Надежда Черпинская - Единственное желание. Книга первая

Они расположились за круглым столом. Наир принёс вина, лёгкого, почти неопьяняющего, но очень вкусного и благоухавшего таким изумительным букетом, что аромат цветов и ягод тотчас разнёсся по всему дому. Здесь, в Лэрианоре, это был традиционный напиток, сопровождавший ужины и дружеские посиделки, поскольку долго хранился, но при этом не слишком «давал в голову».

Эливерт накинулся на жареное мясо.

– Что, в темнице Хиклана так не кормят? – усмехнулся Атарей.

– Ага! – не отрываясь от куска зайчатины, кивнул Эливерт. – Я уже и у Миланейи отужинал, а всё наесться не могу!

– И куда в тебя столько входит? Ешь, ешь, а всё худой, как волчище по весне! – хмыкнул Наир. – Жуй, да рассказывай, что с тобой стряслось!

Лэгиарн налил вина и, протягивая Насте, добавил:

– Как так вышло, что тебя – НЕУЛОВИМОГО – схватили?

– Сдали нас! Не иначе «крыса» завелась меж моими разбойничками! – небрежно бросил Эливерт, откинулся назад, отодвигая тарелку с мясом, и взял кубок с вином.

Настя с любопытством разглядывала предводителя разбойничьей шайки, пока не наткнулась на его прямой, не менее любопытный и, пожалуй, даже откровенно нагловатый взгляд.

Насчёт того, что худой как палка – это Наир переборщил! Поджарый? Да! Ещё называют таких «жилистый», нигде ни одной лишней «жиринки». И роста далеко не богатырского. Зато все движения чёткие, ловкие, собранные.

Эливерт вызывал ассоциацию с каким-то мелким хищником, вроде ласки, соболя или хорька. Обманчив вид таких, как он. На первый взгляд – дохляк! Худощавый, как подросток, ни мускулатуры, ни размаха в плечах. Но Настя была уверена: при необходимости возьмётся и мощь, и сила, неведомо откуда! Да такая, что одним ударом с ног свалит двухметрового «геркулеса» и шею свернёт любому, как котёнку, даже не напрягаясь! А уж если оружие в руки попадёт – берегись все, кто может!

Взгляд у Эливерта был циничный, злой, настороженный, а лицо смазливое, мальчишеское.

Может, оттого и взор его так приковывал внимание, что очень уж большой контраст имелся между этой симпатичной физиономией и ледяной сталью серых глаз…

Волосы, как и у большинства людей, русые.

Портили красивое лицо Эливерта два глубоких шрама: один рассекал левую бровь, другой от правой щеки тянулся к виску.

Впрочем, его вполне можно было назвать привлекательным, несмотря на эти отметины… Если бы не тот самый взгляд – такой насмешливый, презрительный, колкий, неприятный! Глаза Эливерта портили всё общее впечатление.

Настя рассмотрела детали его одежды – всё довольно обыденно и привычно…

Зато руки! На пальцах массивные золотые перстни, на запястьях сверкают широкие браслеты.

Настя, отметив эту деталь, тихонько усмехнулась: золото – непременный атрибут людей «вне закона»! И тяга к драгоценным безделушкам, очевидно, тоже мода на все времена, присущая и лесным разбойникам, и международным мафиози! Золотые цепи толщиной в палец, браслеты, «печатки»… Хорошо ещё, что местным «гангстерам» не пришло в голову вставить золотые зубы на цыганский манер!

Из-за расшитого, опять же золотом, пояса торчала рукоять ножа.

А на шее, на обыденном тёмном шнурке, висела фигурка птицы из чёрного камня. Присмотревшись, Романова решила, что это изображение летящего ворона. Талисман абсолютно не сочетался с богатыми перстнями на тонких пальцах парня. Он был слишком прост для заносчиво-надменных манер Эливерта.

И Настя почему-то подумала, что как раз вот эта незатейливая безделушка по-настоящему дорога лесному разбойнику.

На вид ему было около тридцати… Но утверждать Романова бы не решилась – у такого типа мужчин сложно определить возраст.

