Игорь Уваров - Древняя книга. Преображение уже началось

– Да, вон дом ополоумевшего деда, – отвечал прохожий, – только нет у него никакой семьи, и никогда не было. Если только мы об одном и том же человеке говорим?

– Не знаю, спасибо, – небрежно ответил Лат и пошёл в дом, на который указал прохожий.

Мысли Лата уже перепутались. Он не знал, что думать. Нет семьи, означало, что нет детей, которые выгнали бы его из дома за иждивенничество. С твёрдым решением всё выяснить Лат стучал в дверь Кустантэ. Дверь открыл не ожидавший ничего подобного бывший банщик и сразу, не дав времени Лату на расспросы, начал гнуть свою линию:

– Я – лучший банщик. Когда натираешь мылом спину фараона, как приятно оно скользит по коже, оставляя пенный след. И ты знаешь, что главное – не уронить его. Мыло очень хорошо прячется в воде. Пока оно в руках, оно послушно, но в воде даже рыба более покладиста.

Слушая этот бред, Лат сердился.

– А полотенце, – продолжал Кустантэ, – оно собирает в себя все капельки, зацепившиеся за тело, но необходимо смахнуть все. Он чистый, фараон чист. Пусть он убивал, пытал и казнил, но банщик смоет эту грязь с него исповедальной водой и очистит. И чистенький фараон.

– Я не хочу этого больше слышать, – перебил его Лат, – ваша ложь не принесла вам пользы, я остаюсь на своём месте.

– Нет, вы не понимаете, – полз старик Кустантэ за Латом, – никто не вправе мыть фараона, никто не умеет этого делать. Пять долгих лет я сидел здесь, думая, что я плох. Я тренировался. Но теперь мне ясно, что фараона мыть дозволено только мне. У меня есть этот дар. Кусок грязи, фу, я аккуратно смахиваю его, потом натираю спину и смываю влагой.

– Я ухожу, – объявил Лат.

– Ты не уходишь, послушай, – уже плохо контролируя себя, Кустантэ цеплялся за полы Латова халата, – ты не банщик, ты плохо умылся, ты вообще хоть что-нибудь умеешь делать.

Лат стал отцеплять этого липучку от себя, но Кустантэ так схватился, что порвал халат. Лат злился. Вот, он отцепил прирождённого банщика, но тот изловчился и укусил Лата. Приступ гнева овладел старшим сыном Дувмата. Он схватил Кустантэ и отшвырнул в сторону. Теперь тот затих. Испуганный Лат подбежал к нему. Неподвижный старик смотрел стеклянными глазами в потолок. «Зачем я кинул эти косточки, вообще? Он же слабый, он бы ничего не смог мне сделать и без этого. Этот гнев, он владеет мной. Бог, освободи меня от него», – думал Лат. Тогда он дал себе зарок, не волноваться по пустякам, лишь бы старик выжил. Кустантэ всё лежал без движения. И вдруг потянулся руками к горлу Лата.

– Я, не ты, я – банщик, величайший на земле, – вопил он.

Лат благодарил небеса за то, что старик остался жив, он даже не слушал его слов.

– Вникните, Кустантэ, – сказал он, – вы, безусловно, лучший банщик, но жизнь несправедлива. Разве вы не заметили что я, к примеру, мог бы стать лучшим из дровосеков или фараонов, но опять же крайняя несправедливость жизни сделала меня банщиком, а фараоном – Баши. Чем я не фараон?

– Да, – согласился Кустантэ, а в его взгляде прослеживалась сложнейшая работа мысли, – ты… вы правы, разрешите мне вымыть вас.

Лат ликовал. Наконец-то ему удалось перехитрить старика.

– Да, конечно, можете вымыть, но не меня, а полы в моём доме, если хотите, но платить вам я не стану.

– Я сделаю это, – отвечал бывший банщик.

Этот случай сильно повлиял на характер Лата. Он стал более сдержанным, и теперь только в их дом пришёл долгожданный покой. Старый банщик заходил к ним иногда и мыл полы. Этот старик был отчасти помешан на чистоте, но семья Лата относилась к нему благосклонно. Больше ничего не сказано в Летописи о Лате. Дальше она говорит только об его потомках.

Гнев и злоба, произрастаемые в людях, способны любые, самые лучшие начинания превратить в прах. Люди, часто не замечая того, психуют и срывают зло на других по мелочам. Но добрые отношения с этими другими гораздо важнее тех мелочей, из-за которых начинался весь сыр-бор. Не позволяйте своей злости управлять вами, ведь потом вы уже не сможете управлять ей. Злобные, нервные люди никогда не обретут покоя и счастья, не победив в себе зачатки гнева.

Как же Бахия – этот обжора и это ещё слабо сказано – пережил тяжёлые голодные времена в Пусторе? Это и впрямь удивительно, хотя есть разумное объяснение.

Однажды он вместе с братьями ушёл в Шилдан, чтобы просить подаяния. Везде отказывали, отвечая, что нет работы, которую можно оценить так высоко, целой крохой хлеба. Нельзя забывать, что истощались запасы даже самых зажиточных горожан. Но один богач по имени Чворец поддакивал остальным, невнятно прогонял попрошаек, ничего вразумительного не говоря. Бахию насторожил очень уж здоровый цвет его лица. Ночью он был уже в амбаре Чворца. Огромные мешки сухих фруктов, чёрствого хлеба и гнилого мяса обнаружил он там. Жизнь приучила Бахию открывать любые замки незаметно. Несмотря на свои габариты, он был неприметным и тихим человеком. Когда его не было, этого никто не замечал, зато, когда о нём вспоминали, он всегда был на месте. Человек без комплексов и без принципов. Чворец не заметил даже, как через неделю один мешок постепенно исчез. Поработал Бахия. Но второй по старшинству сын Дувмата не отличался заботой и беспокойством о близких ему, поэтому никому о своих уже запасах не рассказывал. Он просто ходил в горы, где у него сначала лежал один мешок, потом больше, и наедался. Он боялся, что этого добра не хватит ему самому.

Как-то раз, подходя к своему укромному местечку, у него что-то сердце начало покалывать. «Верно, неладное творится с моими припасами», – решил Бахия. Так и было. Мешок с запасом сухарей был размётан по земле. Несколько антилоп учуяли благоуханье или в этом случае скорей зловонье пищи и уже наслаждались чувством боли в раздувающихся желудках.

– Ах вы, твари, убирайтесь, – завопил Бахия, когда увидел эту картину, – почему вас ещё не сожрали?

Антилопы похватали ртами ломти хлеба и побежали врассыпную. Одна маленькая антилопа замешкалась. Толи от голодного бессилья, толи от испуга. Она спотыкнулась, и разъярённый Бахия настиг её. Он придавил антилопку и хотел душить, но насколько он был удивлён. Одна взрослая антилопа подбежала к нему и мощным ударом задних копыт сбила с тела своего ребёнка. Немного ошарашенная всем произошедшим маленькая антилопа вскочила, начала метаться из стороны в сторону, но потом опомнилась, увидела своих сородичей и убежала за ними. Бахия в это время лежал на земле с пробитой головой и без сознания. Долго ли пролежал бы он там ещё, истекая кровью, если бы не проходила мимо женщина по имени Лачка. Она приложила к его голове кусок глины и смогла остановить кровь. Вскоре Бахия вернулся в сознание, и Лачка помогла ему дойти до Пусторы. Сама Лачка была также из Пусторы. Полгода назад она стала вдовой, ещё до нулевого урожая её муж утонул в реке.