Оксана Станишевская - Несколько эпизодов из жизни людей и демонов

Я снова взглянула на камин. На его полке разместилась целая кунсткамера в миниатюре. Здесь бок о бок вытянулись в ряд, по-порядку: статуя многорукого индийского божества с лицом слона; ярко раскрашенная маска шамана из племени, обитающего на другом континенте; резная шкатулка; чернильница с пером; кастрюлька с длинной ручкой, используемая некоторыми народами для приготовления напитка «кофе»; склянка тёмного стекла с притёртой стеклянной же пробкой; вазочка с печеньем. И, с краю, довольно крупный серый булыжник неправильной формы.

Булыжник почему-то привлёк моё особое внимание. То ли своей неуместностью в жилище учёного человека… То ли напомнил о чём-то… Прихотливостью изгибов и выщербин своей поверхности он располагал досужего наблюдателя к философическим размышлениям о смысле бытия.

Огня в камине, естественно, не было, ибо никто не потрудился заняться его разведением. Среди углей тускло отсвечивал металлическим боком небольшой тигель, установленный на треножнике. (Для тех, кто никогда не увлекался ни алхимией, ни тяжёлой промышленностью, поясню: тигель – это такая посудина конической формы, сужающаяся книзу, с толстыми стенками, предназначенная для расплавления тугоплавких веществ. Все уважающие себя алхимики и чернокнижники пытаются в тиглях переплавлять свинец в золото. Для тех, кто знаком с законами физики, совершенно очевидно, что такое превращение невозможно без ядерного синтеза. А для организации полноценного ядерного синтеза огня и тигля, как правило, маловато. Нужен ещё хотя бы философский камень…).

Из любопытства я подошла поближе к камину и заглянула внутрь, чтобы узнать, что за варево готовил мой колдун. На дне тигля, сквозь слой копоти, поблескивал свеженький слиток золота.

– Испачкаешься, – предупредил Фламмель. – Там копоти полно. Давно не чистил.

– Ты зачем золото в камине держишь? – только и смогла спросить я. В памяти всплыли недавние визиты к ювелирам. Поди, уже волосы на себе рвут с горя, бедолаги…

– А что? – невинно поинтересовался хозяин дома.

– Украдут же!

– Ерунда, – отмахнулся Фламмель.

– Ну, как знаешь, – я вернулась к столу и расположилась на одном из стульев. Стул был жёсткий.

– Кофе хочешь? – смилостивился хозяин.

– Спрашиваешь! Кстати, где взял?

– Мне из Турции привозят. Знакомые, с оказией.

– Что-то я больше ни у кого здесь, в городе, его не видела.

– А его здесь не пьют. Не принято как-то… Может, возить дорого… Да и вкус – на любителя.

Разговор возобновился, когда Фламмель пододвинул мне чашечку с ароматной чёрной жидкостью.

– У тебя, кажется, дело ко мне какое-то было. Срочное, – напомнил он.

– Ах, да, – я так зацепилась мыслями за золото в камине, что почти позабыла о первоначальной цели своего визита.

– Да… – я медлила, не зная, как начать разговор. – Как у вас, людей, принято объясняться в любви? – рубанула я, наконец, с плеча.

– Что??? – Фламмель вскинул брови. – Зачем тебе это?

Я ждала такого вопроса. И не могла дать на него вразумительный ответ. Не стану же я, в самом деле, делиться переживаниями с потенциальным клиентом. Да что там с клиентом – возможно даже с будущим рабом! Ибо он – нужно постоянно об этом помнить – чернокнижник, а, стало быть, готов продать свою душу любому более-менее сметливому дьяволу. Почему бы не мне? В своё время… Пока просто некогда этим заниматься.

– Так, любопытно, – отвечала я, стараясь казаться невозмутимой, и в то же время – не в силах скрыть раздражение. – Уж коль скоро я живу среди вас… Хочу узнать о вас побольше.

– А кто тебе объясняться собрался?

Нет, ну он мужчина или базарная сплетница? Неужели он не видит, что дама желает оградить свою личную жизнь от обсуждения?!

– Много претендентов, – бросила я высокомерно.

– Те стражники? Которые приставали к тебе ночью в парке?

Пока я размышляла, как бы так повыразительнее объяснить человеку, насколько страшен воздушный демон в гневе, Фламмель допил свой кофе. Внезапно он вскочил на ноги и рухнул передо мной на одно колено.

– Мадам! – Фламмель прижал левую ладонь к своему сердцу, а правой ловко уловил мою руку. – То есть, мадмуазель! Вся моя прежняя жизнь была подобна жаркой бесплодной пустыне. Под палящим солнцем брёл я к неведомой обетованной земле, как одинокий паладин. И в тот миг, когда я уже готов был переступить грань отчаяния, утратив всякую надежду на спасение, Вы предстали передо мной, как животворный оазис! Вы и есть животворный оазис в пустыне моего одиночества. В Ваших руках сплетаются все нити моей судьбы. Вы – мой утраченный рай! Позвольте же припасть к Вам, как к неиссякающему источнику благодати. Позвольте покаянному грешнику вернуться в небесные чертоги!

Фламмель поглядел в моё оторопелое лицо своими честными глазами и запечатлел на моей кисти горячий, хотя и несколько театральный, поцелуй.

– Вот, примерно так, – сообщил он будничным тоном, встав и отряхивая колено.

– И что? – поинтересовалась я осторожно.

– В большинстве случаев срабатывает.

– В большинстве случаев?!

– В семи – восьми случаях из десяти, – уточнил он.

– А остальные… два – три?

– У них принципы. Или проблемы со здоровьем. Всяко случается…

Я задумалась. Вообще-то, его информация была мало применима к моей ситуации.

– Ладно, я поняла, – заговорила я. – Так в вашем мире мужчина объясняется с женщиной. А если… наоборот?

– Наоборот? – колдун выглядел озадаченным. – Не, наоборот не получится.

– Почему?

– Видишь ли… Женщина – такое существо… В ней слишком много вашего, дьявольского. Она никогда сама не признается. Будет молчать до последнего. Намекать – это пожалуйста: взглядами, вздохами, телодвижениями, выражением лица… Одеждой…. – (Фламмель покосился в вырез моего платья. Однако, там ничего особо вызывающего не просматривалось. Всё самое ценное было надёжно скрыто). – Но вот чтобы прямо сообщить обо всём словами – никогда!

– Но почему?!

– А чтобы высосать все соки у своей несчастной жертвы. И переложить всю ответственность.

– Как это?

– Ну, понимаешь… Сначала мужчина, имевший несчастье поддаться влечениям, героически молчит и ждёт, пока женщина рухнет в его объятья. Потому что по ней видно, что она уже полностью созрела. Сам-то он уже давно созрел и готов к активному, так сказать, взаимодействию… Их отношениям ничто не препятствует, так как, предположим, оба свободны, то есть, не скованы ни узами брака, ни какими другими обетами. Однако, время идёт, но ничего не происходит: дама лишь одаряет его загадочными взглядами и томными улыбками, а в исключительных случаях – нежным пожатием руки. В конце концов, мужчина, как человек дела, заявляет: сударыня, к чему терять время, мы ведь оба прекрасно понимаем… Она отвечает: да. И оба предаются акту любви.