Фред Стюарт - Золото и мишура

— Коллингвуд! — выкрикнул сержант. — Тридцать дней истекли. Можешь выходить, только прикрой руками глаза, иначе будет больно от света.

Молчание.

— Коллингвуд?

Молчание.

— Проклятье! — прошептал сержант. — Подохла там эта скотина, что ли?

— Не-а, утром он получал хлеб и воду. Ну же, Коллингвуд, выматывайся!

— Пойди и вытащи его оттуда.

— Господи, Сардж, тут же сплошное дерьмо! Не заставляй меня входить туда. Он ведь просидел тут целый месяц, к тому же последнюю неделю было очень тепло.

— Посветите туда… Эй, обожди-ка! Вот и он!

Совершенно голый человек на четвереньках медленно выполз из тесной, пяти футов высотой, одиночки. Его светлые волосы были выпачканы в дерьме, с подбородка свисала борода пяти дюймой длиной. Вес человека был едва ли более сотни фунтов. Через тонкую, нездорового серого оттенка, дурно пахнувшую кожу без труда можно было рассмотреть все мускулы и ребра. Глаза человека были плотно зажмурены. Когда он выбрался из одиночки, то начал глубоко дышать, пытаясь насытить свои легкие более свежим воздухом. Из камеры разило так, что выворачивало наизнанку.

— Фу! — воскликнул Паттерсон, скорчив гримасу. — Боже, ну и воняет же от него!

— Да уж, отсюда не выходят, благоухая розами, — сказал Вулридж. — Отведите его в лазарет на обследование, а потом мы выпустим и индейца.

— Готов спорить, что и от того тоже разит, как от паршивой обезьяны в зоопарке. Эй, Коллингвуд, давай-ка, пошевеливайся! Давай, давай…

Двое младших по чину надзирателей схватили Арчера под мышки и рывком поставили на ноги.

— Не так красив уж больше, красавчик. — Вулридж скорчил уморительную рожу. — Ну как, 4162, понравилось тут?

Арчер медленно разлепил веки. Он посмотрел на Вулриджа, прищурился, хотя в коридоре было совсем немного света. Однако после тридцати дней абсолютной темноты и этот слабый свет резал глаза. А в этих голубых глазах полыхала ненависть.

Но он не произнес ни звука.

— Ничего, я еще им отплачу за это, — шептал той же ночью Джо Тандер, лежа на своей койке в камере 41. — Я напился и обворовал лавку бакалейщика. Добыл всего-то три сотни баксов, а они запихнули меня сюда аж на целых четыре года. Да вдобавок бросили в то дерьмо на тридцать дней. Ну ничего, они у меня за все поплатятся…

— Только расплачивайся с ними без меня, — сказал Арчер, лежавший на верхней койке. Обоих заключенных сводили в баню, побрили и накормили, прежде чем отвести в камеру. — Не желаю больше возвращаться в одиночку. Никогда. Я думал, что сойду с ума.

— Ага, знаю, моя вина. Я понимаю. Я твой должник, белый. Извини. С нынешнего дня мы с тобой будем дружить, вот увидишь.

— Я намерен начать зарабатывать то, что они называют скидкой. Я буду подчиняться всякому их идиотскому правилу. Мне нужно выбраться отсюда как можно раньше, чтобы поехать в Калифорнию и разыскать Эмму.

— Это твоя скво?

— Может, и будет таковой. Когда-нибудь.

— В Калифорнию, значит, двинешь? Я и сам когда-то подумывал об этом. Рассчитывал поехать туда, золотишко поискать. Но сейчас уже слишком поздно: белые наверняка заграбастали все золото, какое там было. У тебя отобрали ферму, но ведь у нас эти свиньи белые отобрали целую страну! Мне бы хотелось собственноручно уничтожить всех белых — кроме тебя. Ты мой друг.

