Наталья Минская - Робин, закрой глаза

– Я возьму Бублика, – крикнул Роб.

– Нет, я, – возмутилась Робин.

Девочке хотелось, чтобы все думали, что это её собака.

– Бублик, Бублик! – позвал Роб.

– Бублик, скорей ко мне! – позвала Робин.

Дети отступили в разные стороны, образовав коридор. Все желали посмотреть на настоящую собаку по имени Бублик.

Роб и Робин вытянули руки навстречу щенку. Но тут перед ним вышел Джон, присел, заграбастал пса, поднял над головой и поцеловал во влажный нос. Бублик облизал его в ответ.

– Бублик теперь наш – камелотовский! – заключил Джон и зашагал к автобусу. Его тут же обступили другие дети. Бублик, мягкий изворотливый комочек, с удовольствием купался в нерастраченной детской любви.

Густо-лиловый, весь в надписях и рисунках, автобус камелотов напоминал вагончик бродячих артистов из детских книжек. Робин залюбовалась: циферблаты часов, гротескно-искажённые монстры, деревья, мечи и стрелы, костры и улыбающиеся ребята с рюкзаками… Рюкзак! Надо ещё положить рюкзак в отделение для багажа! Робин оббежала автобус, пристроила свой рюкзак с самого края (видимо, последняя) и поспешила к дверям. Навстречу ей выходила Марго в рыжей, очень ей подходящей рубашке. Она нарочно задела Робин плечом.

– Ой, прости, – слащаво извинилась она.

В автобусе свободных мест практически не осталось. Робин увидела незанятое сиденье и хотела приземлиться, но мальчик без передних зубов положил руку:

– Шсдесь шсанято!

– А здесь? – спросила Робин у девочки в очках, сидящей за ним.

– Тоже, – резко ответила она.

Робин хотя и знала, что дети её обманывают, но не стала ссориться. Тем более она увидела Виру. Та смотрела в окно.

– Можно сяду?

– Что? А… это ты… ну, садись, – без эмоций отозвалась Вира.

Робин села. Конечно, странно, что дети, только что обнимавшие её, теперь не хотят даже находиться рядом. Но девочка и не рассчитывала на их непрерывное внимание.

Автобус задрожал, задребезжал и тронулся. Робин уставилась в окно. Куда же они поедут? В своей клетке девочка никогда не видела столь яркого транспорта. Назавтра фото автобуса будет во всех газетах. Как его тормозят патрульные. И дети, одетые в странные одинаковые рубашки. И Робин среди них… Что-то подсказывало ей, что сольды за то, что оказалась в столь подозрительной компании, она вряд ли получит.

Но всё оказалось гораздо хуже. Автобус вместо того, чтобы выехать через паучьи ворота в город, поехал к противоположной арке. Она, по расчётам Робин, вела к стене. И действительно, на несколько секунд в автобусе стало темно, потому что с боков, сверху и спереди их окружил бетон.

– Вперёд смотрите, малышня! – Ромул запрыгнул в дверь.

Даже Сакринстон не поразил Робин настолько, насколько вид из лобового стекла автобуса, открывшийся ребятам. Стена впереди растворилась в воздухе.

Младшие камелоты выдвигались последними. Поэтому Робин увидела вереницу разноцветных автобусов, катящихся по гладкой дороге, уходящей в лазурное небо. А по бокам – высоченный, тёмно-зелёный, мохнатый, без конца и просвета лес.

– Парни и девчонки, – торжественно начал Ромул. – Хотя нет, лучше так: прекрасные дамы и доблестные рыцари! Сквозь ворота угловой клетки H8 мы попадаем на дорогу свободы, которая выведет нас прямо к Р-р-р-рубикаму!!!

Дети закричали и захлопали. Робин, ошалевшая от того, что они, по сути, покинули Республику Рыцаря Солнца, выехав за стену, уставилась на Виру, которая радовалась вместе с остальными. Девочке, может, и хотелось бы разделить счастье детей в автобусе, но как можно??? Они же, во-первых, преступники, во-вторых, самоубийцы.

– Что? – резко спросила Вира, заметив её пристальный взгляд.

– Нет, ничего, – ответила Робин, стараясь смотреть теперь мимо неё – на мелькавшие стволы деревьев.

– Может, поговорим? Или в окне что-то очень интересное?

– Вообще-то я леса ни разу не видела!

– Вообще-то я тоже!

Девочки замолчали. Все вокруг, заряженные энергией Ромула, смеялись и болтали. Теперь уже Вира в упор смотрела на Робин. Она была не из тех детей, которые умеют долго держать в себе чувства. Прошло меньше минуты, и слова градом посыпались из неё:

– Робин Локсли, это правда, что ты дочь Бонни и Лана Локсли, предателей, выдавших шакалам Рыцаря Солнца тысячи доверившихся им людей? Это правда, что ты спишь и видишь, как переезжаешь в Сакринстон подальше от наших чёрных клеток?

Дети, сидевшие рядом и услышавшие Виру, обернулись. Их взгляды, острые и холодные, как сосульки, вонзились в Робин. Девочку заколотила дрожь, во рту пересохло, а глазам стало жарко и мокро. Ещё секунда, и покатятся слёзы. Нет! Их никто не увидит. Здесь вообще её больше не увидят! Да что, в самом деле, она делает в этом автобусе? Почему она едет в противоположную от Сакринстона, от Рыцаря Солнца, от родителей сторону?

Робин встала и пошла вперёд, к выходу.

– Остановите, мне дурно, – выдавила Робин, когда оказалась рядом с водителем. Вид девочки не оставлял сомнений в её плохом самочувствии, и автобус, даже не свернув на обочину, остановился.

Двери разъехались, и девочка, спрыгнув на траву у дороги, побежала в лес.

Робин бежала так быстро, как только могла. Сегодняшний день был сложнее всей её жизни. Казалось, ненужные вопросы, взгляды и мысли сидят на ней, маленькие и цепкие. Но если только набрать нужную скорость… Им не удержаться. Сначала бежать по земле между гладкими стволами сосен было легко. Но потом твёрдую почву сменил топкий мох. Ветки норовили оцарапать, а то и выколоть глаза. Бежать больше не получалось. Робин размашисто шла, вытирая неиссякающие слёзы. Рукав синей рубашки промок насквозь.

Последний солнечный лучик закатного солнца ослепил и скрылся. На лес опускались сумерки. Робин вышла на небольшое открытое место, как ковром, покрытое фиолетовым мхом. Над бархатной гладью изящно возвышались тонконогие поганки с полураскрытыми зонтиками шляпок.

«И растут, главное, таким ровным кругом», – успела подумать Робин.

От стволов отделился силуэт девушки. Её светло-розовые волосы спускались к плечам двумя косичками с вплетёнными цветами. Жемчужно-розовое платье и слёзы на щеках переливались драгоценной россыпью. Кто-то обидел девушку – Робин это сразу поняла и постаралась ободряюще улыбнуться. Ей ведь тоже было плохо. Она знала, каково это, когда всё, что остаётся, – только лить слёзы.

Они стояли около минуты, глядя друг другу в глаза. Робин почувствовала, как высыхают слёзы на щеках. Обида, нанесённая ей, перестала казаться такой мучительной. Незнакомка тоже приободрилась. Уголки её губ несмело поползли вверх. Девочка ни на секунду не заподозрила в ней кого-то сверхъестественного. Девушка была непрозрачной, настоящей, Робин могла бы в этом поклясться.