Владимир Колосков - Разгром

– Ни того ни другого, – задумался Мельхиор. – Когда это произошло?

– Лет десять назад.

– Отдам Андзору должное, тогда у него хоть чувство юмора было.

Паласар чуть не подавился слюной от неожиданности.

– Нет, серьезно, – пустился в разъяснения Мельхиор, – если человек кидает камни вверх, он должен понимать, что рано или поздно ему прилетит по макушке. Не дело обвинять камни и ту силу, что тяжесть их влечет к земле. Я прицелил много птиц в зените и бросил к солнцу множество камней, и, если не увернусь, я не буду на них зол.

– Нет уж, – замотал головой Паласар, – решения ослеплять людей мне не по вкусу даже с перцем всех риторических уловок.

– Наверное, именно поэтому ты и идешь рядом со мной. Ты не принимаешь судьбу, но не принимать судьбу тоже судьба.

– Если не принимать судьбу – судьба, то лысый – цвет волос, лошадь – безгорбый верблюд, здоровье – еще одна болезнь, а жажды не существует, потому что отсутствие воды суть неотличимо от ее наличия, но мало кто рискнет доказать последнее утверждение на своей шкуре.

– Даже слушать не хочу, – оборвал Мельхиор. – Пришли!

Черная подземная река текла, как и вчера, две лампы на стене освещали контуры пещеры, несколько отверженных, приведенных болезнью и изгнанием к окончательному равнодушию, лежали в кельях. Королева и Хафар, каким-то образом опередивший спутников, сидели на драном персидском ковре посреди пещеры.

– Для вас есть дело, – без церемоний обратился волшебник к королеве. – Помогите спасти людей наверху.

– И что для этого надо сделать? – спросила королева, четко показывая, что содержание работы интересует ее больше, чем судьба жителей.

Мельхиор изложил свой замысел:

– В городе двое ворот: северные и восточные. Надо захватить сторожевые башни над воротами. И кое-что еще, но ворота – это самое сложное.

– А если не получится?

– Завтра города не будет, – предрек Мельхиор. – Я знаю это достоверно, ибо и мне в этом зрелище было предложено почетное место на дворцовом балконе.

– Зачем отказался?

– Соглашаться, что ли?

– Нам не под силу то, что ты просишь. Ворота охраняются. А согласись я, ты же понимаешь, что мой титул почетный, почти что шуточный. Сколько из нас не утратили окончательно силу и гордость? Тут каждый второй доволен крысиной долей.

– Твой сын думает иначе.

– Охрана ворот не сильна в это время года, – вступил Хафар. – Пьянство и дурман – вот праздник стражников, но все же многие из нас погибнут.

– О, мой сын презирает Андзора до дрожи в поджилках, – грустно рассмеялась королева. – Он бы пошел с армией, чтобы уронить Андзора с постамента, да вот беда – мой сын слепец, а из них не выходит доблестных воинов. Впрочем…

Королева задумалась. Желание сделать нечто значительное запало ей в душу. Сделать если не для себя, то для Хафара, чтобы насытить его ненависть.

– Я не могу собрать людей… это правда, – произнесла королева, – но король мог бы это сделать. В тебе есть сила, гнев, гордость. Ты никогда не думал стать королем, волшебник с севера?

– Ты предлагаешь мне взять тебя как жену? – удивился Мельхиор.

– Как еще мне встретить достойного мужа?

– Если прокаженным нужен король, то яснее убить тебя и сделать королем Хафара. Он пользуется успехом.

– Ладно, – с поникшей головой отвернулась отвергнутая королева, – пусть Хафар делает, что считает нужным.

Волшебник качнул головой в знак согласия. Его карты играли сами по себе, расклад улучшался, но оставался проигрышным.

– Пройдемся к доппельгангерам, – позвал волшебник рассказчика историй, – а, ты все еще не умеешь обращаться в летучую мышь. Ладно, я один, будь здесь где-нибудь.

– Я уговорю ее и остальных, – шепнул спутникам Хафар. – Даже из здоровых людей многие пойдут. Под покровом ночи мы еще кое-чего стоим, даже я, но нам нужен смышленый предводитель и оружие.

– Займись этим, – ответил волшебник, – я что-нибудь придумаю с вожаком.

– Ты и твой друг? – спросил Хафар.

– Нет, я буду во дворце, а Паласар не ходит дорогой крови. Кого-нибудь еще.

Волшебник обернулся ветром и просквозил в залу, где впервые говорил со жрицей. Все подходы туда были завалены, пещера окружена защитной магией. Брешь, однако, не пришлось долго искать.

Посредине зиял открытый проход в другой мир, над ним, уходя на неизвестную глубину в черную пустоту, парил круглый алтарь красного камня. От края до края в нем было два человеческих роста. Рядом стоял Косматый и наблюдал, как багряный алтарь медленно поднимается из прохода. Волшебник узнал его, хотя тот был, против обыкновения, в истинном сероголовом облике.

– Я думал, ты можешь прийти, – встретил гостя Косматый. – На меня не бросайся. Теперь закончить подъем может любой наш маг, а тебе лучше послушать.

– Вы обманули меня, что эта зала больше не нужна.

– Мы много лжем, – подтвердил Косматый.

– Ты необыкновенно расположен ко мне сегодня, – вопросительно сказал Мельхиор.

– Как и раньше, – подтвердил Косматый. – Я же оставлял для тебя проходы.

«Предусмотрительный хитрец», – подумал волшебник.

– Почему вы называете себя доппельгангерами? – спросил он вслед за этим.

– Потому что тебе хорошо знакомо это слово. Так нас называют в твоих землях. Нас часто путают с другими существами, а то и с выдумками. Доппельгангеры, сиды, ракшасы, гуи. А здесь мы джинны. Одни из джиннов. Где-то…

– Хватит. Я понял. Зачем и что это за камень?

– Это печать Баала, – бесстрастно ответил Косматый. – Еще нужен меч. Когда солнце поднимется в зенит, жрица мечом расколет печать и Баал выйдет наружу. Мы используем печать, чтобы указать место, а меч служит проводником божественной силы. Не тревожься до срока. Баал очень далеко, сюда придет только его тень, сборщик дани, пожинающий беззащитные жертвы, назначенные жрицей. Не советую быть поблизости, когда это случится.

– Я вижу, ты мне не враг. Преданность жрице не оплачивается достойно?

– Среди наших я древний. Я древнее жрицы и всего жреческого рода. Я помню наш мир до Баала. Я помню нас до тех пор, как мы стали послушными куклами, которые и смеяться позволяют себе, только изменив внешний облик. Я помню нас еще не принявшими серый цвет слуг. Мы всегда были странниками и всегда меняли облик, как одежду. До Баала мы путешествовали, чтобы устраивать шутки себе на потеху. Мы оставили след и в ваших легендах. Ваш Локи был кто-то наш. Кому придет в голову мысль превращаться в кобылу, чтобы отвлечь от работы жеребца, а потом и родить от него, как не доппельгангеру? Уж точно не колдуну вроде тебя, для таких дел вы, маги, слишком серьезны. Но к делу. Я недоволен тем, что происходит, и маятник моей верности движется к среднему положению. Ты не сможешь победить нас здесь, но ты, как никто, искусен в иллюзиях и можешь попытать счастье в нашем мире. Следуй за нами, когда все закончится. Проход будет открыт какое-то время после. Теперь уходи. Здесь твое волшебство бессильно.