Михаил Полынов - Месье. Мошенник. Дон Жуан. КНИГА ПЕРВАЯ

– Хорошо, ваше высочества.

– Ну, а как в целом идут дела в совете?

– Мне больно об этом говорить, – очень плохо. – Вздыхая, отвечал мэр.

– А именно? – Нахмурившись, спросил король.

– Они только спорят и спорят. Независимо к кому я обратился, и какой вопрос решаем.

Король на минуту задумался, после чего сказал:

– Вы сейчас пройдите в тот кабинет, и пока я буду беседовать с полицеймейстером, проверьте моего подьячего. И если он вам понравится, то будет присутствовать у вас в кабинете на собраниях, – встав с кресла и направляясь к дверям кабинета, продолжил. – При этом будет записывать каждое сказанное слово, а если возникнут проблемы, то тут же прям депешей 94 94 Депеша – спешное уведомление, донесение. , шлите изложенное на бумаге мне.

Мэр вышел из кабинета, с сияющей улыбкой на лице и направился к писарю. А полицеймейстер, неохотно шёл к королю на беседу.

Но перед тем, как мэр стал проверять писаря, он, дождавшись, когда дверь, та что отделяла их от короля, закроется, поспешно достал свёрток и развернув прочёл следующее:

Всё что вы не спросите, будет связано о голытьбе короля!

И убирая этот ответ, он мысленно повторял «Не спросите, не спросите».

Пётр Штатс идеально владел искусством писать на машинке. Никогда мэр ни чего подобного не видел. Ему не нужно было ни диктовать знаков препинания, ни повторять указаний; что бы он ни делал, из-под руки Петра, шла почти без подчисток идеально ровная страница, без единой грамматической ошибки. Надо отдать справедливость Петру Штатсу, – дело своё знал. Впрочем, он вполне устроил своей работоспособностью мэра и тут же был переселён в мэрию.

*****

Поздним вечером в тайне от прессы, да и не только от прессы, а вообще от всех посторонних лиц, в тюрьму ТюСтРе был переведён Бартел Чемонт. Весь путь был тщательно спланирован и к счастью, прошёл без каких-либо происшествий.

Как вы помните в этой же тюрьме, так же был заключён и Федерик Редкед, который отбывал тридцатый год. И по справедливости его должны были освободить, как только поймают месье Чемонта.

За все свои годы жизни в заточении, Федерик, уже в преклонных 95 95 Преклонный – о возрасте: приближающийся к старости. годах, до безумия был обросшим, и по виду можно было назвать его каким-нибудь дикарём. Его голова была словно львиная, вся обросшая, и сливавшаяся с волосатостью на лице. Узнав о поимке Бартела и о том, что его будут содержать в этой же тюрьме, Федерику стало не по себе. Не из-за обид тридцатилетней давности, а из-за самого Бартела. Ведь этот пройдоха, не мало кому перешёл дорог и его жизнь весела на волоске.

Наступила ночь.

В камерах потух свет, и лишь луна тенила решётки на окнах по полу камеры. Тюрьму настигла мёртвая тишина, которую изредка нарушали шаги надзирателей. Но вдруг, из камеры №44, где находился месье Чемонт, поднялся шум. Раздался звук упавшей посуды, удары в дверь, и падения чего-то тяжёлого. Этот шум хорошо проникся в мёртвой тишине в соседние камеры. И вот из соседней камеры №45 раздались удары посуды о дверь с диким криком: «Мужики, Бартела убиваю, человека без суда жизни лишают. Охрана, охрана…». Тут же на этот крик откликнулись ещё две камеры; из – №43 кричали: «Кричите сильней, до этих псов долго доходит. Охрана, охрана…»; из – №46 кричали: «Эй вы, свиньи, зажравшиеся, не слышите, вас зовут!» После этого вся тюрьма дико кричала охрану, называя её, кто как, лишь бы она поскорей пришла. За криками так же следовали различный шум, грохоты, бряки и лишь где-то через две-три минуты, сначала поднялся гул сирены, а после – забегала охрана. Это просто возмутительно!

Бартела доставили в лечебный корпус. Его бока были не по-человечески изрезаны. Кровь с трудом остановили. Он был при смерти.

В камере, где он находился, был проведён обыск, решив, что он хотел покончить самоубийством, но ничего не нашли. Так же был проведён опрос, и как выяснилось, к Бартелу кто-то зашёл в камеру с парадного входа, после чего из камеры послышался шум. На что и среагировали заключённые. Но кто смог проникнуть к Бартелу совсем незамеченным, да и затем так же уйти? Подозрение пало на охрану. Но у каждого было железное алиби 96 96 Алиби – отсутствие обвиняемого на месте преступления в момент его совершения как доказательство невинности. .

Начальник тюрьмы ТюСтРе, Ертют Мрютич, не находил себе место в своём кабинете, где так же была собрана дежурившая охрана.

– Да я вас всех на экспедицию, куда-нибудь, сошлю! – Кричал на охрану начальник, расхаживая по кабинету, то, держась за голову, то, махая руками в воздухе, а то и вовсе, кидался на служащих. – Вы хоть понимаете, что за это сделать могут?

Молчание.

– Да куда вам, – продолжал начальник и направился к телефону. – Это же катастрофа! Нужно срочно что-то делать…

Тут затрещал телефон и через секунду начальник с кем-то уже говорил.

Обратимся на другой конец провода, чтобы быть в курсе всех событий. И так звонок нас приводит вновь во дворец короля.

– Да, – подняв трубку, говорил король – Что! Когда? Да что же вы сразу не позвонили! Где? Да я вас… Ладно. Все ясно. Завтра жду отчёт, – после чего он с силой всадил трубку в рогулины, и уже обращаясь к присутствующим, стал говорить. – Господа, у нас большие проблемы с Бартелом Чемонтом. Только что звонили из тюрьмы и…

Но тут его резко перебивает полицеймейстер, вскрикнув:

– Сбежал! А я же говорил, говорил вам, что он ещё тот мошенник и добра от него не ждите.

– Нет! Не сбежал он, – громким голосом перебил король. – Он находится при смерти в лечебном корпусе…

Тут вновь перебивает полицеймейстер:

– Халтура! – Встав с места, кричал он. – Это первый признак к побегу…

– Да прекратите перебивать! – Не выдержал король и вытянувшись вперёд, крикнув, ударил кулаком по боковинам трона. – Кто-то проник в его камеру и изрезал ему все бока. Сейчас же доставить к его палате ребят из моего подразделения. И что бы завтра утром были здесь с отчётом. И никакой прессы пока всё не выясним!

Но на этом ночь не закончилась.

В тюрьме ТюСтРе, в лечебном корпусе, палата №13. У входа этой палаты стоят, трое солдат из королевских войск. И только все утихомирилось, как вдруг глаза Бартела открылись, и чуть дыша, стал говорить: «Начальник, начальник, начальник». Услышав голос чуть живого Бартела, караульные вошли в палату.

– Что, что… – Растеряно, произнёс один.

– Врача, врача… – Кричал второй, выбежав из палаты.

– Он что-то пытается сказать! – Сказал третий.

– Федерика, Федерика ко мне… – Еле выговаривал умирающий.

– Какого ещё Федерика? – В недоумении один спрашивал другого.

– А я откуда знаю? Зови начальника.