Дмитрий Аверков - Парсек. Бастард Вселенной. В поисках своей единственной

– Нами гнушаются обитатели ближних планет и дальних, а ты тут нарисовался непонятно откуда и прямо сразу собрался жениться. Обоснуй.

Мишка подошел к Марьюшке, взял ее за руку и твердо сказал:

– Она – главная часть моей жизни.

– Да что ж в ней такого особенного? – поинтересовались Рукастые. – Руки у нее не развиты: короткие и слабые. Может, тебе среди наших невесту подыскать?

– Ну, у нее другое зато неплохо развито, – встряли левополушарные. – Единственный недостаток – голова маленькая.

– Во фракции Марьюшка вступать отказалась, правда, ни одной из них она особо и не подходит, – отметили правополушарные и спросили участливо: – А ты, инопланетянин, что делать умеешь? К какой трудовой группе думаешь примкнуть? Ты бы нам мог пригодиться. В крайнем случае, Шароходы тебя примут.

– Только к Марьюшке собираюсь примкнуть, – уже заметно нервничая, ответил Парсек.

– А ты вообще всех закромийек видел? – выспрашивали Языкастые. – Не спешишь ли? У вас на планете невест совсем нет, что ли?

– Я уже сделал свой окончательный выбор, – ответил Парсек.

Твердость и уверенность чужака в своих чувствах к Марьюшке только распаляли недовольство закромийцев, и они еще долго обсуждали девушку, припоминая ее былые промахи и ошибки. Особенно проявили в этом старание Языкастые. Мишка по просьбе закромийки мужественно терпел все их нападки и обвинения. Неожиданно представители непонятной подгруппы Большеголовых выступили в поддержку союза юноши и девушки:

– Марьюшка – статная, еще и пробоотборщиком трудится – хороший выбор! У нас к ней претензий нет.

Когда Парсек это услышал, то решил, что работники элеватора уже вдоволь потешили свои языки и вот-вот вся эта говорильня закончится и им с Марьюшкой дадут коллективное «добро» на брак и совместное проживание. Но его выводы были поспешными и абсолютно неверными.

– Претензии у нас есть к тебе, инопланетянин, – заявили Языкастые. – Позволить иноземцу жениться на закромийке мы не можем, поскольку ты не чтишь наших традиций, не участвуешь в планетарном ритуале. Да и вообще пора тебе убираться с нашей планеты. Чужой ты нам.

Труженики элеватора утвердительно загалдели и разошлись по рабочим местам.

– И что теперь? – недоуменно спросил Мишка у Марьюшки.

– Все, – всхлипнула девушка, – ничего у нас с тобой не выйдет. Не позволят они.

– Ты же хотела, чтобы я тебя с собой забрал! – воскликнул Парсек. – Так зачем нам их одобрение, если мы все равно улетим отсюда?

– Без разрешения я не могу, – уперлась Марьюшка. – Пожениться мы должны по-закромийски.

Юноша удивился тому, что девушка так легко ставит общественное мнение во главу угла, пренебрегая личными интересами, тем более в таком интимном вопросе, как замужество, но вынужден был уважать ее нравственные порывы, желание блюсти общепринятые законы и нормы закромийской цивилизации. Он целые сутки не высовывал носа из гостиницы, размышляя, как выйти из этого положения, как разрулить ситуацию так, чтобы каждая заинтересованная сторона получила полное удовлетворение. Парсеку потребовалось в туалет (ждать планетарного ритуала, а тем более участвовать в нем – он не собирался), и это натолкнуло его на занятную мысль…

