Валерий Тимофеев - Фирма «Лэн и Лэна». Подпольные мужички – 2

– И вовсе непохожи! Мой в шапке.

– А мой в кепке!

– В этом и будет все их отличие, чтобы нам не запутаться. Ровно в пятнадцать часов снимаете мозговые опилки с батареи, приносите сюда, остужаете до половины четвертого под вентилятором, и только после этого набиваете мужичкам головы.

– И… набиваем… мужичкам… – записывает в блокнот Ван.

– Голыми, – подсказывает Хван.

– Какими голыми? – чиркает в блокноте Ван. – Не сбивай меня! Го-ло-вы!

– В шестнадцать часов… пиши-пиши, не вертись, заканчиваете работу по набивке головы и ставите сушить готовое изделие вот на эту вот полку в шкафу.

– Кого первого ставить? – спрашивает Ван.

– Мой будет первый! – подпрыгивает Хван.

– А если мой первый?

– Кого первого наполните, тот и будет первым, – с умыслом отвечает Лэн. Это чтобы мужички ворон не ловили, с работой не затягивали и на часы почаще посматривали.

– Все понятно?

– Все понятно!

– Если вопросов нет, я ухожу.

– А если вопросы есть? – спрашивает Хван.

– Их задают, – говорит Ван.

– А если не задают?

– Значит, вопросов нет!

Попридурявшись таким образом, подмастерья проводили Лэна до двери и вернулись в библиотеку.

– Начинаем? – спросил Хван.

– А чего ты у меня спрашиваешь?

– Ну, ты же старший!

Ван почесал затылок, посмотрел на часы и придумал.

– Схожу за Лэной.

– Мой будет первым.

– И мой будет первым!

– Наши оба будут первыми! – тараторили Ван и Хван.

Под такие вихляния и споры они быстренько набили тела мужичков соломой и трухой.

– Лэн! Посмотри на моего Чур Бука! – просит Ван. – Хватит?

– Достаточно, – Лена надавила здесь, поправила там, утрамбовала в рукавах и заштопала дыру на животе Чубука.

– Лэн! Моего! Посмотри моего Чур Бака! – притопывает от нетерпения Хван. – А ему хватит?

И Чубаку после правки и трамбовки зашили нитками живот.

– Как понадоблюсь – зовите, – с этими словами Лена ушла в свою комнату.

– Неси мозговые опилки, – говорит Хван. – Ты главный!

– Я – старший, значит, я приказываю, а не ты! – наводит порядок Ван. – Это ты давай быстро неси мозговые опилки.

Хван в два прыжка оказался у двери.

– А сколько времени? Уже пора?

– Нет, не пора, – сразу поскучнел Ван. – Еще час ждать, и потом еще половину!

– Что будем делать?

– Читать!

– Нет бегать! Чур, ты галишь!

– А ведро с тряпкой не хочешь? Подъезд что-то некоторые давно не мыли.

– Ну вот, все настроение испортил!

Мужички пошли в комнату Васи и сели возле батареи. Они смотрели, как сушатся мозговые опилки и считали оставшиеся минуты.

– Долго еще ждать?

– Час и двадцать минут.

Хван нахмурил брови, подпер подбородок руками и начал считать.

– Раз, два… – А сейчас долго?

– Час и девятнадцать минут. Ты только что спрашивал!

Хван оторвался от созерцания батареи.

– Стрелки вообще на месте стоят. Умерли?

Теперь он смотрел на рыбок, плавающих в аквариуме.

– Эй, рыбки! А гребите быстрее! Ну? Давайте наперегонки!

Рыбки делали вид, что не слышат Хвана, и плавали неспешно.

– Сейчас я вас подгоню!

Хван забрался сначала на стол с аквариумом, потом на верхний угол аквариума и, закатав рукав, полез в воду.

– Давайте, на старт, внимание, марш!

Всей пятерней он сунулся в воду и начал подталкивать рыбок. Рыбки, вместо того, чтобы плавать наперегонки, бросились наутек и попрятались кто в кустах, а кто в больших раковинах.

– Ах, вы так?

И опять полез в воду, уже двумя руками.

Ладно бы сачком – тут и гупешки, и меченосцы привычные – раз в месяц Вася их из аквариума в трехлитровую банку пересаживает, когда воду меняет и аквариум чистит. А вот когда их руками ловят, неизвестно – когда еще с мылом мытыми, тут уж держись, то есть:

«Шухер! Спасайся, кто может!»

Брызги были аж до потолка.

А на батарее в это время…

И подмокли мозговые опилки.

Оба мешочка!

Откуда рыбкам знать, что рядом ответственная работа идет и подмоченные мозговые опилки – это вам совсем не пустяк.

А Ван и Хван куда смотрят?

На часы смотрят.

А надо было еще и по сторонам смотреть и мокрые пятна вовремя обнаружить. Всего-то делов – перевернуть марлевые мешочки и лишних полчаса на батарее подсушить. Но, то ли торопились помощники и не углядели нарушения инструкции, то ли за планом погнались и рукой на такой пустяк махнули, только…

– Все! Пятнадцать часов! – повторил за кукушкой Ван и, схватив мешочки с мозговыми опилками, полетел в библиотеку. – Мой будет первым!

– И мой будет первым!

И попали эти подмокшие мозговые опилки – кстати, самая важная во всех подпольных мужичках составляющая, в головы двум очередным изделиям производственного цеха.

Чубук и Чубак – так в сопроводительных документах значилось и на табличках, к их ногам привязанных. Там еще было написано: – дата изготовления, порядковый номер и ответственные за выпуск.

Чур Бук и Чур Бак – так их, дурачась, Ван и Хван обзывали. Знали бы они, как они почти угадали с именами.

Потому что из-за их халатности вышел производственный брак.

Но выявится он только спустя много дней.

Как и положено по технологии, отстояли новые изделия в сушильном шкафу свой срок, остудились под вентилятором и перешли в первый подготовительный класс.

Лэн для них и для всех новеньких специальную программу разработал. Должны же они знать, как ходить, как со старшими разговаривать, как вести себя за столом и в гостях. Да мало ли чего для выхода в свет еще знать надо! Даже лампочку включать, руки с мылом помыть мы не с пеленок умеем, а по жизни учимся.

Только-то и разницы, что человек от рождения до первого класса аж долгих семь лет идет, а у подпольного мужичка и семи недель на такой длинный путь нет.

Вот такая плотная система обучения, прямо спрессованная. Каждый день – новые уроки и новые знания. И, стоит сегодня что-то не выучить, завтра повторять тебе не будут. У Лэна все просто, как говорится, ведро и тряпка за углом стоят, ждут нерадивого.

С легкой руки Вана и Хвана закрепились за новенькими мужичками-близнецами имена Чур Бук и Чур Бак. Правда, звали их не на манер Вана, произнося имя по слогам, а одним быстрым словом: Чурбук и Чурбак. Кое-кто даже подсмеивался, а то и поддразнивался:

– Смотрите, Чурбак Чурбука на привязи ведет!

Кто из нас в детском возрасте не любил побегать да попрыгать, а где-то немного и похулиганить. Не исключение и близнецы. Только почему-то у них игры и шутки все больше какие-то злые.

Все играют-бегают: – прятки там, салочки, чехарда или кондалы-раскованы, а эти им подножки ставят, спрятавшихся галящему выдают, и всяко разно другим игру портят.

Кончилось тем, что никто с ними теперь играть не хочет, в свою команду не берет.