«Ничего себе друг, — подумал Арчер, уставившись в темный потолок. — Хотя, с другой стороны, нам предстоит много дней провести вместе. Он немного психованный, но в душе ничего…»

— Эй ты, белый, а может быть, отправимся как-нибудь вместе в эту самую Калифорнию?

— Может быть. В самом деле, почему бы и нет? Но только прежде нужно выбраться отсюда. И единственный способ — подчиняться тем поганым правилам, что они тут напридумывали.

И хотя при этих словах Джо Тандер осклабился и уставился на верхнюю койку, сам он тем не менее призадумался о том, что сказал сейчас белый фермер. «Может, он и прав, — подумал гордый индеец. — Может быть, совместными усилиями мы и сумеем переиграть их в их собственной игре».

На второй день по выходе из Кингстона Абнер Пибоди постучал в дверь каюты номер 5. Было три часа пополудни, сорок человек команды «Императрицы Китая» лихо драили палубу, полировали металлические части; проверяли оснастку. Через секунду после того как Пибоди постучал, дверь каюты открылась, и Феликс де Мейер, одетый в домашний халат, выглянул в коридор.

— Да?

— Капитан прислал меня передать вам его наилучшие пожелания, и кроме того он имеет честь пригласить вас к себе в каюту на ужин сегодня вечером в семь часов.

— О, очень мило с его стороны. Я непременно буду.

— На ужин приглашена также графиня Давыдова.

Стюард отсалютовал и скоренько ретировался, а Феликс закрыл дверь и обернулся к Зите, сидевшей на койке прикрыв грудь простыней.

— Интересно, как он узнал, что я здесь? — шепотом поинтересовалась она.

Феликс выглядел смущенным.

— Понятия не имею.

Зита улыбнулась.

— Похоже, что наш великолепный капитан Кинсолвинг знает куда больше, чем мы можем предположить, о том, что происходит на борту его судна.

— Он не джентльмен, — сказал Феликс, присаживаясь возле Зиты и целуя ее обнаженное плечо. — Недавно он при всех выставил Эмму в дурацком свете. Разумеется, я вынужден признать, что и Эмма вела себя далеко не лучшим образом, ударив его зонтиком по голове.

— А мне это показалось очень забавным.

— У тебя своеобразное чувство юмора.

— Дорогой мой Феликс, если жить в России и не иметь чувства юмора, то можно попросту сойти с ума. Ну, довольно быть таким щепетильным, забирайся опять в постель. Ведь у нас только-только началось все самое интересное.

— Видите ли, — говорил вечером того же дня Скотт, уплетая тушеную рыбу, — дело в том, что матросы с различных судов нередко сплетничают, встречаясь друг с другом. Когда мы стояли в порту Нового Орлеана, некоторые из моих матросов сумели поговорить с матросами того самого речного парохода, на котором вы спустились по Миссисипи. Они-то и узнали о том, что на вас было совершено покушение и что вы остались живы благодаря молодому человеку по фамилии Коллингвуд.

— Совершенно верно, — сказал Феликс, который вместе с Зитой сидел за небольшим столом в каюте капитана Скотта.

— Этот же самый Коллингвуд впоследствии был арестован по обвинению в ограблении банка. Полагаю, это как раз и есть тот человек, в котором заинтересована Эмма?

Вилка с кусочком тушеной рыбы на мгновение замерла в руке Феликса.

— Несмотря на то что моя дочь уже побывала замужем — хотя и весьма непродолжительное время, — у нее практически не было никакого интимного опыта в отношениях с противоположным полом, — сказал наконец Феликс, подчеркивая тоном деликатность темы. Фактически Эмма ничего не знает о мужчинах. Этот Коллингвуд оказался симпатичным молодым человеком, хотя и напрочь лишенным какого бы то ни было образования, не ведающий о хороших манерах, и, боюсь, у Эммы в отношении его появилось, как мы в Германии называем, «Schwärmerei». — Феликс повернулся за помощью к Зите. — Comment dit-on en anglais «l'amour d'adolescent»? [6] Как сказать по-английски «юношеская влюбленность?» (фр.).