Сайра Вервольф - Дорогой Одина. Волчица

Редактор Татьяна Куденчук

Иллюстратор Сайра Вервольф

© Сайра Витольдовна Вервольф, 2017

© Сайра Вервольф, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4474-7761-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Моя жизнь соткана из калейдоскопа воспоминаний. Я не помню дат, поэтому не пишу их в своём дневнике. Даты не важны. Важно то, что я помню. Важно то, что чувствую. Я пишу на белые листы бумаги маленькие частицы моей жизни в надежде, что однажды их прочитают и поймут меня. Не осудят, не проклянут, не кинут камень в обнажённую Душу. Поймут. По-человечески. По-доброму. И однажды кто-то подойдёт, обнимет и скажет: «Ты не одна, Волчица. Я с тобой. Мы с тобой». Это будет главной и самой драгоценной наградой в жизни.

Детство – самое светлое время? Возможно, у кого-то именно так и происходит. Но, к сожалению, не у меня. Разлука поменяла картину, окрасила её в мрачные цвета грусти, размыла контуры и формы дождями и туманами. Остались неясные силуэты, чувство потери, витавшее в воздухе, как на некоторых картинах Клода Моне и Пьера Огюста Ренуара.

Взрослые не всегда понимают, какую рану наносят детским сердцам и душам, кардинально меняя их жизни.

Скрип корабельных мачт, знакомый с детства запах моря. И всё дальше и дальше твоя Родина, твоя Колыбель, твоя Сила. И знаешь, что не скоро увидишь покрытые снегом родные горы. Красивые. Гордые. Неприступные. В памяти навсегда сохранятся мгновения утреннего рассвета, когда лучи просыпающегося солнца едва касаются снежных шапок и окрашивают их в розовые и золотые цвета. Память спрячет в закоулки минуты огненно-красного заката, полыхающего пожаром, грозящего растопить белые покрывала на грозных великанах.

Зябко вздрагиваю. Вырвали из родных мест, как дерево с корнями вырывают из земли.

Ловлю удивленные взгляды путешествующих туристов. Маленькая девочка с такими светлыми волосами, что глаза слепит на солнце. Это потом они станут тёмными, как её душа. И лишь спустя долгие годы начнут отливать рыжиной костра.

Внутри маленького сердечка произошёл разлом, трещина, болезненная и кровоточащая. Отравляющая жизнь. Пугающая по ночам кошмарами и жуткими звуками. Тенями крадущаяся около изголовья постели. Стучащая в окно и подглядывающая через замочную скважину. Чувства защищённости и опоры ушли, пропали из жизни и поэтому всё пугает, не внушает доверия и веры.

Люди не знают этого. Зачем им знать о чужой боли, когда у каждого за пазухой почти такие же камни.

С ума сойти, маленькая девочка с холодным оружием в руках молится своему Богу и, стоя на коленях, прощается с родимым краем. Девочка с рунами на запястьях, в причудливом наряде скандинавских Дев. Дикая, неприступная (попробуй подойди, вон как щетинится), напоминающая валькирий с фресок и книжных картинок.

Кто – то посочувствует, пожелает удачи, не понимая: «А чему, собственно, сочувствовать?». Сердце шепнёт: «Так надо». Следуя зову сердца, они мысленно помолятся за девочку, начинающую свой Путь, свою Дорогу к Богам. И вздрогнут, встретив взгляд, проникающий внутрь. Она ЗНАЕТ, о чём вы подумали. Но откуда? Какая сила или дух дали ей этот Дар?

Девочка всего лишь читала чужие лица…

В эту ночь над Норвегией стоял горестный волчий вой. Тёмные свинцовые тучи готовы были в любой момент разверзнуть плоть и обрушить на землю капли небесных слёз.

Природа оплакивала свою Дочь, увозимую чужеземным кораблём в далёкую страну.

Сердце протестующе сжалось, окатив острой болью. Очередной приступ. Сколько их ещё впереди?

Местный священник вынес приговор: «Дьяволица», «Язычница», «Душе твоей предначертано корчиться в геенне адской».

Ярость вязкой смолой разлилась по венам. Взять и ударить его под дых, чтобы не оскорблял. Но нельзя. Мать рассердится. Да и отец оплеух даст. Бог Один учил держать эмоции под контролем в любой ситуации, чтобы никто не одержал победы. Но как хочется хотя бы один раз в жизни нарушить правило и показать мужику в балахоне кто ту настоящий ребёнок Сатаны. Тьфу, противный.

И глаза у него недобрые, свинячьи. И тело оплыло жиром. Неужели он и его странные проповеди так нравятся прихожанам, что они слушают его, раскрыв рты и поддакивая каждому слову?

– Да от него же за километр воняет ложью, мам!

– Не суди и не судим будешь. – Мать неумолима. Если что взбредёт ей в голову, то это надолго.

– Теперь ты и выражаешься, как он.

Покачала головой и удалилась в комнату. «И как понять этих взрослых? Как можно перебирать религии, выискивая ту, что полегче, и не требует многого взамен? Молиться, жертвовать деньги, совершать ритуалы. И в этой безумной гонке забывать родных Богов».

Ушёл, обрызгивая квартиру проточной водой, гордо называемую святой. Подарил книги. Хотела сжечь. На крайний случай в клочья разорвать. Но врага надо знать в лицо, правильно? Оставила до лучших времён. Может, однажды пригодятся: растопить камин или костёр в лесу. Хитро улыбнулась своим мыслям.

Краем глаза уловила чьё-то смутное движение над головой. Чёрный массивный ворон лениво, словно греясь в солнечных лучах, пролетел мимо окна и сел на ветку старого дуба, что рос рядом с домом и могучими ветвями заслонял окно от любопытных взглядов «дружелюбных» соседей и тем самым дарил покой.

«Приветствую, брат мой! Здравствуй, Хугин! Передай Отцу: плохо дочери Его на чужбине и шлёт она свои молитвы Ему. Не забыла, любит Отца дочь Его и будет любить вечно».

В ответ на не произнесенные мысли ворон три раза каркнул, встретился взглядом с девочкой, кивнул.

Передаст. Тяжело вздохнула, наблюдая как птица чёрной стрелой взлетает в непокорные небеса и с каждым взмахом крыла уменьшается в размерах.

Снова я осталась одна.

Проснулась тёмной ночью в ледяном поту. В голове в такт пульсу стучали слова старца из сна: «Ты будешь писать».

Вспышка молнии озарила комнату. Сон? Галлюцинации?

Неподвижный силуэт в плаще возник рядом со мной, спиной к окну. Отблески зарницы озаряли голову, но не могли разогнать мрак под капюшоном. Он просто стоял и смотрел.

«Вы? Что вам нужно?»

Показалось, что произнесла в слух. Но губы не шевельнулись. Мысленно.

«Тебе предназначено писать!»

Мысленный ответ. Власть, сила в голосе незнакомца… Но что писать? Крупная дрожь сотрясает тело. Дома жарко, но меня трясёт как лихорадочную. Всё-таки сплю. Это не правда.

«Ты будешь писать!»

«Но что писать? Я не умею! Не хочу… Я… боюсь!»

Фигура склонилась над маленькой девочкой. Как же холодно. Рука незнакомца легла на плечо. «Тяжёлая», – пронеслось в голове со скоростью ветра.