Татьяна Авлошенко - Время щенков. Хроники земли Фимбульветер

Но Герда не смотрела на город. Чуть расставив руки и запрокинув голову, кружилась она по площадке.

– Как тут хорошо! Совсем близко к небу.

Потом мы с разных сторон площадки смотрели на город.

– Ой, вон ратуша! – восхищалась Герда. – Маленькая какая. А вот твой дом. А это оранжерея, да? О, там и вправду прозрачная крыша! Я хочу там побывать, Флоранса говорит, там цветы выращивают.

Только от одного угла башни Герда быстро отвернулась и отошла. Она ничего не сказала, но я понял – с этого места хорошо виден был приют Берне.

Герда хотела непременно посмотреть на морду сидящей на парапете каменной горгульи, но тут я всерьез воспротивился. Моего роста хватало, чтобы перегнуться через ограждение, а маленькая Герда могла только лечь на него животом, оторвав ноги от пола. Что она и проделала нимало не задумавшись. Старый Пер встает на парапете в полный рост, но… Так же без долгих раздумий я сгреб мою радость в охапку и оттащил подальше от опасного места. Получил локтем в грудь, но не отпустил. Поборолись, потом просто попрепирались. Наконец пришли к соглашению: Герда смотрит недолго, высовывается недалеко, я держу ее крепко. Выполнили только третье условие.

Наконец любознательная моя вдоволь налюбовалась на оскаленную морду горгульи, потрогала смертоносные когти. Потянулась было к клыкам, но тут уж я не выдержал и втянул Герду обратно на площадку.

– Все, хватит. Там такой же камень, только до него не дотянутся.

– Я бы достала, – надулась Герда, – только ты помешал. Облапил, как медведь бочку с маслом.

– Боялся, что ты улетишь.

– Я же не птица, не Дракон. И метлы у меня с собой нет.

– А на лбу все равно сажа.

– Ларс!

– Совсем немного. И если б ее не было, я бы подумал, что это не ты.

– Вот выучусь и наколдую, сам каждое утро как из печки вылезать будешь! – Герда, дурачась, показала язык. – А там тоже горгулья? – указала она вниз, на сидящее возле ратуши чудище.

– Да.

– Жаль, что она там, далеко от этой. Им скучно, они хотят друг к другу.

Когда полгода назад старый Пер сказал, что «собачки» летают по ночам, я подумал, что звонарь странно шутит или вспоминает какую-то сказку.

– Они летают, Герда. В ночи, когда нет луны, горгульи летают. Возле башни, над городом, везде. А после рассказывают Драконам о том, что видели. Днем и ночью.

Я давно заметил: чем более серьезным тоном говоришь необычную правду, тем больше шансов, что в нее не поверят, сочтут выдумкой, россказнями для забавы.

Но так или иначе, а Герду услышанное устроило. Согласно кивнув, она облокотилась о парапет. Я пристроился рядом.

Я смотрел на повернутое ко мне в профиль личико Герды, на веселый глазок, зеленый, будто сполох в зимнем небе, задорный носик, на улыбающиеся губы, на выглядывающую из-под темных прядей румяную щечку, и думал о яблоках. Об упоительных душистых яблоках, которые несешь за пазухой из оранжереи домой, и бережно высыпаешь на стол, а они катятся по белой скатерти, и вдруг замирают, важные и добродушные, и если прикоснешься к круглому бочку, вдруг ощутишь, что под холодной упругой кожицей прячется тепло согревавшего яблоки солнца.

– Возможно, после я буду сожалеть об этой слабости, охватившей меня всего лишь на минуты, – церемонно, будто героиня какого-то из любимых ей романов сказала Герда, – но… Но… Ладно, целуй.

Скопление народа возле храма Хандела мы заметили с башни. Не особое то диво, если бы не поблескивали на солнце каски и кирасы выстроившихся рядами стражников. Оцепление.

По мне лучше было бы, чтобы Герда и Вестри остались на башне с Пером, но пес резво сбежал по лестнице впереди нас (наверх эту тяжеленую тушу пришлось нести на руках), а зеленоглазая умница как ухватила меня на смотровой площадке за руку, так и не отпускала.

Храм Хандела действительно был окружен стражниками. Капрал Михель Мерк чуть отступил в сторону, пропуская меня за оцепление. На Герду взглянул с сомнением, но задерживать не стал. Вестри протиснулся следом. Значит, особой опасности нет. Если б в святилище засели подснежники или случилось еще что-нибудь в этом роде, служака не то что девушку и собаку, меня бы близко не подпустил – пиши свою хронику в безопасном отдалении, что не поймешь, сестра и зять после расскажут. Про Лидингов, мирную семью, взятую бандитами в заложники, стражники говорят не часто, но помнят всегда.

Внутри оцепления спокойное движение хорошо налаженного дела. Никто не мечется бестолково, не орет, не мешает другим. Хельга и Оле ведут неспешную беседу с одетыми в желто-белые рясы жрецами храма. Чуть в отдалении переминаются с ноги на ногу несколько кхарнарей с вилами. Эти-то здесь зачем и откуда?

– Так, – поприветствовал нас Оле, – вся семья в сборе. Не хватает только Гудрун и кхарнов.

– Что случилось, капитан?

– Да вот, на крыше один гад сидит. Забрался, а спускаться не хочет.

– А что за гад, чем отличился?

– Кхарню городскую поджечь хотел. Эти добрые люди, – Оле указал на подтянувшихся кхарнарей, – злыдня схватили, а он вырвался и бежать. Сюда загнали. Сейчас снимать будем.

– Вы поставили стрелков на соседние крыши? – испуганно спросила Герда.

– Ну зачем же так хитро? Оружия у него нет, сейчас двое наших поднимутся и возьмут паразита за… За все плохое, что он в жизни сделал. Что, уже пошли? Тогда я ему сейчас, чтоб встречу не успел подготовить…

Оле повернулся лицом к святилищу, подбоченился и заорал:

– Эй ты, чучело! Слезай, а то люди из-за тебя в храм попасть не могут!

С крыши донесся ответный вопль.

– Что говоришь? – Оле сделал вид, будто прислушивается. – Я кто такой? Капитан городской стражи Оле Сван! А рядом стоит сама главный прознатчик Гехта хесса Хельга Къоль. Что же ты, подлюка, преступление замыслил, а тех, кто в этом городе закон и порядок бережет и представляет, в лицо не знаешь! Хронист, кстати, тоже тут, так что если ты славы восхотел и чтоб в памяти потомков остаться, то пожалуйста. Только разве ж нормальный человек захочет, чтобы потомки его такими словами поминали? Я б и сам тебе сказал, да при женщинах и детях нельзя. А послушайте, хессе, – Оле словно в изумлении обвел взглядом собравшихся, – почему это столько приличных людей должны одного поганца ждать? Поважней дела в городе есть. А этот никуда не денется, крыльев-то нет. Или ты, дурная башка, надеешься, что тебя Хандел оттуда снимет? Если и снимет, так только затем, чтоб приподнять да треснуть! Спустишься, паразит, а уж тебя здесь встретят. Верно, молодцы?

Кхарнари одобрительно загудели, один из них погрозил засевшему на крыше поджигателю кулаком.

– Так что, – завершил свое воззвание Оле, – спускайся-ка лучше сейчас, а мы тебя до каталажки проводим. В целости и сохранности, обещаю.