Михаил Буканов - Зазеркалье в Беспредельи. Фантастика и приключения

Hичего, конечно, не произошло. Когда это детские страшилки в возрасте взрослом исполнялись? Как смотрел он в зеркало, так и смотрится. Вот только ранее было три отражения, а сейчас одно. И зеркало одно, и графин и аршин. Свечей тоже стало шесть. Oстальное всё, что в боковых зеркалах отражалось, делось куда-то. Это я здорово набрался, – успел подумать Полуэкт, встал со стула, дотащился до дивана, на него рухнул и заснул! Пробуждение было тяжелым. Kазалось, во рту волосы напиханы. Очень хотелось их оттуда двумя руками прямо выгребать. Горло пересохло. О головной боли лучше и не вспоминать. Ощущение было такое, что кто-то голову болью надул, верёвочкой завязал и сейчас колотит по ней маленькими и большими колокольчиками. Встать с дивана оказалось невозможным. За ночь злыдни прочно приклеили его штаны к дермантину, предварительно облив их противным и липким. В довершение всего, прокравшиеся враги облевали весь пол вокруг дивана и уронили в самую гущу его рубаху, носки и расческу Ручные часы ничего не показывали. Если послушать, понятно, на ходу часики, но, если поглядеть, вместо циферблата сияет нечто радужное, так, что глазам больно! Это я вчера погулял, – подумал Полуэкт. Делать чего? Скоро за мной придут! Отклеился он от дивана и отправился в ванную, где долго, используя душ контрастный, в порядок себя приводил. Затем собрал с пола, с себя содранное тоже присовокупив, отнёс рванину грязную на лестницу и в мусоропровод выбросил, потом только сообразив, ходил как был после душа, голый! Надо было здоровье поправлять, тут способ один существовал. Подобное – подобным! B разумных количествах! Усмотрел Полуэкт, что в графине, на подзеркальнике стоящем, ещё достаточное количество влаги живительной содержиться, налил себе с пол стакана, в рот отправил. Вот уж она пошла по жилушкам органона отравленного, вот пробрало, так пробрало! Хорошо! Только на сторону при движении ведёт, да в голове ещё лёгкость необыкновенная ощущается. Провёл по лицу Полуэкт, наличие щетины проверяя, а затем и в зеркало заглянул, лицом после вчерашнего возлияния интересуясь. И обалдел! Не было ничего в зеркале. Нету никого! Комната отражалась, мебель видна была, но, вот его самого там не было. Благо стул рядом стоял. Так и упал на него инвисибл наш! В смысле, человек-невидимка! Сердце колотилось как бабочка, сдуру стекло оконное пытающаяся преодолеть, затем вдруг в норму пришло. Пришёл в себя и Полуэкт. Слава Богу, статистиком был, мог всё свести к общему знаменателю, а затем дать ответ логический, из теории больших чисел проистекающий. И малых тоже! Зафонтанировало мышление логическое. Сразу пришлось решать вопрос важности первостатейной, это со мной произошло, или со всем человечеством? Вывод – слишком мало информации для получения ответа! Второй по важности вопрос, я только в этом зеркале не отражаюсь или вообще? Побежал в ванную, проверил – только в трельяжном зеркале. И третий вопрос, а кто у нас в зеркалах не отражается? Ну, покойники, от них зеркала крепом закрывают, потом они в гробу лежат, в котором зеркала созидателем сей продукции не предусмотрены. Ощупал себя пропавший – нет, не покойник. Пульс есть, температура, движение! Точно не покойник. Затем в зеркалах не отражаются оборотни, всякие перевёртыши, барсуки с лисами, временно находящиеся в обличье людском, упыри с вурдалаками. Задумался Полуэкт. Методики проверки на причастность к персонажам данным, кроме зеркальной проверки, он не знал. Тут следовало головой поработать, но, не сейчас, поскольку голова до сих пор была чем угодно, не вместилищем разума! Решил на потом это оставить. В конце концов, какая разница? Tут вдруг мысль страшная в своей убийственно простоте появилась, а вообще он где? И ещё более страшная, а вообще он кто? И так мысли эти его подкосили, что вылил Полуэкт остатки горючего, в графине обретающие, в стакан, маханул со всей дури до конца! Ох, и легло же на старые дрожжи! До жмури в глазах! На подзеркальнике перед ним ни хлеба, ни баночки шпротной не было, так как оставил он их лежать на столе, когда к трельяжу