вождя с красным поясом, нога тащится.

Раненых снесли в крепость.

Дождило. Пахло цветами и травами, если не дуло с поля сражений. Возле костров беседовали. «Пóкес все полегли». – «Правда… И у врагов негусто». – «Воняют-то, из кого души вышибли…» Угнетал сон…

Дождливой зарёй проснулись. Падая и скользя, построились. В красных носилках, в стёганой чёрной рубахе стыл император с мечом и пращой в ладонях. Красная бахрома лезла ему на глаза под шлемом.

– Соколы! Наш сын Урку, он отбыл к Солнцу и рассказал о гадах. Солнце хотел их сжечь… Можем ли утруждать? Не можем! Мы попросили скрыть гнев за тучей. Сами врага побьём!

Войско смотрело к югу.

Там в дожде – толпы, злые, недвижные.

Рать разъярилась. «Уах! Из-за них сдыхай!!» – «Как колы, торчат!» – «Гады упрямые, дьявол на них!» – «Айýски!» Последнее было матом.

Сшиблись.

Темник Йупанки бился безостановочно и, как пали носильщики, бился пешим. Доблестный Синчи-рýка дрался без жалости. Бился сам император. Сломав стрелу, что пробила нагрудник, он из пращи метал самородки золота и смарагдов.

Некий мапуче тряс пикой с криком:

– Я Кила-кýра, великий вождь!

Самородок разбил ему рот.

– Хайли!!

– Хайли-ахайли!! – гвардия пошла в бой.

Выпрыгнул из туч луч… Инки близились к вражьей ставке… Гром вдруг ударил, смерклось… и хлынул ливень. Из лесу выбрели толпы в шкурах… Бились до темноты, ни наступая, ибо силён враг, ни отступая, – ибо таков приказ божества с двумя перьями коре-кенке над красной налобной тканью. Ливень, не унимаясь, тёк по щекам его.