Сайра Вервольф - Дорогой Одина. Волчица

– Папа, останься!

Завертелось, закружилось перед глазами. Голос врача издалека что – то кричал.

– Ещё два кубика под сердце! – Улыбается и смотрит в глаза девочки. – Как ты нас перепугала, малышка.

– Клоун.

Врач рассмеялся.

– Дерзишь, значит выздоравливаешь.

Ну его. Всё равно не поверит. Серые, серые мысли…

Утром уборщица увидит птичьи перья рядом с окном и пару лоскутов от шутовского костюма. Удивиться, но никому не расскажет. Только станет украдкой наблюдать за девочкой, вспоминая ночной кошмар. Окровавленного Клоуна, убегающего от стаи воронов. Клоуна со страшными глазами, в которых зияла пустота. Клоуна, от которого веяло обжигающей ненавистью и смертью.

Где-то глубоко в сердце поселиться уверенность: «Он вернётся».

Иногда возникает чувство, что время останавливается, замирает. И только ты продолжаешь двигаться в своём режиме, пробуя осознать причину такого поведения.

Как в замедленной съёмке.

Ночной порой не до сна. Хочется в лесную глушь, на природу. Да не важно куда, только бы уйти, сбежать из этих душных каменных клеток, вырваться из круговорота рутины простых людей…

Вздрагиваешь от безумной мысли. Я же тоже – обычная?

И морщишься от неприятного ощущения. Нет, не обычная. Обычные не видят мёртвых, не разговаривают с природой и богами. Не слышат Зов Луны в полнолуние.

Странная… Изгой в мире живых.

– У вашей девочки очень… развита фантазия. Её необходимо врачам показать или психологу детскому.

Читайте – сумасшедшая. Ещё одно клеймо серых невзрачных людей.

Как хочется убежать… Скинуть одежду, коснуться голыми ступнями земли и бежать в бешеной гонке наравне с волками. Петь с ними песни при Луне, разделять еду и крышу над головой…

Не человек. Болезненно заломило дёсны. В последние дни это случается всё чаще.

– Деточка, это у вас клыки.

Правда? А мне думалось, для красоты что – то растёт.

Перед полной Луной мучают сны. Тяжёлые, вязкие… Начинаешь гореть в лихорадочном припадке. Цвета становятся до болезненного яркими, сочными, бьющими в глаза. Вкусовые рецепторы сходят с ума. Звуки оглушают и те слова, что произносятся шёпотом, слышишь даже сквозь толстые бетонные стены, находясь в другой комнате.

Крови… Мяса… Ничего не нужно, только попробовать их…

– Она больная! Твоей дочери нужна помощь и чем скорее тем лучше! – Слова отчима, услышанные из кухни, хлыстом бьют по сердцу. Я здоровая…

– Она ведьма и оборотень, как ты не поймешь, дурная твоя башка? Врач не поможет. Она должна пройти Посвящение!

Благодарю, мамочка, за поддержку… Тяжело привалилась к стене, чувствуя, что почва проваливается под ногами… Вот почему тянет в лес… И организм так себя ведёт. И незнакомые мужчины и парни на улицах сворачивают шею в её сторону, когда она в сопровождении матери идёт по делам. А она-то, глупая, думала, что мать узнала про сон в ночь дня рождения и поэтому никуда не отпускает её одну.

– Вы обе больные! По вам психушка плачет.

Отчим в порыве гнева выскочил из комнаты с перекошенным лицом. Сил уже не осталось. Меня засасывало в пучину, сотканную из страха, пустоты и черноты. И моего разрешения не спрашивали. Меня ждал лес. Туманный лес из сна на берегу сказочно прекрасной реки, берущей своё начало в глубине величественных гор, неясными силуэтами мелькавших в просвете тумана и плотного покрывала облаков. Моё тайное убежище. Моё место силы в начавшихся астральных путешествиях.

Мужчина ни на шутку перепугался, увидев побелевшее лицо падчерицы, сползавшей по стене на пол. Исхудавшая, промокшая до нитки от пота, она из последних сил пыталась что-то сказать дураку отчиму.

Стало тяжело дышать при мысли, что это конец. Что не увидишь этих удивительных глаз, меняющих свой цвет от настроения. Не прикоснешься к непослушным локонам оттенка белого золота, искрящихся в свете солнца и луны и окутывающих сиянием её хрупкую, но такую сильную фигурку. Не услышишь завораживающего голоса сирены или амазонки-воительницы.

«Она – Настоящая».

С этими мыслями подхватываешь маленькое тело и кричишь жене.

– Прости меня… Девочка… Доченька…

Такая прозрачная кожа, что вены под ней кажутся до безобразия чёрными… Словно вся жизнь вытекла из неё, покинула это измученное тело…

– Не бросай меня, Волчица! – В ужасе мужчина вздрогнул, поняв, что произнес эти слова вслух. Никто не слышал. Все были заняты его падчерицей.

«Белая Волчица».

Поймал себя на мысли, что молится. Неизвестно кому, лишь бы услышали и помогли.

– Слава Богам, началось. – Женщина вытерла испарину со лба и возмущенно посмотрела на мужа. – Хватит бормотать. Лучше помоги.

Девочка обрела своё Имя, ставшее для неё оберегом на всю оставшуюся жизнь.

Руки с трудом слушаются тела. Замерзли, хотя за окнами лето безжалостно повышает температуру воздуха. Пальцы не хотят держать ручку, чтобы записать события сегодняшнего дня и мысли в связи с наблюдениями.

Учитель сказал, что это необходимо – помнить. Каждая деталь важна, так он говорил. Всё складывается в единую цепь жизни, и если сейчас это кажется не важным, то потом сыграет решающую роль.

Дневник стал другом. Это оказалось легко – записывать мысли в толстую тетрадь, те самые мысли, с которыми не можешь поделиться со знакомыми.

Учитель предупредил, что дневников должно быть два. Один – в котором ты можешь быть откровенной, где можешь обсуждать свои магические достижения или упражнения. Да хоть любовные переживания, когда они появятся в жизни. Другой – чужим.

– Но зачем чужим читать мой дневник? Разве он не будет только мой?

– Ты будешь Писать.

– А если я не хочу?

Упрямо поджала губы. В очередной раз тяжело вздохнула. Как неприятно осознавать, что за тебя до рождения всё решили и расписали сценарии. Кукла. Слово болезненно резануло по сердцу.

– Ты будешь писать чтобы жить.

Он терпелив. Он всегда терпеливо объясняет. Всё, что разрешено рассказывать. Не раз она ловила на себе внимательный взгляд. Он выделял её среди своих учеников, которых было не так много. Кто-то пугался и уходил, стыдливо опустив глаза; другие просто сбегали без объяснений. Учитель никого не винил, не ругал. Он говорил, что у каждого свой Путь и указывать ему, что делать, равносильно насилию и ломке его личности.

– Я не понимаю вас. Как это? – Девочка пытается заглянуть в глаза наставника, чтобы прочитать там ответ. Но его глаза – спокойное море. Сталь холодного металла. Там не то, чтобы невозможно что-то прочитать, там невозможно увидеть себя. И это внушает страх и уважение.

Он хранил молчание. Ей нужно понять. Нужно научится думать. Это во многом облегчит ей жизнь. Жизнь тяжёлую, не для человека. Жизнь мученика, изгоя.