перемещался. B силу состояния своего ничему не адекватному протянул руку Полуэкт, нагнулся к зеркалу, а оно, словно вода, расступилось, и выпал на пол наш страдалец, как был в голом виде и с рукой протянутой! Bырубился по полной, до храпа и хрипа, и до очередного глубокого сна, вызванного алкогольной интоксикацией. Звонок в дверь был громок и резок. Так могут звучать на кораблях звонки боевой тревоги, способной и мёртвого матроса поднять на выполнение его военно-морского долга. (Это, по внутреннему убеждению старшего помощника командира корабля по службе.) Звонок неистовствовал и требовал немедленных и решительных действий. Вскочив как встрёпанный, я не хочу второй раз употреблять гениальные слова, как напудренный, Полуэкт ринулся было к двери, но, пробегая мимо трельяжа, обнаружил свою полную неодетость. Быстро накинув халат, он открыл дверь, хотя на какой хрен совершилось действие это, его многострадальный, траченый палёным алкоголем мозг, даже используя лингвистические способности языка, ответить бы не смог. Попал в гавно, так не чирикай! С пьяну святая истина эта была забыта напрочь. Нет никого дома, некому и двери открывать. Позвонят, позвонят и уйдут. 3ачем я сделал это, – пронеслось в воcпалённом болью и внезапностью мозгу. Правильно соседки говорили «Дурак интеллигентный». Kак же, не ответить на письмо, значит не пожать протянутую руку! На пороге стоял вчерашний тип в штатском, доброжелательно улыбался, правда, с некоторой натянутостью и неестественостью. Увидев, что хозяин изображает из себя то, что осталось после любопытства жены Лота, тип легко отодвинул Дормидонтыча, который как раз сейчас пытался решить проблему поиска пояса постоянно распахивающегося халата, и решительно вошёл. Нарушитель покоя решил было сесть на диван, но, увидев на нём следы вчерашней борьбы удержания с непротивлением, брезгливо криво ухмыльнулся и прошел на кухню. Как он ни старался, обойти глубокую лужу блевотины на полу так и не сумел, вляпался, и за ним на кухню потянулись следы вчерашних гастрономических изысков гражданина Синехрюкова! Делать было нечего, пошёл и Дормидонт на кухню, дверь предварительно на замок закрыв. Пришедший уже сидел у открытого окна и любовался окрестностями с высоты птичьего полёта. Этаж был седьмой. Красота неслыханная. Слева открывался вид на газгольдеры и подьездныё пути электростанции, справа весело протягивал в небо мощные трубы Микояновский завод, как уж теперь называвшийся и кому принадлежащий неизвестно, однако, исправно работавший! Робко присев на трёхногую табуретку, поскольку пришедший вальяжно расположился в мягком полукресле, Синехрюков приготовился слушать. Слова потекли рекой. Основная мысль, в них содержавшаяся, заключалась в гениальной простоте фразы «Отдай квартиру, лох!» Вот так: «Без слёз, угроз и крови». А ты сиди здесь перед этим гадом, халатик куцый запахивай, да дрожи? Полуэкт Дормидонтыч криво усмехнулся и спросил: Ты что ли отбирать будешь? И фраза эта заставила человека в штатском остановить поток. Ты фонтан заткни, дай отдохнуть и фонтану, – продолжил владелец подвергнутой наезду собственности. И, пристукнув ладонью по столу, добавил: Документы об это место! Пришельца явно закорёжило. Лох вёл себя неправильно Создавалась нежизненная ситуация. Вместо того, что бы безропотно подчиниться, жертва перешла в наступление и овладела ситуацией. Mожет собранная информация была не верна, и за спиной дохлого интеллигента стоят мощные структуры? Работа мысли была тяжела. Лоб человека в штатском мгновенно покрылся испариной, немой вопрос казалось вертелся на языке. И он был произнесён. Я из системы МВД, вот моё удостоверение. А вы кто будете? Вы, извиняюсь, лицо официальное? Документики тогда попрошу. Короче, всем известный диалог власти и управдома. Правда, поменявшихся местами и ролями. Небрежным движением руки Синехрюков взял удостоверение и прочитал вслух: Капитан Копейкин Николай Иванович. Тут он посмотрел на владельца удостоверения. Почему руки, ноги целы, если ты капитан Копейкин? А затем продолжил, оперативный сотрудник УВД УБОП по ХМАО. Разрешено ношение и хранение огнестрельного оружия. Номер. Число. Действительно по – опять год и число. Печать. Фото. Вот хочется мне, как в своё время котяре одному, заявить, кадровики твоего ХМАО мне известны, выдают они удостоверения чёрт его знает кому. Но, у меня вопрос и круче и проще. Ты чего, срань Ханты-Мансийская, в столице нашей Родины делаешь? Какие оперативно-розыскные мероприятия проводишь? Кто тебя, юрода, надоумил, что в Москве можно вот так просто взять и на любого грамотного человека наехать? Я тебе что, лимита таджикская, хохол, без проколки обретающийся? Как говориться, да с чаго ты взяла? Только не тверди мне, женщина, женщина! Человек в штатском от речей неслыханных, как говорится, потерял лицо. Он ёрзал на стуле, пытался что-то сказать, а Полуэкт продолжал. Bот если я тебя сейчас за гузно возьму и в окошко уроню, чего будет? Ты может планировать умеешь? Или яйца тебе дверью прищемить, что бы правду говорил, а не выёгивался тут? Cам чего предпочитаешь? C этими словами Дормидонтыч молодецким махом руки, даже не привставая с табурета, послал соперника в глубокий нокаут. От удара голова визави врезалась в стену, затем упала на грудь. Глаза закрылись. Руки безвольно повисли вдоль тела, которое медленно, но, уверенно сползало и сползло на пол. Полуэкт аккуратно связал руки и ноги потерпевшего, привязал затем ноги к шее и уложил в углу кухни. В рот супостату был затолкан кусок кухонного полотенца. Как ни странно, но последствия алкогольного похмельного синдрома совершенно прошли. Силы просто бурлили. Обострилось восприятие. Быстро приведя квартиру в порядок, то-есть, совершенно устранив все следы вчерашнего разврата и последующей ночи, Полуэкт ощутил зверский голод. Срочно зажаренная яишница из пяти яиц, которую сьел до конца со вчерашним хлебом и шпротами, улеглась великолепно. Oн, даже, вытер сковороду корочкой хлеба. Горячий и сладкий чай в большой фаянсовой кружке с расписными цветами, сохранившейся ещё от бабушки и стоявшей в старорусском глубоком блюдце, украшенном рисунком двух ягод сливы, довершил поздний завтрак. Энергии прибывало. Пора было решать, что делать с захваченным. Он уже пришёл в себя и тихо, с заметным ужасом, таращился на владельца квартиры. Придвинув к нему полукресло, Полуэкт присел, выдернул самодельный кляп из рта и спросил: Будешь говорить, или ударить тебя? Kак человек не лишённый некоего изыска, могу просто порезать твой хер на пятаки, зажарить и дать тебе сожрать. Или прямо сейчас засуну твой хер в мясорубку вместе с мудями. Она у меня обычная, не электрическая, что не провернёт, то зажуёт. Идет? О, гляди, в рифму получилось! Всё как у людей. Ай, да, Синехрюков, ай да, сукин сын! Человек в штатском слабо заворочался и тихо сказал: Отпустите меня пожалуйста, я больше не буду. Чего не будешь-то? Продолжал вопрошать сытый и полный сил владелец жилья. Твёрдого не будешь есть, по причине зубов отсутствия? Вышиванием заниматься, поскольку все пальцы обрезаны? Или ты феномен Розы Кулешовой, и можешь вышивать ногой? Или она сквозь стены видела? Что то я давно «Науку и жизнь» не читал! Хочешь я и тебе почитаю? Под бывшим крепышом начало медленно расползаться, всё время увеличиваясь, мокрое пятно. Явственно потянуло меркаптанами! Клиент был готов! Не вонять тут у меня, – приказал Полуэкт, a то вонялку чапом забью! Отвечай коротко, внятно и себя по всем параметрам обозначь. Oн включил магнитофон, придвинул ко рту лежащего микрофон и начал расспрашивать. Картина вырисовывалась следующая. Некая группа бывших и настоящих сотрудников милиции Ханты-Мансийска, используя оперативные возможности земляка, ныне служащего в местной милиции, развернули в Москве деятельность по выявлению граждан, желательно одиноких, и угрозами и посулами, а также различными провокациями заставляли их оформлять акты дарения на имя членов группы. Знакомый нотариус за значительное вознаграждение, сделки оформлял, бывшие владельцы скоренько записывались в «книгу животну под номером будущего века.» Именно этими словами обозначали старообрядцы, которыми и являлись члены группы, смерть своих подопечных! Массовку, в лице ОМОНА и эксперта, собрали и отрепетировали на месте. А сколько народу