Алексей Арутюнов - Туман мира

– О, нет. Сейчас я именно лишь перебираю варианты. Откуда же я могу знать, какой ответ ты раскопал в себе? У меня, разумеется, есть предположение. Но ведь если оно совпадет с тем, от чего ты так долго скрывался, это может… огорчить тебя. Чего мне совсем не хотелось бы.

Кроме того, цена, которую ты заплатил, утратив свой Мир, и которую с таким трудом выплачиваешь, может оказаться непомерно высокой за то, о чем ты услышишь. Я не хочу брать на себя такую ответственность.

– Мне кажется, или ты не для того завел этот разговор, чтобы оборвать его посередине?

Собеседник не удивился вопросу, помолчал снова, что-то обдумывая, и продолжил:

– Что ж, как считаешь нужным.

Основной силой, заставляющей человека двигаться вперед, – что в данном Мире, что в твоем – является не что иное, как страх смерти. Вполне известный факт. Но в то же время тема смерти пугает, вызывает серьезный внутренний дискомфорт. Потерю сил. Поэтому обыкновенная реакция психики любого нормального человека – недопущение длительного пребывания информации о смерти в его сознании. Что также является не менее известным фактом.

Но далеко не многие осознают, что может происходить на стыке этих двух явлений.

Страх смерти заставляет людей идти вперед, развиваться, действовать, но одновременно позиция психики не позволяет человеку однозначно объяснять себе свои поступки именно страхом смерти. И здесь возникают промежуточные причины…

– Что-то я не совсем понимаю. Страх смерти заставляет людей развиваться и действовать? Не слишком ли узкое понимание?

– Человек ищет бессмертия. И этим все сказано. Как только человек начинает осознавать присутствие смерти в Мире, он начинает стремиться к тому, чтобы скрыться от нее. Прямо или косвенно. Благосостояние, семья, дети, стремление к власти, известности, поиски Бога – все это не просто общественные штампы. Это расхожие схемы, как продлить себя. Как оставить свой собственный след в мире, присоединиться к вечному.

– Все равно пока не понимаю, как это относится к моему случаю. Детей у меня не было, к власти я не стремился. Причем здесь деньги, вообще не ясно.

– К твоему случаю эти примеры, действительно, отношения не имеют. Ты быстро достиг многих благ и получил доступ к определенным возможностям, но твой интеллект не позволил бы тебе использовать такие простые способы побега от смерти. Обманывать свой ум тебе в два раза сложнее, чем многим другим. И ты сгенерировал для себя изощренный и запутанный путь к бессмертию: иллюзию своего исключительного предназначения. Абстрактной цели, которую ты чувствуешь. Цели, установленной тебе, возможно, самим Создателем. И которая не известна даже тебе самому.

Это был почти беспроигрышный вариант: ведь нельзя оспорить неизвестное. Так ты отключил свой ум. Но беда в том, что неизвестное невозможно и реализовать. А потому появившийся в твоей голове вопрос насчет, собственно, деталей твоего предназначения не мог оставаться без ответа бесконечно долгое время. И постепенно идея поиска этого ответа завладела тобой, забирая все больше и больше времени.

Чем это обернулось в результате, ты знаешь.

Альберту понадобилось время, чтобы прочувствовать услышанное.

– Ты хочешь сказать, что вопрос, который я слышал в себе, имеет, как бы… не внешнее происхождение?

– Этот вопрос – твоя навязчивая идея, появившаяся в результате твоих же попыток обмануть собственный интеллект. Ты нарисовал себе иллюзию, что тебя ожидает нечто великое, грандиозное, вечное. Что-то недоступное и недостижимое для остальных.

Будь осторожен: у этих мыслей непростая природа… Тщеславие. Гордыня. Претенциозность.

Собеседник, за время разговора придвинувшийся к Альберту почти вплотную, откинулся на стуле и после небольшой паузы продолжил:

– Впрочем, это лишь мое предположение. И даже если ты найдешь это объяснение близким себе, если твои воспоминания дадут на него какой-то отклик, не нужно винить себя за все это. Как я уже говорил, одна ошибка, пусть даже серьезная, не должна становиться приговором.

Кроме того, эгоистичные побуждения нередко действительно приводят к великим результатам.

– Но Вильям и… маги Белого Креста… они же слышат Внутренний Зов, они ведут человечество к возможности прямого общения с Богом. И они тоже пришли к этому, прислушиваясь к себе… Так почему же…

– Твои новые друзья занимаются уникальной деятельностью. Но все они, боюсь, лишь обычные несчастные люди, которые безуспешно пытаются скрыться от вечного и непобедимого врага. Все, что они слышат, – это дыхание предстоящей смерти. Их отличие от большинства других людей лишь в том, что они умны, изобретательны и обладают знанием мощных техник, способных менять Мантру. И они уверены в своих действиях. Но ведь тебе известно, куда могут завести человека благие намерения…

В словах Леви, все время пребывавшего в состоянии полного спокойствия, на мгновение проскользнула злоба. Исчезнувшая, впрочем, так же мгновенно, как и появилась.

– Тебе сильно повезло, что ты имеешь возможность общаться с Вильямом. Знания, которыми он обладает, ты едва ли получишь от кого-то еще.

Но вместе с тем я рад, что именно ты оказался сейчас на этом месте, так как твой интеллект не позволит безусловно доверять каждому его слову.

Альберт на секунду почувствовал легкое головокружение. Посидев еще полминуты, он встал и, коротко попрощавшись с собеседником, пошел по направлению к дому.

В этот раз беседа с таинственным человеком заставила обратить на себя внимание. Одновременно с работой над встраиваемыми идеями, а постепенно и вместо нее, Альберт раз за разом возвращался к тому, о чем говорил Леви. Рассуждения последнего раскрывали альтернативную версию причин утраты Альбертом своего Мира – версию гораздо более прозаичную и унылую, версию, не несущую в себе никаких перспектив и как будто даже ставящую под вопрос саму необходимость поиска потерянного Мира. Еще до ознакомления с этой версией Альберт искренне считал свое положение близким к безвыходному, но сейчас начал понимать, что и оттуда было, что убавлять. Он начинал терять надежду. Терять смысл происходящего.

Помимо этого, точка зрения Леви порождала в Альберте сомнения в истинных мотивах работы лектора – его единственного проводника и опоры в окружающем Мире. Человека, недоверие к которому подразумевало под собой полное одиночество не только в едва знакомом пространстве, но и в себе самом.

В Леви не чувствовалось никакой враждебности. Никаких недобрых намерений. Но что хуже всего, версия, озвученная Леви, как будто и была той скрытой правдой, которую Альберт давно потерял глубоко в себе, пытаясь выжить в новой реальности.