Сергей Танцура - Чаша Одина

Дико заорав, викинг выронил взбесившееся оружие из вмиг ослабевших пальцев. И едва успел увернуться от выпада подползшего слишком близко копья, про которое он едва не забыл. «Я схожу с ума!» – обречённо подумал Торкель, но острая боль в левой ноге тут же убедила его в реальности происходящего – кинжал, воспользовавшись его невнимательностью, остервенело впился ему в сапог и начал рвать его, как пёс, легко прокусив дублёную кожу и добравшись до живой плоти.

«Хорошо ещё, сухожилие не повредил», – зло подумал Торкель, пытаясь стряхнуть с себя кинжал и одновременно следя за манёврами ползающего вокруг него копья. Всё это в полной мере напоминало бред сумасшедшего, и норвежец никак не мог заставить себя позвать на помощь, опасаясь, что прибежавшие найдут его спятившим – и сражающимся с собственным оружием, которое окажется вполне нормальным.

«Ну, уж нет!» – процедил Торкель Чёрный, уворачиваясь от очередного копейного выпада. – «Моё оружие – мне с ним и разбираться». И, подхватив с земли увесистый булыжник, что было сил шарахнул им по кинжалу, расколов его лезвие на несколько кусков. Торкель готов был поклясться, что при этом слышал не звон лопнувшего металла, а стон смертельно раненого существа, но задумываться над этим ему было некогда – копьё, разъярённое гибелью своего «напарника», перешло в решительное наступление. И викингу пришлось приложить всё своё умение, чтобы избежать его стремительных ударов – и остаться в живых.

***

Сумарлиди с группой низовиков подкрался к лагерю людей совсем близко, пользуясь ночной тьмой и каждым выступом, каждым камешком, способным скрыть их продвижение. И замерли, вглядываясь в открывшуюся перед ними картину. Глаза Сумарлиди горели нечеловеческим жёлтым огнём и легко пронзали мрак, различая не только палатки, костры и гревшихся возле них караульных, но и всё, что находилось в самих палатках, до мельчайших подробностей. В его ушах ещё гремел голос Мотсогнира, певшего гальдры 56 56 Гальдр – заклинание, магическая песня , и его тело ещё помнило все метаморфозы, происходившие с ним во время этого пения. И магическое зрение было наименьшей из этих метаморфоз.

– Пора, – шёпотом сказал Сумарлиди старший из чёрных альвов, и низовики бесплотными тенями растворились во тьме. Сумарлиди не двинулся с места, ожидая сигнала. Его сердце билось уверено и ровно, хотя от нетерпения и бурлившей в его жилах энергии норвежцу хотелось чесаться и кричать, словно ему под кожу запустили огненных муравьёв: Мотсогнир не обманул, и Сумарлиди явственно ощущал зов Одрёрира, находившегося в каких-то ста шагах от него. Но викинг сдерживал себя из последних сил, понимая, что от этого зависит успех всего их дела. А он не хотел потерять ещё один шанс расквитаться со своим кровным врагом из-за собственной спешки.

Он знал, что должно произойти, и всё-таки вопль ужаса, исторгнутый караульным, едва не застал его врасплох. Крик тут же оборвался, но его было достаточно, чтобы в лагере зашевелились, и из палаток начали выскакивать сонные, но готовые к отражению внезапной атаки люди. Сумарлиди удовлетворённо кивнул, и в этот момент крик повторился. Воины тут же бросились туда, где кричали, и норвежец ужом скользнул к оставленной без присмотра границе лагеря: тёмные альвы выполнили свою задачу и расчистили ему дорогу к цели. Теперь всё зависело только от него.

***

Ингард оказался ближе всех к месту происшествия и прибежал туда первым. И остановился, удивлённо глядя на Торкеля, безумным козлом скакавшего по камням. Во мраке было трудно разобрать, что происходит, и казалось, что Торкель просто решил согреться – или сошёл с ума, вообразив себя великим танцором, которому не требовалась музыка Хардангерфеле для его плясок. И только спустя почти минуту Гейр рассмотрел, от чего отпрыгивает его друг, и волосы зашевелились у него на голове: Торкеля преследовало его собственное копьё, норовя пронзить его, как куропатку. Ингард выхватил Хрунтинг, но ещё миг не двигался, не решаясь вмешаться в сверхъестественную битву человека и ожившего оружия. А потом отбросил прочь все сомнения и ринулся вперёд, пытаясь мечом достать увёртливое копьё – и отсечь ему его стальное жало.

Копьё, почуявшее нового врага, тут же развернулось в его сторону и без колебаний бросилось в атаку. А Торкель Чёрный без сил опустился прямо в истоптанный его прыжками снег, прижав ладонь к кровоточащему боку – один из выпадов его ожившего оружия достиг-таки цели. Но Гейру сейчас было не до него – он сам теперь был вынужден скакать и уворачиваться от взбесившегося копья, не ощущавшего ни усталости, ни страха.

Внезапно его ладонь перестала чувствовать привычную твёрдость рукояти Хрунтинга, и Гейр с ужасом обнаружил, что держит не меч, а огромную, злобно шипящую змею, готовую вот-вот ужалить его. Отшвырнув мерзкую тварь, Ингард снова повернулся к копью, но опоздал: своим обрётшим гибкость древком оно захлестнуло ему ноги и резким рывком бросило его на землю. И изогнулось, намереваясь пронзить норвежцу горло. «Конец!» – мелькнуло в голове Гейра, и он поднял руку в тщетной попытке остановить смертельный удар.

– Лауказ Ургандиз! – раздался вдруг над ним знакомый голос, и копьё, разом утратив подвижность, вытянулось и простой деревяшкой упало в снег. Тяжело дыша, Гейр посмотрел снизу вверх на говорившего и улыбнулся.

– Ты вовремя. Как никогда! – сказал он стоявшему над ним Форсети. И потерял сознание.

***

Сумарлиди всё дальше уходил от линии передовых постов. И с каждым шагом чувствовал себя всё увереннее. Он шёл, совершенно не скрываясь, влекомый зовом Одрёрира, которому было невозможно сопротивляться. Да Сумарлиди и не хотел сопротивляться, он летел к чаше, словно на крыльях, как юноша летит к своей возлюбленной.

Сумарлиди приблизился к палатке, к которой его вёл призыв Одрёрира, и на миг остановился, бросив настороженный взгляд по сторонам. Всё вокруг было тихо, и викинг откинул полог, намереваясь войти.

– Стой! – хлестнул по его напряжённым нервам властный окрик, и Сумарлиди стремительно оглянулся. Перед ним стоял, держа копьё наперевес, охранник.

– Кто ты и что тут делаешь?

Не отвечая, Сумарлиди метнулся к воину серой тенью, размазавшейся в полёте, и сжал стальными пальцами его затылок и подбородок. Рывок – и обмякший стражник осел на землю бездыханным трупом. Затолкав тело под стоявшую рядом телегу, Сумарлиди отёр покрывшийся бисеринками пота лоб и негромко, но с чувством выругался. И бросился в палатку, пока не появился ещё кто-нибудь.

Внутри было темно, но глаза норвежца, горевшие жёлтым магическим огнём, видели в этом кромешном мраке каждую вещь в мельчайших подробностях. Сумарлиди остановился посреди палатки и прислушался к себе. Сейчас же какая-то необоримая сила словно схватила его за шкирку и поволокла к лежанке, установленной у дальней стены. И Сумарлиди охотно подчинился этой силе – его и её желания сейчас полностью совпадали.