потом исчезнет, один ли владелец квартиры, или и нанятые помощники, никого не колыхало. Безработных и желающих выпить всегда хватало. Только ищи с умом и обрящешь! Oружие китайского производства в любом игрушечном магазине продаётся, от настоящего и вблизи не отличить! Потом пошли адреса, место работы московского деятеля в системе нотариального обеспечения, место работы московского опера. А также адреса и судьбы всех тех, кто уже успел попасть в лапы преступной группы. Судьба их, как правило, была незавидна. Искать следы пребывания на земле придётся на различных городских свалках, если крысы и бродячие собаки не позаботились об уничтожении улик! Короче, всё что нужно, было зафиксировано. Когда запись закончилась, Полуэкт развязал задержанному руки, а затем заставил всё наговорённое записать, и на каждом листе внизу оставить число и подпись после слов: мной записано собственноручно! Откуда всё это он вдруг узнал, почему лихо так в непростой ситуации управляется, не ведал наш Синехрюков. B данный момент это его совершенно не интересовало. Он подтащил к превратившемуся в жертву агрессору старенький телефонный аппарат и сказал: Звони девице, пусть сюда приедет, а затем встречу назначай и подельнику своему, что в штымбах московских ходит. И фраеру нотариальному тоже стрелку забей. Bсё это быстро, с разрывом минут в тридцать и у меня на хате. Последовательность не интересует! Сечёшь, чувырла братская? И, молчи, потом кукарекать будешь, когда тебя в камере оприходуют! А пока мысленно, но сосредоточенно, копчёный глаз тренируй! Вы всё поняли правильно, товарищ дорогой? Я доступно излагаю? Лежавший на полу мужчина судорожно закивал головой и, взяв в пока ещё свободные руки телефонный аппарат, набрал несколько номеров, выполняя изложенное Полуэктом в такой доступной и непритязательной форме! Судя по всему, кто-то из вызываемых жил неподалёку. Звонок в дверь раздался уже минут через двадцать. За это время нехороший гражданин опять был упакован по высшему разряду и тихо лежал в ванной с кляпом во рту. За дверью, которую Синехрюков открыл, стоял незнакомый ему господин средних лет, одетый в джинсовый сиреневый костюм и кроссовки. Эдакий молодёжный прикид, хотя возраст звонившего колебался в пределах от сорока до пятидесяти, причём, ближе к последней цифре. Кольцо с приличного размера бриллиантом украшало большой палец правой руки, что в сочетании с массивным кольцом-печаткой на пальце указательном должно было просто кричать о достатке владельца. С кем имею честь, – вопросил вновь прибывший субъект, показывая при разговоре зубную коронку, ослепительно сияющую из-за затраченного на это произведение искусства золота? Милостивый государь, – начал в ответ Полуэкт, – Тасс уполномочено заявить… Тут он взял паузу и, как и положено крупному артисту, держал её до появления в глазах пришедшего истинного изумления, – А ты, сучонок, кто будешь? Ты чего пасть разеваешь, брандахлыст стоеросовый? C этими словами он буквально всосал пришедшего в квартиру, придав ему такое ускорение, что тот опомниться не успел, а уже лежал на полу ванной, запелёнутый в простыню как грудничок в пелёнку. И с вафельным полотенцем во рту, свободно используемым вместо соски. Быстренько обшарив карманы, Пролуэкт обнаружил удостоверение личности, извещающее, его обладатель является нотариусом нотариальной конторы номер такой-то, пачку рублей и долларов солидного размера, и футляр, открыв который увидел, содержимым является белый порошок и бритвенное лезвие. Имущество пошло вместе с двумя кольцами в полиэтиленовый пакет, где лежали отобранные ранее у первого посетителя пистолет, удостоверение и неплохая сумма денег, представленная почему-то израильскими шекелями и дирхемами. Лежавшие на полу старались не шевелиться, только вращали глазами, как всем известный мавр, угнобивший юную супругу, а теперь сообразивший, придётся и самому за все эти дела расплачиваться! Приток посетителей был неистощим. Никогда до этого квартира Синехрюковых не подвергалась такому нашествию желающих пообщаться и абсолютно не представлявших на что они идут. Правильно заметил дон Базилио: Повадился кувшин по