Мишка припомнил старинный рецепт слабительного, действующего удручающе неожиданно и насмешливо продолжительно. Чтобы собрать необходимые компоненты, ему пришлось отыскать на площади, где кормили всех и всегда, кухонные кладовые, а затем еще парочку ингредиентов для зелья выторговать у четырехрукого спекулянта, стараясь провернуть задуманное дельце с особой осторожностью и не дать никому повода заподозрить его в подготовке «диверсии». Все получилось как нельзя лучше. Когда работники элеватора пришли пообедать на площадь, Парсек, уже познакомившись с одной из девушек, обслуживающей столы, получил доступ на кухню и незаметно опустил свое зелье в котел с варевом. Чуть позже он с показным расстроенным видом подошел к обедающим элеваторщикам, поставил на стол несколько бутылок горячительных напитков, которые раздобыл у Четырехруких, и предложил чисто символически отметить его убытие с планеты. Закромийцы были не против. Мишка сел рядом с Марьюшкой, уставив на нее печальные глаза, и приложил все усилия, чтобы она не отведала блюда с его «сюрпризом». У Марьюшки что-то сделалось с лицом: каждым искривлением окологубных и лобных линий она показывала, как сейчас несчастлива. Юноша незаметно стискивал ее руку, чтобы подбодрить. Обеденный перерыв закончился, и закромийцы, насытившись, вдохновенно двинулись навстречу своим будущим трудовым подвигам. Парсек неспешно отправился за ними и устроился поудобнее на скамейке у главного входа в элеватор. Ждать пришлось недолго: зажимая руками межягодичное пространство, труженики один за другим пулей вылетали из элеватора, нервно озираясь и устремляясь к ближайшим кустам. А Мишка тем временем громким и нудно-протяжным голосом оповещал:

– До планетарного ритуала осталось два часа!

Когда со смущенным и раздавленным видом «нарушители» возвращались назад, Мишка тщательно фиксировал их имена, записывая в блокнот, а они в свою очередь умоляли его не предавать огласке случившийся казус. Находчивый Парсек тут же предлагал им подписать коллективное письмо в поддержку его союза с Марьюшкой, которое он подготовил заранее…

На вскоре проведенном повторном обсуждении возможности бракосочетания закромийки и инопланетянина практически все работники элеватора (в полном составе те, что обедали на площади) проголосовали «за». Теперь Марьюшка была рада и счастлива беспредельно. Сроки заключения брака определили сразу же – устроить свадебную церемонию незамедлительно, после того как жених и невеста приготовят огромный праздничный каравай без чьей-либо помощи. Марьюшка приступила к этому занятию безотлагательно, Парсек подключился чуть позже. Вначале он хотел прояснить некоторые нюансы их будущей совместной жизни на планете, если вдруг улететь сразу не получится. Потолковав с Большеголовыми, Мишка решил как можно скорее покинуть Закрома вместе с Марьюшкой, поскольку перспективы его дальнейшего существования на планете были отнюдь не радужными – местные обитатели надумали отправить его к Кормчим в поля, мол, надо нелегким трудом заработать право считаться закромийцем. А там, в бескрайних полях, он может запросто затеряться и превратиться в легенду, как и прочие Кормчие…

Наконец-то каравай был испечен, и закромийцы собрались за столами на главной площади. Дабы соблюсти традиции молодожены должны были поднести каравай к каждому гостю, тот отщипывал кусочек, а жених и невеста, обливаясь потом, обязаны были тащить угощение дальше. Когда весь круг был пройден и Парсек намеревался усесться на свое место, Марьюшка шепнула ему, что нужно раздавать каравай гостям, пока от него не останется ни крошки. Мишка, еле сдерживаясь, мысленно проклинал местных жителей и их дурацкие обычаи. Но он даже и не подозревал, что его ждет в ближайшем будущем. После продолжительного застолья гости организованно встали и отправились к пшеничному полю, увлекая за собой и молодоженов. Неожиданно закромийцы образовали большой праздничный круг вместо обычных повседневных колонн и в его середину вывели Парсека. Раздался механический призыв национального Лидера, все нетерпеливо включились в планетарный ритуал, не отрывая глаз от Мишки. Он замер в центре торжественно справляющих свои потребности закромийцев, но присоединяться к ним не стал и в этот раз. Как только последний абориген поднялся во весь рост и застегнул штаны, раздался гулкий недовольный ропот участников ритуала. Они кривились и плевали в сторону Парсека, пока один из Языкастых не выразил всеобщее мнение: