Кристина О. Робер - Преданные. Лабиринты памяти

– Ника, она вполне адекватная, – неожиданно продолжил Дэвис. Он пытливо смотрел на Мари, будто пытался прочесть ее мысли. – Но ты особо не рассчитывай, что сможешь разговорить ее. Мне кажется, она здесь только потому, что мать настояла. Нике совершенно не интересно получать высокие баллы и готовиться к поступлению в крутые универы. Уверен, она просто хочет пережить этот год. Лучше не трогай ее, просто забей. Я о тебе забочусь, – поспешно добавил он, заметив, как Мари нахмурилась. – Ты у меня добрая и всем хочешь помочь. Не хочу, чтоб ты тратила силы на нее и не оставляла ничего мне.

Дэвис улыбнулся и Мари поддалась его обаянию. Она поцеловала его в губы и принялась за сэндвич.

Новенькой рядом не было, и Саша испытывал спокойствие. Наверное, вместо того, чтобы искать подход к ней, стоит поговорить с братом. Может, его усиливающаяся тревога рядом с Никой – просто совпадение. В их мире все бывает.

Для старшеклассников год обещал быть насыщенным. Уже к концу первого учебного дня школьники изнывали от обилия и сложности домашней работы. Преподаватели стали жестче относиться к своим занятиям и требовали неукоснительной дисциплины. Патрик схлопотал эссе по химии за то, что едва не отравил половину школы, наобум смешав все, что стояло на лабораторном столе. Из его колбы повалил густой едкий дым, и все в панике покинули помещение. Пришлось несколько часов провести на улице, пока в учебном корпусе работала усиленная вентиляция. Миссис Гибс на весь двор отчитывала парня, а Саша и Доминик, согнувшись пополам, беззвучно ржали за спинами одноклассников.

– Соляная кислота – очень смешно, – шипела Барбара в их сторону.

– Всегда готовы помочь другу приготовить правильное зелье, – сквозь смех выдавил Доминик.

Помимо халатных школьников, еще одной головной болью преподавателей стала Ника Севастьянова. На все претензии по поводу отсутствия школьный формы она равнодушно молчала. На математике ее даже выгнали из класса, отправив к директору писать объяснительную. Новенькую, казалось, нисколько не смутил этот жест: натянув капюшон на лоб, она спокойно покинула помещение.

Когда занятия закончились, Ника куда-то испарилась, и Мари увидела ее только вечером, когда вернулась в спальню: укрывшись с головой, девушка спала.

С Мэридит Дикман класс снова встретился к концу второго учебного дня. Новенькая так и не надела школьную форму, и заместитель декана сдержала свое обещание. Она не стала пускаться в рассуждения о пренебрежении школьными правилами и не стала выяснять отношения с новенькой на виду у всех.

– Добрый день! – ее взгляд метнулся в сторону бунтарки. – На следующем занятии вы пишете аттестационную контрольную по списку литературы, рекомендованной для чтения в первом семестре.

Конец ее фразы утонул в шквале возмущений.

– Это несправедливо! – кричала Стейси. От злости на ее глаза выступили слезы.

– Мы не успеем подготовиться! – подхватил Патрик.

– Исключите ее, зачем нам жизнь портить!

– Зачем принимать в нашу школу непонятно кого, а потом наказывать всех!

Мари молчала, и Ника тоже. Она по-прежнему смотрела в стол. На какое-то мгновение Мари показалось, что ее соседка дернулась – будто готова была уйти, но нет: Ника продолжала спокойно сидеть на месте.

Мэридит Дикман выждала, пока все выскажут все, что накипело, и спустя пять минут продолжила как ни в чем не бывало:

– А теперь перейдем к теме урока.

Пожалуй, это было самое напряженное занятие. На лицах школьников застыли гримасы злости. Мари видела, как Стейси и Барбара то и дело свирепо переглядываются, а Доминик что-то нашептывает Саше. Ее саму не особо беспокоил результат преждевременной аттестации, но для многих оценка ниже «A» могла стать настоящим ударом. Например, все знали, что Стейси мечтает о журналистике в «Лиге Плюща» на Западе. Прошлые два года она усердно изучала литературу и филологию, чтобы попасть в класс Мэридит Дикман и набрать высшие баллы для поступления.

По звонку Мэридит Дикман покинула класс, и школьники стали с шумом собирать вещи. Ника тоже поднялась.

– Стой, – сказала Мари.

Новенькая посмотрела на нее с легким удивлением.

– Слушай, ты ведешь себя, как полная свинья, – Мари говорила спокойно, стараясь не отводить взгляд. Глаза у Ники были очень необычные, ярко-синие, с ноткой какого-то пугающего магического притяжения. – Пусть ты приехала сюда скоротать год, развлечься, отдохнуть или еще что, да и кому какое дело, но не надо подставлять других. Что с тобой будет, если наденешь эту чертову форму?

Новенькая какое-то время молча смотрела на нее, затем грустно усмехнулась и вышла из класса, оставив Мари в недоумении.

Дело было не в форме, а скорее, в том, чтобы вести себя так, как все – нормально.

«Но я ненормальная, я не смогу, как все».

В этом было сложно признаться даже самой себе.

После урока Мэридит Дикман Ника покинула учебный корпус и побежала на поиски укромного местечка – туда, где ее не сможет найти ни один школьник или преподаватель. Территория пансионата была огромной: две открытые спортивные площадки с трибунами, загон с лошадьми, летние веранды со столами и стульями для внеклассных групповых занятий. За всеми этими атрибутами Ника к своему счастью обнаружила старые полуразрушенные лавочки и маленькие беседки с навесами, обнесенные светоотражающей лентой – скорее всего, место, подготовленное для сноса или реконструкции, – идеальный объект для одиночек, за которым Мэридит Дикман вряд ли ведет наблюдение. Пройдя под лентой, девушка опустилась на ступеньки одной из беседок и достала со дна рюкзака смятую пачку сигарет.

Реакция этих людей была для нее привычной: не гламурная, не общительная, замкнутая, не такая, как принято, дикарка, отброс. Ну и пусть! Только раньше Ника никогда не оказывалась в таком ограниченном пространстве. Даже в самой приличной школе всегда находились похожие на нее. Можно было защищаться – после занятий коротать вечера в других компаниях, возвращаться в знакомую среду обитания. Всегда был баланс между тем, как надо, и тем, как хочется.

Остался ли на свете хоть один человек, который понимал ее молчание? Наверное, Джейсон мог бы, если бы оставил навязчивую идею сделать из нее человека. Он часто твердил, что, несмотря на все несчастья и неудачи, Ника способна наслаждаться простыми радостями подростковой жизни, если бы захотела, если бы поняла, что некоторым людям можно доверять, что не все предают и что люди умеют дружить и любить бескорыстно. Но чтобы все это получить, она сама должна стать чуточку мягче.

Но как верить мужчине, который однажды сам использовал ее в своей работе, а затем неоднократно напоминал, что с прошлыми заслугами нет смысла рассчитывать на хорошую жизнь.