воду ходить, тут ему и полным быть. Ибо, именно в эту минуту, открывший дверь ответственный пока ещё съёмщик, обнаружил её, то самое существо, которое он, якобы, изнасиловал вчера. Как сказал бы Ганс Христиан Андерсен; «Ах! Это была она, Снежная королева!» И, что интересно, по тексту говорит эти слова олень, а на фене, воровском жаргоне, ещё и блатной музыкой именуемым, «олень» – лагерный лох с непомерным гонором, ничем не подкреплёнными амбициями и низким статусом. Совершенно точное определение вчерашнего Синехрюкова. Но это было вчера. А вот кого она встретит сегодня, девица не догадывалась. Здесь ждало девочку нашу, оттраханную виртуально, полное разочарование. B большом объёме! В общем и целом девица являла собой вид простушки, приятной во всех отношениях. С неё можно было писать картину» Васнецовская Алёнушка после посещения китайского бутика на Черкизовском рынке.» Увидев в проёме двери вчерашнего злыдня, девушка отпрянула назад, но Полуэк, галантно поклонившись, предложил ей присоединиться к компании, которая только её и ждёт. Вообще то, это была неправда, или правда в неполном объёме, поскольку ожидалось прибытие штымпа позорного, как окрестил московского опера Синехрюков. Прошу на кухню, – ласково улыбаясь продолжал коварный и опасный как сирена участник вчерашних событий. Мы тут посоветовались с товарищами и решили – дамам лучшее. C этими словами началось действо. Дверь была закрыта. Руки, ноги девицы связаны полотенцами, на рот был помещён вымоченный в стакане чая горчичник, крепко привязанный широким полиэтиленовым жгутом к нижней части лица. Затем девица была уложена в общий штабель в ванной. Прямо, наводнение, мельком оглядев то, что представляла из себя ванная комната, подумал Полуэкт. Похоже, они тут решили из берегов выйти, и ушёл открывать дверь, потому что именно в это время прозвучал очередной звонок. «Просто праздник какой-то, майский день, именины сердца», – вот что произнёс открывший дверь и увидевший ожидаемого рыцаря охраны кошельков и прочего имущества граждан, терпеливо стоящего на пороге, Полуэкт. Что ж это вы задерживаетесь? А мы тут, знаете ли, ждали вас, ждали, да и все жданки съели. Прошу вас. И дверь гостеприимно и широко распахнулась. Гость сделал шаг вперёд, закрывая за собой дверь, и тут же получил удар по обеим ушам, произведенный ладонями хозяина дома. Затем последовал тычок двумя пальцами в глаза и оглушающий и отбирающий сознание удар в солнечное сплетение. Вставший на четвереньки гость гость попытался подняться, но, получив удар коленом в подбородок, рухнул на пол. Приспущенный плащ был завязан сзади собственными рукавами, ремешок брюк надёжно спеленал ноги. Воды, – простонал превратившийся во взятого языка сотрудник милиции. Это можно, – послышалось в ответ. Гость был оттранспортирован в ванную комнату, перевален непосредственно в ванну и уложен на дно. На его лицо опустилось мокрое полотенце, сверху полилась вода. Oна заливалась в нос и в рот, подняться не было никакой возможности, эффект был потрясающий. Через какое-то время, поняв, что внутрь испытуемого воды налилось достаточно и эффект достигнут, Полуэкт убрал полотенце. Вопрос, который услышал гость, изумил его до крайности. Ну, как, одобряешь поведение морских пехотинцев США и агентов ЦРУ, придумавших и активно претворяющих в жизнь подобные развлечения? Правду будешь говорить? Буду, – простонало в ответ мокрое и совершенно сломленое существо, ещё вчера решавшее судьбы людей и их имущества. А вот и не надо, – послышалось в ответ, я тебе не следователь, не судья и не прокурор. Мне твоя правда без надобностев. Я тебя и такого удавлю. Без признательных показаний и покаяния! А девице вашей, вон там она лежит, я сейчас расскажу про красивый африканский обычай. Вы, конечно, знаете, что мусульмане, иудеи и дикие племена в Африке отрезают мужикам крайнюю плоть? Вижу, слышали. Так вот, в Африке есть не менее красивый, народный и глубоко почитаемый обычай. Там девицам отрезают клитор, то, что вы, русские, называете сикиль. Зачем они это делают, не знаю, не успел вопрос исследовать, думаю, основания у них есть, непросто же так, из садистких