Ульяна Гринь - Сообщница артефакта. Продолжение «Заложницы артефакта»

– И кто же эта девушка?

– Я никогда её не видел, – пожал плечами Фер. – Тёмные волосы, серые глаза… Она была в твоём свадебном наряде. Но у неё был необычный перстень. Мужской.

Святая инквизиция! Только этого и не хватало! Лин увидела, как дрожат пальцы, держащие чашечку, и со звоном поставила её на поднос. Облизала губы, которые внезапно пересохли. Надо расспросить поподробнее… Хотя нет! Нельзя. Он подумает, что это важно. Надо… Надо обратить всё в шутку или притвориться обиженной…

– Вот как! Служанок во дворце тебе больше не хватает!

Будем надеяться, что горечь в голосе правильно рассчитана. И немножко ревности подпустим…

– Ты уже и на незнакомых девиц заглядываешься во сне!

– Моя кошечка! – голос Фера звучал расстроенно и обеспокоенно. – Я знал, что не стоило тебе говорить о дурацком сне. Я ни на кого не смотрю, кроме тебя, моя милая, моя сладкая жёнушка, моя маленькая ревнивая тигрица!

Его руки крепко обхватили её талию, спустились чуть ниже, подбираясь к точке примирения всех супругов мира, но Лин решила играть до конца.

– Нет, не сейчас! Тебя ждут государственные дела, а меня – моя вышивка…

И она мягко убрала руки мужа, отодвинула поднос с недоеденным завтраком, поднялась в ванне. Дав Феру полюбоваться на своё прекрасное мокрое тело, вышла из бадьи:

– Мне осталось только рукоделие в этой жизни… – эх, мало тоски в голосе! Ну ничего, должно пронять. Всегда пронимало до сегодняшнего дня.

– Кошечка моя, я люблю тебя! – растерялся Фер. – Это же только сон, моя ариготта! Не придавай ему значения!

– Я знаю, знаю, – кивнула Лин, вытираясь огромным пушистым полотенцем, привезённым из Старого мира. При этом она старалась так поджать губы, чтобы на лице отразилось чуть-чуть печали, но совсем немного, а больше снисходительной улыбки понимающей, но обиженной жены. А теперь – одеться и быстро уйти.

– Лин, подожди!

Фер принялся выбираться из бадьи, но поскользнулся от спешки и плюхнулся на задницу. Лин нежно потрепала его по светлым кудрям и чмокнула в лоб, не меняя выражения лица:

– Не беспокойся за меня, мой ариго. Иди управлять страной!

И выскользнула в коридор.

После жаркой купальни он показался ей ледяным. Запахнувшись в тонкий халат, Лин быстро направилась в покои. Мысли ошалело метались в голове. Нет, нет, нет! Невозможно! Она надёжно заперла его память об этой разлучнице! Не должно было остаться ни следа, ни кусочка воспоминаний, никакого цвета глаз или артефакта на пальце! Неужели она ошиблась в формуле зелья? Кто-то помог ему вспомнить? Нет, нельзя обратить запирание памяти, нельзя взломать ту каморку, где она хранится! Да и кто мог помочь? Лин обработала всех во дворце, а вне дворца никто не знал о свадьбе этой мерзавки из Старого мира и ариго Ностра-Дамнии. Всё делалось в спешке, никаких объявлений не было, никаких слухов не просочилось… Ведь Мири шпионила целый месяц в трактирах Авилона! Ни одного упоминания о сероглазой чужестранке, даже в разговорах о женитьбе Фера!

Где такой чудесный план дал сбой?

Лин внезапно почувствовала себя совсем одинокой и незащищённой. Поёжилась, толкнув дверь в покои ариго. И решительно вздёрнула нос. Всё получится! Не сдаваться! Она так близка к цели, так близка к счастью, нельзя размякнуть на полпути и оставить всё то, чего она добилась! Сейчас она оденется, пойдёт в свою комнатку и тщательно перепроверит формулу. И пошлёт почтового голубя матушке – может быть, та найдёт причину, по которой Фер начал вспоминать…

Тем временем Фер, одевшись после ванны, шёл к рабочему кабинету. Он был расстроен. Даже не так – он был в смятении. Лин обиделась, он это знал точно и винил во всём себя одного. Сны эти дурацкие… Зачем он рассказал жене? Ну и что, что договорились быть откровенными даже в мелочах! Надо головой думать, а не мизинцем, ведь ясно было, что кошечка заревнует и будет терзаться…

Ничего, он подарит ей маленькую безделушку, которая склеит разбитое сердце его любимой и помирит их. И больше никаких, никаких снов! Ничего, что могло бы расстроить маленькую милую жёнушку! О, он сходит к матушке Мариель и попросит заваривать ему зелье на ночь, чтобы спать так крепко, как только можно. Без снов.

У двери кабинета топтался взъерошенный и донельзя взволнованный секретарь, похожий на расстроенного охотничьего пса – длинноногий и нескладный. Увидев Фера, он бросился к нему, сложив руки, как при молитве:

– Мой ариго! У нас ужасные новости!

– Что стряслось? – раздражённо бросил Фер, добавив про себя: «Ещё!»

– Почтовый голубь из Деистана!

– Пройдём в кабинет, – кивнул Фер. Неужели падишах всё же решил развязать войну? Сколько трудов по организации переговоров, сколько денег из казны на подарки, неужели всё дракону под хвост?! Канцлера хватит удар… Он и так толстый и красный, а теперь давление подскочит, и им придётся избирать нового главного советника…

Фер со вздохом прошёл к столу, прислонился к нему и кивнул:

– Что же, давайте ваши ужасные новости.

– Шахинне Самиана мертва!

Его словно оглушило. Самиана мертва? Великий Магистр, как такое могло случиться? Ведь падишах уже почти смирился с идеей, что его дочери не стать ариготтой Ностра-Дамнии, он уже начал рассматривать подходящие кандидатуры сыновей из высших аристократических семей, приближенных к ариго… Этот брак укрепил бы значительно испорченные отношения между двумя великими державами, а теперь… Всё прахом, всё пропало!

– Каким образом? Её убили? – жёстко спросил Фер, уже проиграв все возможные варианты дальнейших рекомендаций для послов.

– Что вы такое говорите, Ваша светлость! – перекрестился всполошённый секретарь. – Она совершенно внезапно заболела!

– Чем же?

– К сожалению, ни лекари-деи, ни наш знахарь из посольской миссии не смогли распознать какие-то признаки известных болезней, – скорбно потупился секретарь. – Возможно, новая, ещё не изученная хворь…

Фер помолчал. Необходимо подумать. Необходимо что-то сделать. Например…

– Подготовьте официальное письмо соболезнования для падишаха. Проконсультируйтесь по поводу формулировок, чтобы оно было безупречным. Далее. Секретную депешу для посла в Деистане. Я желаю видеть младшего консула с подробным объяснением произошедшего. Лично! И пусть канцлер созовёт Совет.

Секретарь торопливо записывал распоряжения в крохотный блокнотик, а Фер непонятно отчего рявкнул:

– Немедленно!

– Слушаюсь, мой ариго! – пискнул секретарь и испарился.

Фер вздохнул, поглаживая шею бронзового медведя. Раздражение захватило его внезапно и с такой силой, что он ухватил пресс-папье и швырнул его в противоположную стену. Книги с шумом посыпались с полки, зашелестели страницами, усыпали диван.