А ещё Настя пока не могла понять, что за чувства вызывает у неё этот человек. Это была не симпатия, но и не неприязнь, не притяжение, но и не отчуждение! Он вызывал в душе странную тревогу и волнение, но и страхом это было назвать нельзя. А больше всего, пожалуй, было любопытства…

Во всяком случае, одно Рыжей было совершенно ясно – пред ней сидела личность незаурядная, а уж в чём именно заключалась эта незаурядность – ещё предстояло узнать.

– Ну, так что? – напомнил Наир, когда Эливерт, наконец, наелся.

– Лучше ты мне расскажи, что у вас новенького! – предложил разбойник.

– Новенького? – Наир усмехнулся. – Вот, например, миледи Дэини!

Эливерт небрежно ей поклонился, едва-едва кивнул головой.

– Да, Миланейя уже сказала мне о Вас, миледи! Добро пожаловать в Вольный лес! Сожалею, что не смог лично приветствовать Вас при Вашем удивительном появлении здесь! Признаться, я не очень-то понял всё это… Другие миры, другие времена, чародейские происки, магические круги – это всё сложно для такого неотёсанного парня, как я! Мы, здешние бродяги, лучше понимаем язык ножа и стрелы, нежели всякие колдовские бредни и научные труды! Однако, друг мой, Миланейя мне поведала ещё и о том, что северяне чуть не затянули на твоей шее ярмо раба! Эти волчьи дети совсем обнаглели! Этак они скоро доберутся до столицы, а королю нет до этого никакого дела!

– Кенвил ар Лоннвин не всесилен! – возразил Атарей. – Он не может защитить всех!

– А он и не пытается! Хотя это его прямые обязанности – защищать свой народ! – насмешливая ухмылка не сходила с лица Эливерта. – А если он не справляется со своим долгом, народ ведь может найти нового короля… Дел-то – перебросить основные силы войска сюда, на восток Кирлии, к подножью гор Малькти. Ведь работорговцы прорываются именно здесь, идут через землю Соланс, по тому, что осталось от проклятого Эсендара.

– Но тогда они вполне могут изменить направление своих набегов, – возразил Наир, – и двинуть к центральным землям, к Кирлиэсу… Это будет гораздо хуже!

– Не-а! – протянул Эливерт. – Тогда им надо будет переправляться через Лидону, идти через те странные места на её берегах, о которых никто ничего толком не знает… Они не так глупы – эти северяне.

– Да уж, неглупы! – вздохнул Наир. – Они даже армию на нашу землю не ввели, но с каждым часом мы слабеем под гнётом Герсвальда. Откуда у них такая сила и власть? Эта затяжная война лишает короля авторитета. Люди вскоре начнут роптать! Он сумел разбить армию врага у Эсендара, но не может оградить своих подданных от разбойничьих вылазок охотников за рабами.

– Да они уже ропщут! Народ приграничных земель устал, – подтвердил Эливерт. – Устал бояться каждый день и каждую ночь: бояться спать, ведь во тьме могут подкрасться враги, бояться уходить в лес на промысел, оставлять в селениях женщин и детей, ведь вернувшись, можно обнаружить на месте своего дома серое пепелище. Я столько наслушался за те несколько дней, что провёл в Хиклане. Люди хотят коренных перемен, хотят спокойствия! Память у них коротка. Мало кто из них помнит, что всего четыре года назад Кирлии грозило нашествие Герсвальда. Мы все могли бы сейчас быть жалкими рабами северян, но король отвёл этот удар! Но теперь его подданным нужно нечто большее… Уверенность в том, что и завтра ничто не будет им угрожать. Люди – твари неблагодарные! Если бы они знали, что такое рабство, не тявкали бы сейчас, что не попадя! – продолжал Эливерт, и голос его становился всё жёстче. – Если бы они видели хоть половину того, что несёт рабство, они бы сейчас целовали королю пятки! Но они просто не могут понять этого – поданные короля: крестьяне, ремесленники, купцы и тем более изнеженные милорды… Они жалуются на Кенвила ар Лоннвина, на своих владетелей, плачут, что с них требуют слишком больших податей, обирают их без конца… Если бы они на своей шкуре познали, что такое настоящее рабство, то вели бы себя много скромнее!