Джеймс Мунро - Шотландская сага

К тому времени, когда леди Кэмерон получила письмо, сообщавшее ей о благополучном возвращении ее мужа в Муррейтон, она уже свыклась с положением титулованной вдовы. Этим положением она могла бы прекрасно пользоваться в собственное удовольствие, продлись оно несколько дольше. Ее титул обеспечил ей прием в быстро растущем обществе Йорка, и как вдова она наслаждалась свободой, которую прежде не знала.

Ванессе также было приятно общество внимательного Рене Лежуа. Вдали от лесов и охотников, Лежуа выказал все обаяние и галантность, присущую французу.

Он также давал Ванессе советы в делах бизнеса. В положении директора компании Джеймс Кэмерон обладал шестью тысячами акров земли, которая перешла бы Ванессе в случае его смерти. Француз посоветовал Ванессе взять пять тысяч акров земли, густо поросшей лесом на берегах озера Гурон. Деревья можно будет вырубить и сплавить по озеру в зону растущей промышленности Америки, где был выгодный рынок хорошей древесины. Это обеспечило бы ее постоянным доходом, а ей осталась бы выкорчеванная земля под продажу поселенцам.

Лежуа посоветовал оставшуюся тысячу акров взять поблизости от Муррейтона. Это будет более долговременное вложение денег, но Рене был уверен, что однажды город разрастется вокруг фактории, и это значительно поднимет цену на землю. Кроме этих обширных владений, Генри Муррей сделал Ванессе дар в виде участка в Йорке, на котором можно будет построить внушительных размеров дом, в случае если Ванесса решит остаться в Канаде.

Только одно бросало тень на будущее, которое уготовила себе Ванесса: она была беременна. Она поняла, что в положении, вскоре после того, как Джеймс ушел на поиски Генри Муррея. Именно по этой причине она уехала из Муррейтона сразу же, как только по снегу можно было проложить дорогу. Она не собиралась производить на свет ребенка там, где за ней ухаживать будут только пара грязных, покрытых вшами индианок.

Тем более что Ванесса имела возможность наблюдать рождение индейского ребенка. Услыхав, что одна из молодых индианок начала рожать в общей хижине, занимаемой охотниками, Ванесса решила, что ее долг как единственной белой женщины в торговом поселении оказать ей помощь.

Те несколько минут, которые она провела в хижине, навсегда запечатлелись в ее памяти. Воздух внутри был плотный от дыма сигар охотников, которые находились там, чтобы наблюдать, как ребенок появится на свет, и не могли удержаться, чтобы не давать грубых советов будущей матери.

Являясь главным действующим лицом этого «представления», индианка сидела на корточках на земле в центре единственной комнаты, крепко обхватив руками кол, глубоко вбитый в земляной пол. Обнаженная ниже талии, с сильным кровотечением, она время от времени начинала истошно вопить, по мере того как роды продвигались к завершающему этапу.

Две более старших по возрасту индианки стояли на коленях рядом с молодой, подбадривая ее, и пока Ванесса наблюдала с возрастающим ужасом за этой сценой, их голоса слились в один на высокой ноте. Но вот крик будущей матери послышался еще сильнее, и что-то кровавое синеватого оттенка выскользнуло из ее тела и беспомощно повисло на конце пуповины, прежде чем упасть в грязь земляного пола.

Когда Ванесса проталкивалась к выходу из хижины под одобрительные возгласы подвыпивших охотников, она твердо решила, что ее ребенок не будет рожден в Муррейтоне.

В тот год Северная Канада переживала самую тяжелую зиму на своей памяти. Целыми неделями жители Муррейтона не могли покинуть факторию. Каждое утро тропинка от хижин до магазина и колодца чистилась от снега, а он все валил и валил. Через некоторое время снег по обеим сторонам от узких тропинок стал превышать человеческий рост.

Потребление спиртных напитков поднялось до рекордных высот, и драки между охотниками стали частыми. К счастью, только две из них закончились плачевно.

В марте, когда напряженная обстановка, казалось, вот-вот выйдет из-под контроля, на страну нахлынула ранняя весна. За ночь температура поднялась на пятнадцать градусов. Тающие снега, как дождь, лились с деревьев, утекали потоками, которые перерастали в ручьи, потом в реки, на мили выходящие из берегов.

Менее чем через неделю после начала таяния снегов в Муррейтон из Йорка прибыл посланец, который привез письмо от Генри Муррея. В нем сообщалось изумленному Джеймсу Кэмерону, что его жена произвела на свет сына за два дня до начала оттепели. Его назовут Чарльзом Катбертом Джеймсом в честь обоих дедов. Эти имена договорились дать Джеймс и Ванесса за несколько лет до этого события.

Теперь, когда Ванесса произвела на свет наследника-баронета, Генри Муррей предлагал Джеймсу передать все дела фактории Эндрю Фарру и возвращаться в Йорк как можно скорее. Весь тот день Джеймс Кэмерон сидел, корпя над гросбухом в фактории, переписывая цифры, которые он представит Генри Муррею, когда приедет в Йорк. Время от времени он прерывал свою работу, раздумывая, как сообщить новость о своем близком отъезде Тисси.

Это будет не так просто. Тисси хорошо заботилась о нем все долгие зимние месяцы, и страсть, которой не хватало раньше в их любовных отношениях, наконец зародилась в ее душе. Занятия любовью с Тисси стали для него все более восхитительными, и каждая ночь была не похожа на другую.

Когда день подошел к концу и время объяснений приближалось, Джеймс подкрепил себя несколькими стаканами виски из персональной бочки Генри Муррея, которая хранилась в конторе фактории.

С наступлением темноты Джеймс Кэмерон пошел нетвердой походкой по тропинке через факторию к хижине, где они жили вместе с Тисси. Входя в дверь, он подумал, что выпил, пожалуй, недостаточно много.

Его встретила темнота, и это само по себе было странно. Когда Джеймс, споткнувшись, зажег лампу, он понял, что его опасения насчет Тисси и ожидания бури и вслед за этим тяжкого расставания были напрасными. Тисси ушла.

В доме не осталось ни одной вещи, которая принадлежала индейской девушке. Она ушла из хижины, из фактории — и из его жизни.

Тисси дала свободу Джеймсу Кэмерону, как могла сделать только она. Теперь он может вернуться в Йорк и возобновить свою жизнь с женой, как будто индианки и вовсе не существовало.

Когда транспортное судно «Геркулес» прибыло к месту ссылки, лейтенант морского флота, который привел корабль из Тенерифе, был вызван в приемную губернатора.

Сообщение о беспорядках, имевших место на корабле, было послано губернатору британским адмиралом в Тенерифе. Обсудив проблему с чиновниками, губернатор решил, что заключенных с борта «Геркулеса» не допустят на материк. Назвав каждого мужчину и каждую женщину на судне «рецидивистом», он приказал лейтенанту доставить заключенных в колонию каторжников Хобарт на острове, известном как Земля Ван Димона.