Кристина О. Робер - Преданные. Лабиринты памяти

– И я об этом, – поддакивала Дженни.

Саша нетерпеливо фыркнул. Он всегда считал, что язык Дженни Тейлор стал длинным от недостатка внимания. Не проходило и дня, чтоб из ее уст не вылетала очередная сплетня с сюжетом покруче спилберговского блокбастера. Поэтому совсем не удивительно, что для доброй половины учащихся Дженни стала бесценным другом.

– Эй, в младший класс завезли близняшек, – наклонившись к другу, сообщил Доминик. Его губы растянулись в довольной улыбке. – Метиски, представляешь? Парни говорят, красотки!

– Тебе было мало прошлогодней истории с малолетней недотрогой? – заметил Патрик. Они с Сашей переглянулись и как по сигналу разразились смехом.

Доминик насупился и хотел было ответить, но вдруг замер и посмотрел в сторону балкона: Ника, Мари и Дэвис только что вернулись в комнату. Парень самодовольно хмыкнул и двинулся в их сторону.

– Эй, новенькая, тебя не учили в помещении головные уборы снимать? Элитный пансионат все-таки, – с этими словами парень дернул козырек ее кепки вверх, обнажив плотно стянутый пучок иссиня-черных волос.

В следующий момент произошло нечто совсем неожиданное. Девушка молниеносно схватила его за запястье левой руки, вывернула на девяносто градусов и с неведомой силой потянула вниз. Доминик громко вскрикнул и выпустил кепку из рук. Ему пришлось согнуться чуть ли не пополам, чтобы хоть как-то уменьшить боль от ее хватки.

Все замолчали и с изумлением посмотрели в их сторону. Саша выпрямился. Судя по мучительному выражению лица, его другу действительно было больно, и это никак не укладывалось в общую картину. Новенькая выглядела слишком маленькой, чтобы вытворять такое с парнем больше себя почти в два раза.

– Сломаю, если еще раз тронешь, – вкрадчиво сказала она, наклонившись к Доминику. Парень молча метал в ее сторону злобные молнии.

Девушка отпустила его руку и подняла кепку. И тут произошло кое-что еще. Саша поймал ее взгляд и будто онемел. Яркие, как два синих пламени, глаза, казалось, прожгли его насквозь. Внутри что-то резко шевельнулось и устремилось наружу. Словно в его теле кто-то дремал и вдруг проснулся. Будто от толчка он даже немного подался вперед. Как будто часть его узнала…

Новенькая поспешно нахлобучила кепку на голову и выбежала из комнаты. Проводив ее взглядом, старшеклассники посмотрели на Доминика. Парень недовольно растирал больное запястье и бурчал проклятья в сторону захлопнувшейся двери.

– Таких нужно изолировать от порядочного общества, – первой прервала молчание Барбара, подходя к однокласснику. – Ого, даже след остался, – объявила она, посмотрев на его руку: кожа на запястье изрядно покраснела. – Совсем больная!

Саша ее не слушал. Да, новенькая оказалась еще более странной, чем все они думали. Но в тот короткий момент, когда их взгляды встретились, Саша понял кое-что более важное: он знал ее. И теперь оставалось вспомнить, откуда.

Лидия плотнее завернулась в меховую накидку. Она старалась не выдавать тревоги, но в круглом шатре Миккаи было предательски холодно, и руки невольно тряслись. Ведьма плавно шагала вдоль стен, увешанных амулетами, и поджигала свечи. На молодом лице, покрытом россыпью мелких шрамов, застыла кроткая улыбка. Лидия не сомневалась: Миккая издевается над ней, всем видом дает понять, что не считает визит важным, и лишь делает одолжение, позволив находиться в своем доме.

– Твои приемы устарели – мне давно не страшно, – тихо, но отчетливо сказала Лидия.

Миккая повернулась к ней и рассмеялась. В черных глазах-жуках плясали языки пламени, и в едком тусклом свете ее лицо выглядело на редкость безобразно.

– Я не пугаю тебя, дорогая, а лишь напоминаю, что факт давнего знакомства не делает меня твоим другом, – нараспев ответила она. – Ты давно не императрица, а мне уже не триста.

– Не всем возраст ум прибавляет, – усмехнулась Лидия, не отводя взгляд от ведьмы.

– Как точно, – кивнула Миккая. Она перестала улыбаться. – Не всем…

Последняя фраза прозвучала с большой долей сожаления. Лидия нахмурилась, но промолчала. Ведьма погасила спичку, подошла к маленькому деревянному столику и принялась заваривать чай. Она занесла руку над медным котелком, и из него тут же повалил густой пар и заполнил шатер запахами лесных трав. Лидия не помнила, как они называются, но ясно воображала их вкус: мягкий, пряный и немного сладкий. Миккая наполнила горячей жидкостью пиалу и протянула женщине:

– Садись и пей, согреешься хоть.

Лидия приняла напиток и опустилась на мягкую серую шкуру на полу, скрещивая ноги по-турецки. Миккая расположилась напротив своей гостьи. Какое-то время женщины молчали. Лидия сделала глоток: обжигающая жидкость волной разлилась по телу, и стало тепло. Она улыбнулась и принялась следить за языками пламени – такими неспокойными, будто их все время тревожил ветер. Они выхватывали из темноты ведьмовские амулеты, на мгновение придавая им устрашающий вид. Женщина вспомнила, как впервые оказалась здесь, как пугалась теней, гуляющих по шатру, как вздрагивала всякий раз, когда подвесные колокольчики приходили в действие, будто их расшатывали невидимые пальцы, как долго не решалась пить чай, отказываясь верить чистым помыслам ведьмы. Это было давно, почти пятьдесят лет назад. Сейчас Лидия с наслаждением ловила каждый звук этого мистического места и жалела лишь о том, что никогда не станет желанным гостем Миккаи.

– Ты постарела, – сказала Лидия. – Не лицом, а душой.

Миккая посмотрела на женщину, и в ее глазах ясно считывалась грусть.

– Вы так глупы, Севастьяновы, так глупы. Думаете, что поступили умно, но это же обман, – ведьма говорила тихо и спокойно, но ее голос был пропитан едва уловимыми нотками горечи. – Ты знаешь, что для меня значит родная кровь, но даже я не стану рисковать всем миром ради спасения одного человека.

– Она будущая императрица, – возразила Лидия.

– Она не наша. Уже давно не наша. Пойми ты это. Ты похоронила ее шестнадцать лет назад, похоронила с миром и оплакала. Так зачем было возвращать? В нашем мире так много демонов, и ты хочешь впустить еще одного?

– Она ребенок, а не демон.

Миккая усмехнулась, уставившись в пиалу.

– Пророчества не лгут, Лидия.

– Вы, ведьмы, так узко мыслите, – женщина слегка повысила голос. Внутри все закипало, и ей стоило больших усилий сдержаться. – Все эти пророчества, разве они нужны не для того, чтобы иметь возможность все изменить? Да и разве в нем говорится о том, что именно Ника приведет наши миры к разрушению? Этот заносчивый старик предсказал войну, и все.

– Но он предсказал это в годы ее нахождения здесь!