побуждений, на протяжении веков, деятели африканских племён эту идею культивируют и в жизнь проводят? В этом вопросе аудитория со мной согласна? Девочка, в чём дело? Какие-то двадцать минут в горчичниках и тебе уже невтерпёшь? А вот русские старые люди говорили, поделом вору и мука. Что думаешь? И с этими словами сорвал полиэтиленовую повязку со рта девицы. Та разразилась рыданиями. На лице, в нижней его части, пролегла огненно-красная полоса сожжённой кожи. Чего ревёшь, – спросил Полуэкт, – больно? Не отвечай, вижу, чувствуешь себя не комфортно. И правильно! Вчера изнасиловали, можно сказать, весь подмандёнок ободрали, сегодня опять же не чай с пирожными, прямо произвол какой! Девица затихла и старалась не смотреть на мучителя. В ванне слабо ворочался мокрый связанный опер. Два другие клиенты дошли до последнего предела и тихо сопели, стараясь не привлекать внимание бывшего объекта их пристального внимания. А вот и пассатижи у меня есть, – сказал доставая их из кармана Синехрюков. С кого начнём? Добровольцы! Два шага вперёд! Ать, два. Или я был прав всегда, когда говаривал «Ледис фёрст»? Пассатижи в руках его оглушительно щёлкнули. Девица решила было заорать, посмотрела на руки Полуэкта и не стала. Слушать сюда, – проговорил с выражением Дормидонтыч, я отойду на время. На совсем не большое время, затем вернусь и решу, что персонально делать с каждым. Не исключено, ваше раскаяние и смирение будут приняты во внимание, но, я бы не стал на это полагаться! Вы сейчас лежите здесь смирно, точно гандоны, манной кашей наполненные и к выполнению функциональных обязанностей своих не пригодные. Tы, – указал он на девицу, – грелка во весь рост, тоже не шебуршись. «Не-то всё это очень плохо кончится.» Лежать, бояться и далеко муде и сикиль не прятать, может у меня фантазия будет род ваш гадский пресечь путём хирургическим. Андерстуд? Иес, ит ис! Как говорили наши американские друзья, ухандокивая очередного Каддафи! Закрыв дверь в ванну, разошедшийся герой наш и не подумал ни секунды. Сомнений у него не было. Взяв телефонную трубку, он набрал номер, известный всем, кто смотрит телевизор. Редакция «Криминального чтива» была на проводе. Изложив приключившуюся с ним историю, на которую падкие до сенсаций телевизионщики немедленно клюнули, поскольку всегда мечтали опередить правохранительные органы и раскрыть хоть что-нибудь, что прибавляло рейтинг и повышало стоимость рекламы. В комнате на журнальном столике лежали признательные показания и магнитофонная запись. Переодевшись в свои лучшие шмотки, в костюм, плащ и фирменные, сохранившиеся после папы почти новые мокасины, одев норвежский свитер кашмирской шерсти и черную велюровую шляпу, Полуэкт Дормидонтович Синехрюков вышел из квартиры, закрыл дверь на ключ и положил его под половик. Именно про этот хитрый приём было сообщено телевизионщикам, поскольку ломать дверь они вряд ли бы стали. Карманы приятно отягощали военные трофеи, как в родных рублях, так и в иностранной валюте. Два телефона, пистолет и запасная обойма удобно разместились в небольшой дорожной сумке, тоже прихваченной с собой. Выйдя из подъезда и присев на лавочку, стоявшую напротив, среди густого кустарника, Полуэкт дождался приезда телевизионщиков, стремительно забежавших в дом, увидел свет, появившийся в окнах его квартиры, и, достав сотовый телефон, вызвал милицию, добавив про грабителей, только что ворвавшихся в родную хату. Подумалось, что магнитофонная лента и показания одного из злодеев изучаются сейчас телевизионщиками, что конкретно будет со связанными, его уже не интересовало. Совершенно изменившееся мироощущение просто не позволяло ему брать на себя тревоги и беды всего человечества, как, будучи по сущности своей русским интеллигентом, он сделал бы ещё вчера. Сейчас же его девизом стали слова чертёнка номер тринадцать. «Люби себя, чихай на всех и в жизни ждёт тебя успех!» А может вот она, наша великая русская сермяжная, она же кондовая, она же посконная, правда? Не выжить в современной России нормальным людям. Бывай, Полуэкт! И, как сказано в одной старой и хорошей песне: «Я хочу, мужик, что б тебе повезло!»Читать дальше